Они приехали.
Ж. тотчас позвал меня; я поднялся в свой кабинет и позвал Ж. с девушкой, предоставив ему снять с нее показания. Он усадил ее на стул и ласково сказал:
– Не пугайтесь! Расскажите все, что знаете!
– И вы меня отпустите? – быстро спросила она.
Он пожал плечами:
– До завтра уж ни в каком случае, а там как начальство решит.
Она опустила голову и горько заплакала.
– Я ни при чем тут. Я даже не знала, что его убить хотят. Я думала – это так, для развода…
– Вот, вот. Вас, значит, приглашали? кто? как? когда? Говорите все по порядку.
Девушка вытерла слезы и решительно сказала:
– Пишите. Я все расскажу!
– Отлично! Я писать не буду. Говорите.
И она стала рассказывать:
– Я не помню, когда это было. Вероятно, недели за две до самого убийства. Я сидела у Филиппова, пила кофе. И вот вошел господин, занял столик и стал смотреть на меня. Я ему улыбнулась, он и пересел к моему столику.
– Какой он по виду был?
– Высокий такой, красивый, с большой светлой бородой. Шляпа была мягкая, хорошая и пальто хорошее…
Ж. кивнул.
– Подсел, – стала продолжать Сонька Гусар, – угостил меня, шутить стал и потом спросил мой адрес, велел мне домой идти и сам приехал, вино привез, икру…
– Назвал себя?
Девушка покачала головой:
– Разве нам назовут! Мы и не спрашиваем даже…
– Ну?
– Уехал и пропал. Потом опять приехал, повез меня на Крестовский, оттуда к Палкину. Сидит со мной в кабинете и говорит: «Хочешь, Катя, пятьдесят рублей заработать?» Я засмеялась и говорю: «Очень даже! Но как?» А он мне: «Пустое, – говорит, – дело. Здесь есть очень богатый старичок. Иди его „замарьяжь“ и в номер приведи: там напои его и оставь, вот и все!» Я удивилась: «Зачем это?» Он засмеялся и говорит: «Он, старый пес, все святошей прикидывается, так мы его изобличить хотим. Ты мне скажешь, когда и куда приведешь. Я с товарищами рядом номер возьму, и будем в щелку глядеть, а как он заснет пьяный, то ты уйдешь, мы к нему придем в номер и дождемся, когда он проснется. То-то удивится!» Мне это занятным показалось. «Что ж, – говорю, – это пари?» – «Пари». – «А как, – говорю, – я его замарьяжу?» – «Это пустое! – ответил он. – Мы ему письмо напишем и свидание назначим. Он и придет. А ты с ним, как будто ты не такая… Понимаешь?.. И потом – в гостиницу. А там заранее номер возьмешь. Идет?» Меня корысть взяла, да и сама я пошутить не прочь. «А кто, – спрашиваю, – деньги отдаст?» – «Я!.. Как на свиданье пойдешь, так и деньги!» Я и согласилась. – Сонька Гусар оживилась. – Если не верите, у подруги Маши спросите. Я ей тогда все рассказала, и она все еще отговаривала…
– Маша? – переспросил Ж. – Она где живет?
– Да где и я. Она модистка. На Ямской!
– А она этого господина видела?
Сонька кивнула.
– Когда он пил у меня, я и ее позвала. Вместе сидели…
Ж. закивал головой и потер руки:
– Отлично! Ну, рассказывай дальше…
Она стала продолжать прерванный разговор:
– Шестого августа, на Спаса, он пришел ко мне утром. «Ну, – говорит, – сделано, готово. Теперь все за тобой!» Я тогда, помню, поглядела на него; вижу – смеется, а из себя совсем бледный, глаза горят и смех нехороший. Стало мне как-то неловко, и я уже отказаться хотела, а он словно почуял. «Вот, – говорит, – тебе пятьдесят рублей!» И я сдалась. «Ну, – говорю, – как же все? Где и что? Куда идти, что делать?» Он сел, достал бутылку вина, налили мы стаканы, и он мне все рассказал. Зовут того старика Кузьмой Федоровичем; написал он будто ему письмо, в котором я объясняюсь ему в любви и прошу на свидание в Александровский сад в восемь часов. И я должна там быть и затем врать ему с три короба и замарьяжить. Я согласилась. «А как же я ему скажу, где я его видела?» – «Скажи прямо, что в его доме живешь. Вот и все!» И дом назвал. Мне даже смешно сделалось. «А как я его узнаю?» – «Сядь у фонтана и вот эту книгу на коленях держи». Дал мне книгу в красной обложке, десять рублей и завернутую бутылку. «Часов в пять, – говорит, – пойди в гостиницу, заранее номер закажи. Там и бутылку оставь». Я согласилась. «Потом приди в сад и скажи мне, какой номер заняла, я тогда тебе и пятьдесят рублей отдам». Он собирался уже уходить и вдруг добавил: «Придешь с ним, громко говори: мы рядом будем. Когда он заснет и ты уходить будешь, хлопни в ладоши два раза. Да еще – вина этого сама не пей: заснешь». «А оно, – спрашиваю, – с каплями?» Он кивнул, засмеялся и ушел…
Она перевела дух и продолжала:
– Взяла я номер, пять рублей заплатила и бутылку оставила. Пошла в сад, а по дороге он навстречу. «Взяла?» – «Взяла!» – «Какой?» Я говорю: «Третий!» Он мне тотчас подал конверт, сказал: «Действуй!» – и пошел прочь. Я зашла в сад, села у фонтана, положила книжку на колени и стала ждать. Пока что в конверт заглянула. Там две беленькие по двадцать пять рублей… Сижу я и вдруг вижу: идет господин с седой бородой, в золотых очках, зонтик в руках. Идет и все вглядывается. Ну, думаю, мой! И книгу на виду держу.
– Книга-то у вас дома? – спросил Ж.
– Дома! – ответила Сонька и продолжала: – Увидал он и прямо ко мне: «Позвольте присесть!» – «Пожалуйста!» Он сел и все на меня косится. Я засмеялась. Тут он осмелел и показал мне письмо. «Это, – говорит, – ваше?» Я прикинулась, что стыжусь, и все пошло как по писаному.
Он оказался мягким и покладистым. Я его живо обвертела. Он мне уже и место обещал. «Я, – говорит, – вдовец, у меня дочь, и ей гувернантка нужна. Я вас возьму!» После этого я привела его в гостиницу. Он дюшес спросил. Налила я ему вина. Сама отхлебнула, да потом выплюнула, а он стакан выпил. Пошел на постель, стал раздеваться – и заснул… Я подождала, он спит. Тогда я хлопнула в ладоши, взяла книжку и ушла, а его будить не приказала.
Она помолчала и прибавила:
– Вот и все. Больше я ничего не знаю. Потом, как прочла в газетах, так и ахнула. Господи, разве я знала!.. – И она заплакала.
– Отчего же вы сами не пришли и не рассказали всего этого?
– Боялась. Еще, думала, затаскают. Покоя лишат…
– Ну а кто он, по-вашему, с виду? Купец, чиновник, художник?..
– Я думала, что чиновник. Показался он мне таким.
В правдивости ее показаний я не усомнился ни на одно мгновение.
Она была бы совершенно невинна, если бы не вино. В нем оказалась большая порция опиума, о котором она почти знала.
Соньку Гусара препроводили к следователю и заключили в тюрьму.
Конец нити был найден, и Ж. энергично взялся за дело.
Господин с портфелем
На следующий день он пришел на квартиру Соньки Гусара, спросил ее комнату и сделал самый тщательный обыск, но ничего обличающего не отыскал. На комодике лежала книжка «Вестника Европы» за август месяц, совершенно свежая, неразрезанная, которую он и захватил с собой.
После этого он дождался Маши.
Это была красивая, полная, маленького роста брюнетка.
Увидев его в своей комнате, она с недоумением остановилась на пороге.
Ж. встал ей навстречу и дружески заговорил:
– А я вас добрый час как поджидаю. С работы?
– С работы. А на что я вам? Кто вы?
– Я? – Ж. назвал себя, свое звание и быстро продолжал: – Я от вашей подруги Софьи…
– Ее арестовали?
Он кивнул.
Маша хлопнула по бедрам руками:
– Вот! Я ей говорила!
– Вам жалко ее?
– Еще бы…
Она тяжело опустилась на стул.
Ж. встал перед нею и сказал:
– Тогда помогите ей выпутаться из беды.
– Как?
– Помогите мне найти настоящего виновника. Вы его видали у нее. В лицо его узнать можете? Ну вот! Станем мы с вами дежурить подле всех министерств, станем искать на улицах, в клубах, в театрах. Везде! Согласны?
Она быстро кивнула головой и вскочила.
– О, я его узнаю сразу! – воскликнула она.
– И отлично! А когда мы его возьмем, Софья будет сразу свободна… Только об этом никому!
– О, понятно!
– Вы можете на время оставить магазин? Мы вам заплатим.
Она согласилась.
– Значит, с завтрашнего дня и начнем, – решил Ж. и ушел.
Я назначил Маше жалованье за все дни поисков, и Ж. тотчас начал с нею свои розыски.
Утром они дежурили у Министерства путей сообщения, в пять часов были у Министерства государственных имуществ, а потом у контроля. А так как в один какой-либо день он мог и не прийти, то они снова и снова повторяли свои дежурства у всех министерств, у всех управлений, у всех контор и банкирских домов. Днем они заходили в маленькие рестораны, к Доминику, в кофейни; вечером были в театре или в клубе и каждый день возвращались ни с чем.
– Нет его! – с досадой говорила Маша. – Верно, уехал!
Но мы уже не теряли надежды. В Петербурге не так легко найти человека, который к тому же знает Машу в лицо и, быть может, не раз уже скрывался при ее приближении, но что он будет найден, в этом не сомневались ни я, ни Ж.
И наш рассчеты оправдались.
Однажды, когда они проходили мимо Доминика, Маша вдруг порывисто сжала руку Ж. и, задыхаясь, сказала:
– Он!
Словно огнем обожгло Ж. Он встрепенулся:
– Где?
– Вон идет с портфелем! – шепнула Маша.
Ж. потащил ее за указанным господином.
Они перегнали его.
– Нет, – упавшим голосом сказала Маша, – это не он. Есть какое-то сходство. Глаза, нос, но у того была борода, такая заметная!..
Ж., у которого сначала упало сердце, теперь улыбнулся и сказал:
– Ну, теперь можешь идти домой и меня оставить.
Лицо Маши выразило удивление.
– Не бойся! Я знаю, что говорю. Иди! – сказал ласково Ж.
Маша молча повиновалась.
Ж. засунул руки в карманы и медленно пошел за намеченным господином.
Тот шел в хорошем пальто, в хорошей шляпе, с портфелем под мышкой.
Он шел тихо, низко опустив голову, видимо не замечая окружающих.
Ж. раза два перегнал его и заглянул ему в лицо.
Это был мужчина лет тридцати шести, с усталым, грустным лицом. Глубокая складка лежала между его бровями, служа как бы продолжением красивого тонкого носа. У него был гладко выбритый подбородок, маленькие баки и короткие усы рыжеватого оттенка.