Богдан никогда больше не заговаривал с ней о жене. Серафима, завистливого интереса ради, пыталась выведать у него хоть какие-нибудь подробности о супруге. Однако он, либо умело от этого увиливал, либо просто отмалчивался. Серафиму, конечно, остро волновал вопрос, — любит ли он свою жену? Но, увы, этого она так и не узнала!
Богдан страстно дарил ей свою временную любовь, вызывая и у нее ответные чувства, однако Серафима подспудно ощущала, что в Москве продолжение их романа не состоится. Горестное чувство, вызванное этим предчувствием и предстоящая близкая разлука с Богданом, заставляла Серафиму тяжело вздыхать по ночам, а после таких ночей с нетерпением нестись к нему на свидание и снова предаваться любви с еще большей страстью.
А он восхищался ее чувственными порывами, от которых испытывал немалое наслаждение.
— Ты сегодня была просто восхитительна! Я давно не испытывал ничего подобного! — с радостью сообщал он ей и благодарно целовал в щеку или плечо.
Серафима шутила. — Напитываюсь впрок, ведь нам скоро расставаться, — и при этом, тяжело вздыхала, пряча от него грустные глаза, всем сердцем желая услышать его признание в любви, а не восхищение ее сексуальностью.
— Ах, если б только он влюбился в меня так, как я в него! — мечтала Серафима! — Тогда бы…Тогда бы наши встречи непременно продолжились!
Она не чувствовала вины перед женой Богдана.
— Какая разница, — оправдывала себя Серафима. — Ведь я такая же женщина и вполне имею право на его любовь! У них нет детей, а в этом случае Богдан ничем жене и не обязан! И он вполне может расстаться с ней, чтобы уйти ко мне, если… Если только сможет меня полюбить! Но, увы! Мечты есть мечты! И двадцать дней, пролетевших в любовном угаре, вскоре помахали Серафиме на прощание джинсовой панамой Богдана, зажатой в его руке с площадки аэродрома. И это было последним, что видела Серафима, шагая к самолету, разлучившему их навсегда.
Ее чувства к Богдану оказались такими сильными, что после него она долго не могла ни с кем встречаться. Прошло полгода, прежде чем Серафима смогла пофлиртовать со своим однокурсником на дне рождения подруги и пригласить его на ночь к себе. После этого они встречались еще несколько раз, но Серафима оставалась к нему равнодушной, а потому ничего хорошего из этого не получилось. Затем у нее была еще одна короткая связь с парнем из боксерского клуба. Мария, решив развеять совсем закисшую подругу, откопала его где-то среди своих друзей-однокурсников и пригласила праздновать Новый Год. Но и эта связь Серафиме ничего хорошего не принесла. Богдан маячил в ее памяти вечным соблазном, отпугивая всех остальных, и она ничего не могла с этим поделать. Конечно, спустя время ее чувства к нему притупились, и в этом не последнюю роль сыграли преддипломные хлопоты, а также выбор предстоящей работы. Однако Серафима твердо знала, появись Богдан где-то на горизонте, и ей снова будет не обуздать своей любви. И даже сейчас, воспоминания о недавнем прошлом, навеянные полетом в Ялту, заставили ее разволноваться. Серафима тяжело вздохнула и открыла глаза.
Взлет завершился, и самолет, рассекая необъятные небесные просторы, плавно парил в вышине, с каждой минутой приближая своих пассажиров к конечному пункту путешествия. Серафима повернула голову и взглянула на Анечку. К ее великому удивлению, девочка спала.
— Я дала ей снотворное в дорогу. — Сообщила Серафиме бабушка девочки.
Серафима с пониманием кивнула женщине, и снова откинувшись на спинку сидения, прикрыла глаза.
И в тот же миг стройный силуэт Богдана, стоящего на пирсе и объятого мягким розовым предзакатным отблеском солнца, возник в ее памяти. И его улыбка, обращенная к ней, и озорной ветерок, теребящий его слегка выгоревшие темные волосы, и взмах руки, манящий ее к себе. — Ах! У нее захолонуло сердце!
Серафима снова тяжело вздохнула, пытаясь отогнать ностальгическое видение, и вздрогнула, услышав за своей спиной чей-то ответный, тяжелый вздох. Она резко повернула голову и уперлась взглядом в круглое, в таких же круглых очках лицо мужчины, с интересом уткнувшегося в журнал. Почувствовав внимание к своей персоне, мужчина нехотя оторвал глаза от чтива, и вопросительно посмотрел на Серафиму.
— Извините! — растерявшись, зачем-то сказала она, и снова отвернулась, услышав в ответ его ироническое — да, пожалуйста.
— Опять! — с раздражением подумала она. — Господи, как же мне это надоело!
Самолет совершил посадку, и через несколько минут Серафима оказалась на сером плацу аэродрома, с удовольствием вдохнув полной грудью первую порцию горячего южного воздуха. Выбравшись из толпы пассажиров, она принялась выискивать среди встречающих Ирину, и, увидев ее, помахала рукой.
— Ира! Я здесь! — крикнула Серафима, как только приблизилась к металлическим ограждениям, отделявшим встречаемых от встречавших.
— Серафима! — обрадовалась Ирина, и ее лицо озарилось улыбкой.
Встретившись, девушки обнялись.
— Пошли скорей! — поторопила сестру Ирина, и, повесив себе на плечо одну из ее сумок, взяла Серафиму за руку. — Володька вырвался с работы, чтобы встретить тебя на машине.
— О! Какая благодать! — обрадовалась Серафима, мысленно поблагодарив зятя за то, что он избавил ее от душной езды в автобусе.
Девушки, болтая на ходу, прошли через зал ожидания, чтобы напрямик выйти к автомобильной стоянке, где их поджидал Володя. И в тот момент, когда они уже открыли массивные стеклянные двери, на них налетел молодой человек.
— Ты, что, ненормальный?! — воскликнула Ирина, у которой от этого внезапного столкновения свалилась с плеча сумка.
Молодой человек, явно, и сам не ожидая такого пассажа, на минуту замер на месте, оценивая происходящее, и воззрился на девушек.
— Простите, я не хотел! — сказал он, и, оглянувшись назад, побежал дальше.
Серафима, встретившись с ним взглядом, не преминула отметить, что молодой человек был очень красив. Она бы даже сказала, что подобная красота была слишком яркой для мужчины: — каштановые вьющиеся волосы обрамляли точеный профиль его, слегка небритого широкоскулого лица, высокий лоб, прямой нос, чувственно очерченный красивый рот и большие голубые глаза под изогнутыми как у девушки широкими бровями.
— Какой красавец! — удивилась она, — ну, надо же! — такому только в рекламе сниматься.
— Черт бы его побрал! — выругалась Ирина, поднимая сумку. — Летит так, словно за ним гонятся!
— Наверное, на самолет опаздывает. — Высказала предположение Серафима.
ГЛАВА 4
Серафима оказалась не права, ибо молодой человек, вовсе не спешил на самолет, он уходил от погони выследивших его оперативников. Имеющий судимость и совсем недавно вышедший из тюрьмы, Константин Кустовский, по кличке Лель, данной ему сокамерниками за красивую внешность, уже успел снова совершить преступление. Пару месяцев назад, он и еще трое подельников ограбили офис крупного предпринимателя в подмосковной Балашихе. Наскоро сбыв свою долю украденного, Константин подался в Ялту к одной из своих бывших подружек. Но долго жариться под Ялтинским солнышком ему не пришлось. Уже спустя неделю в квартиру Людмилы явился следователь, чтобы его арестовать. Константин как раз в это время находился на пляже, а безумно любящая его Людмила, солгала оперативнику, сказав, что именно сегодня разругалась в пух и прах со своим любовником и выгнала его вон на все четыре стороны.
Когда следователь удалился, Людмила, опрометью собрав нехитрые пожитки Константина, побежала на пляж.
Увидев встревоженное лицо подруги и свою дорожную сумку в ее руке, Константин все понял.
— Вот козлы, все же заложили! — недобро подумал он о своих компаньонах. — Фу ты, черт! Как же их раскололи? Говорил ведь им, что пора сматываться и как можно скорей! Ну, где там! Они и не думали убираться, пока не наследили по самые уши! А все этот новенький молокосос, черт его навязал на нашу голову! И я тоже хорош! Сообщил Щербаку, что подамся в Ялту к Людке. Какая была нужда?!
— Костик! — воскликнула Людмила. — За тобой приходили.
— Когда?
— Только что.
— Тьфу! — сплюнул Константин. — За каким же хреном ты сюда сразу и прибежала?!
— Я сказала следователю, что выгнала тебя и…
— Да, плевать он хотел на то, что ты ему сказала! Они наверняка послали за тобой хвост.
— Ну, как же…
— Ладно, давай вещи. — И он грубо выхватил сумку из рук девушки.
— Иди домой!
В глазах Людмилы заблестели слезы.
— А ты теперь куда?
— Куда, куда! Теперь уж точно не к тебе! — зло ответил ей Константин, словно она была перед ним в чем-то виновата.
Людмила повернулась и медленно побрела домой, а Константин, осмотревшись по сторонам, и не определив пока ничего подозрительного, принялся натягивать на влажное тело футболку и джинсы.
— Только бы за Людкой хвоста не было! — заклинал он, — только бы не было! Из Ялты надо сниматься и как можно скорей! И если на его удачу, пока все чисто, он тотчас же отправится в аэропорт и купит первый попавшийся билет куда угодно!
Константин застегнул сандали, и, осмотревшись еще раз, запустил руку вглубь сумки. Тугой целлофановый пакет с деньгами лежал на месте. После этого он поспешно застегнул "молнию", и, перекинув сумку через плечо, отправился в город.
Стоянка на подъезде к пляжу до отказа была заполнена автомобилями.
— Надо бы, от греха, нанять тачку. — Подумал он.
В это время к стоящему неподалеку жигуленку девятой модели подошел пожилой мужчина.
Константин, быстро пробравшись сквозь вереницу автомобилей, подошел к нему.
— Слышишь, отец, подвези до аэропорта. Я на самолет опаздываю.
Мужчина с укоризной посмотрел на парня.
— Так чего ж ты до сих пор на пляже прохлаждался, коль опаздываешь?
— С девушкой прощался! Сам понимаешь, дело-то молодое.
Мужчина посмотрел на часы.
— Некогда мне, через два часа на процедуры надо, обернуться не успею.
— Отец, ну выручи! Опоздаю ведь, а другого билета сразу не купить. Я тебе сто долларов заплачу!