Она наклонилась, чтобы подобрать нож; в этот момент парень сумел поставить своего товарища на ноги и поволок его за угол. Все произошло за считанные секунды, и все это время Шерл стояла, прижавшись спиной к стене и дрожа от страха.
- Такого они не ожидали! - воскликнула женщина, восхищенно разглядывая старый нож для разделки мяса. - Мне он больше пригодится. Сопляки!
Она была возбуждена и явно довольна собой. За время стычки она ни разу не выпустила руку ребенка, и теперь тот расхныкался еще больше.
Оставшуюся часть пути преодолели без приключений, и женщина проводила Шерл до самой двери.
- Спасибо вам большое, - сказала Шерл. - Я не знаю, что бы я делала...
- Пустяки, - улыбнулась женщина. - Ты видела, как я его? И у кого теперь нож? Она двинулась прочь, таща одной рукой канистру, а другой - ребенка.
- Где ты была? - спросил Энди, когда Шерл распахнула дверь. - Я уж думал, что с тобой что-нибудь случилось.
В комнате было тепло и пахло рыбой. Энди и Сол сидели за столом со стаканами в руках.
- Это из-за воды. Очередь растянулась на целый квартал. И мне дали только шесть кварт: норму опять урезали.
.Она заметила, что Энди мрачен, и решила не рассказывать, что по дороге домой на них напали: Энди расстроится еще больше, а ей очень не хотелось портить ужин.
- Замечательно, - ехидно произнес Энди. - Норма и без того слишком мала, а они решили ее еще урезать... Снимай мокрую одежду, Шерл, Сол нальет тебе "Гибсона". Его самодельный вермут уже созрел, а я сегодня купил немного водки.
- Выпей, - сказал Сол, вручая Шерл холодный стакан. - Я приготовил суп из дрянного концентрата "Энергия". В любом другом виде он просто несъедобен. Суп у нас будет на первое, а потом... - Он многозначительно кивнул в сторону холодильника.
- Что такое? - спросил Энди. - Секрет?
- Не секрет, - ответила Шерл, открывая холодильник, - а сюрприз. Я купила их сегодня, каждому по одному. - Она вынула тарелку с тремя маленькими пирожками с начинкой "сойлент". - Это та самая новинка, которую сейчас рекламируют по телевизору, со вкусом копченого мяса.
- Они, должно быть, обошлись в целое состояние, - проворчал Энди. - Теперь нам придется голодать весь месяц.
- Не такие уж они и дорогие. Кроме того, я потратила свои деньги, а не те, что мы отложили на еду.
- Какая разница? Деньги есть деньги. На эту сумму мы могли бы жить, наверно, целую неделю.
- Суп готов, - объявил Сол, расставляя на столе тарелки.
Шерл молчала, чувствуя, что в горле у нее застрял комок. Она сидела, смотрела в тарелку и изо всех сил старалась не расплакаться.
- Извини, - сказал Энди. - Но ты же знаешь, как растут цены. Нужно думать о будущем. Городской подоходный налог стал еще выше - восемьдесят процентов, пособий приходится платить все больше, так что этой зимой нам придется туго. Ты не думай, я тронут...
- Если это действительно так, то почему бы тебе не заткнуться и не заняться супом, - перебил его Сол.
- Не вмешивайся, Сол, - сказал Энди.
- Я не стану вмешиваться, если вы прекратите ссориться в моей комнате. Нечего портить такой замечательный ужин.
Энди хотел что-то сказать, но передумал и взял Шерл за руку.
- Сегодня у нас действительно хороший ужин, - пробормотал он. - Давай не будем...
- Не такой уж он хороший, - заметил Сол, проглотив ложку супа, и поморщился. - Сам сначала попробуй. Но зато пирожки отобьют этот мерзкий вкус.
Некоторое время они молча ели суп, потом Сол принялся рассказывать одну из своих армейских историй о Нью-Орлеане, такую смешную, что удержаться от смеха было просто невозможно, и вскоре настроение у всех заметно улучшилось. Сол разлил оставшийся "Гибсон", а Шерл принесла пирожки.
- Если бы я был совсем пьян, то решил бы, что это мясо, - заявил Сол, энергично пережевывая свою порцию.
- Нет, они действительно хороши, - сказала Шерл.
Энди кивнул. Шерл быстро доела пирожок и подобрала с тарелки подливку кусочком растительного крекера, затем отпила из стакана. Неприятное происшествие по дороге домой казалось совсем давним. Что эта женщина говорила про своего ребенка?..
- Ты знаешь, что такое "квош"? - спросила она.
- Какая-то болезнь. - Энди пожал плечами. - А почему ты спрашиваешь?
- Вместе со мной в очереди за водой стояла женщина, и мы с ней разговорились. Ее ребенок заболел этим самым "квошем". Я еще подумала, что ей не следовало бы тащить с собой больного ребенка в такой дождь. И потом, вдруг это заразно?
- Не волнуйся. - сказал Сол. - "Квош" - это сокращенно от "квошиоркора". Если бы ты интересовалась своим здоровьем и смотрела медицинские программы, как я, или читала книги, то знала бы про эту болезнь все. Она не заразна, потому что возникает от плохого питания, как бери-бери.
- Про такую болезнь я тоже никогда не слышала.
- Она нечасто встречается, зато квош - на каждом шагу. Им болеют при недостатке белков. Раньше он встречался только в Африке, но теперь распространился по всей территории Соединенных Штатов. А как же иначе? Мяса нет, чечевица и соевые бобы стоят слишком дорого, и потому мамаши пичкают детей растительными крекерами, леденцами и всякой дешевой дрянью...
Лампа мигнула и погасла. Сол на ощупь добрался до холодильника и отыскал среди вороха проводов на нем выключатель. Вскоре загорелась тусклая лампочка, подключенная к аккумуляторам.
- Надо бы подзарядить, - сказал Сол, - да ладно, завтра. После еды вредно работать, это сказывается на пищеварении и циркуляции крови.
- Как хорошо, доктор, что вы здесь, - произнес Энди. - Мне нужен совет врача. У меня небольшая проблема. Дело в том.., что все съеденное попадает ко мне в живот и...
- Забавно, мистер Шутник. Шерл, я не представляю, как ты его терпишь.
После еды все трое почувствовали себя лучше. И разговаривали до тех пор, пока Сол не заявил, что собирается выключить свет, чтобы аккумуляторы не сели. Маленькие кирпичики морского угля сгорели дотла, и в комнате опять стало прохладно. Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Энди пошел на свою половину за фонариком. Здесь было еще холоднее.
- Я ложусь, - сказала Шерл. - Вообще-то спать не хочется, но это единственный способ согреться.
Энди пощелкал выключателем.
- Света нет, а мне нужно бы кое-что сделать. Сколько времени у нас нет по вечерам света? Неделю?
- Давай я лягу, возьму фонарик и буду тебе светить, а?
- Пожалуй.
Энди раскрыл на комоде свой блокнот, рядом положил многоразовый бланк и принялся составлять рапорт. В левой руке он держал фонарик, время от времени сжимая его рукоятку, и тот испускал свет. В городе сегодня было спокойно: холод и дождь прогнали людей с улиц. Жужжание крохотного генератора в фонарике и поскрипывание пера по пластику звучали неестественно громко.
Шерл раздевалась при свете фонарика. Стянув с себя одежду, она задрожала от холода и быстро надела тяжелую зимнюю пижаму, штопаные-перештопаные носки, в которых спала, и толстый свитер. Простыни, ни разу не менявшиеся с тех пор, как начались перебои с водой, были холодными и влажными, хотя Шерл старалась проветривать их при любой возможности. Щеки ее оказались такими же влажными, как простыни, и, приложив руку к лицу, она поняла, что плачет. Она старалась не всхлипывать, чтобы не мешать Энди: он ведь делает для нее все, что может...
Да, до того как она пришла сюда, все было по-другому; легкая жизнь, хорошая еда, теплая комната и личный телохранитель Таб, сопровождавший ее, когда она выходила на улицу. Она должна была спать и с ним пару раз в неделю. Она ненавидела эти минуты, ненавидела даже его прикосновения, на, по крайней мере, это происходило быстро. С Энди все не так, все хорошо, и ей очень хотелось, чтобы сейчас он был рядом. Шерл снова задрожала и, не в силах сдержаться, заплакала еще горше.
ЗИМА
Нью-Йорк находился на краю катастрофы. Вокруг каждого запертого склада собирались огромные толпы. Голодные, испуганные люди искали виновных в происходящем. Гнев побуждал людей бунтовать, хлебные бунты превратились в водяные, было разграблено все, что только можно. Полиция, хлипкий барьер между злобным протестом и кровавым хаосом, боролась за порядок из последних сил.
Поначалу полицейские дубинки и ружейные приклады останавливали людей, но, когда это перестало помогать, для разгона толпы стали применять газы. Напряженность росла, поскольку люди, которых разгоняли в одном месте, тут же собирались в другом. Мощные струи воды из полицейских машин останавливали пытавшихся вломиться в участки социальной помощи, но машин не хватало, да и воды взять было неоткуда. Использовать речную воду запретил департамент здравоохранения: с таким же успехом можно было поливать людей ядом. Кроме того, вода была нужна и пожарным: в городе то и дело вспыхивали пожары. Часто их машины даже не могли проехать по перегороженным улицам, отчего приходилось делать долгие объезды. Иногда пожары распространялись так быстро, что к полудню все машины были в работе.
Первый выстрел раздался через несколько минут после полудня 21 декабря, когда охранник департамента социального обеспечения убил человека, который взломал окно продуктового склада на Томпкинс-сквер и пытался туда влезть. Это был первый, но далеко не последний выстрел. И отнюдь не последний убитый.
Некоторые районы, где царили беспорядки, удалось окружить сбрасываемой с воздуха проволокой-путанкой, но ее тоже не хватало, и, когда запасы кончались, вертолеты продолжали беспомощно кружить над беспокойными кварталами, выполняя роль воздушных полицейских наблюдательных постов и определяя места, где срочно необходимы подкрепления. Что, впрочем, тоже было бесполезно, потому что подкреплений не осталось: все работали, как на передовой.
После первой стычки уже ничто не могло произвести на Энди сильного впечатления. Остаток дня и почти всю ночь он вместе с остальными полицейскими занимался тем, что получал и раздавал удары, стремясь восстановить порядок на улицах раздираемого побоищем города. Передохнуть ему удалось лишь раз, когда он случайно надышался газа от собственной гранаты, но сумел пробраться к машине департамента здравоохранения, где ему помогли. Медик дал ему таблетку против выворачивающей все внутренности тошноты и промыл глаза. Энди лежал на носилках внутри машины, прижи