— Ну да, тогда он не подумает, — угрюмо согласился Андрей. — Тогда он просто сочтет нас сумасшедшими!
— Ну и пусть, — не смутился Сашка. — Только, кажется, он сам с приветом. То смотрит как на врагов, то тортом угощает. Зато, может, удастся вытянуть из него что-нибудь существенное, а не арабскую сказку, как в прошлый раз.
— Ну, смотри, — с сомнением протянул Андрей и вонзил зубы в кусок торта.
Не успели ребята прикончить половину угощения, как дед снова появился на кухне. Молча, ни о чем ни спрашивая, он наблюдал, как Сашка с Андреем едят торт. Когда всё было съедено, дед собрал посуду, сгрузил ее в мойку, вытер стол и сел рядом.
— Итак, молодые люди, — сдвинув мохнатые брови, вопросительно произнес он, — что вы хотели мне рассказать?
— 2 —
— А в конце, — неторопливо проговорил Сашка, — на крыше появился какой-то человек. Но это я уже плохо помню.
— Я помню, — эхом отозвался молчавший до сих пор Андрей. — У него еще голос был мощный. Мне показалось, будто закачалась вся башня.
— И что он сказал? — с интересом спросил дед.
Он не собирался над ними смеяться или объявлять их сумасшедшими, как опасался Андрей. Наоборот, дед слушал серьезно, ни разу не прервав рассказ. И почему-то сразу стало ясно, что он не сомневается ни в одном их слове. Будто вся эта жуткая, похожая на комикс и одновременно на фильм ужасов, история есть обычное изложение самого тривиального школьного года.
— Он потребовал, чтобы Джокер отпустил Сашку, — ответил Андрей.
— Если можно, поточнее, — попросил дед. — Что именно сказал? Какими словами?
— Он сказал: «Отпусти мальчишку, и я оставлю тебе жизнь».
— Это точно?
— Ну да, — кивнул Андрей. — Жалко, нет Маши, она наверняка запомнила слово в слово.
— Маша не могла видеть того человека, — напомнил Сашка. — Она тогда без сознания была.
— Ах, да! — Андрей стащил с тарелки яблоко и смачно им захрустел.
Дед облокотился о стол, потирая лоб пальцами.
— Я оставлю тебе жизнь, — бормотал он. — Оставлю жизнь… Вот так, да?
— Вам это что-то говорит? — спросил его Сашка.
— Видишь ли, Александр, — сказал дед, вставая выключить надоедливое радио, — замечателен тот факт, что ваш нежданный спаситель воспользовался выражением «оставлю тебе жизнь».
Он снова сел, глядя на ребят темно-карими, удивительно молодыми глазами.
— Чего же тут замечательного? — удивился Андрей.
Дед охотно пояснил:
— На первый взгляд может показаться, что человек на башне употребил по отношению к демону власть принуждения или наказания. Однако я всё же полагаю, что он применил власть нормативную, хотя и в предельно директивной форме.
Сашка с Андреем недоуменно переглянулись.
— А что такое нормативная власть? — спросил Сашка.
— Это когда кто-то имеет право контролировать соблюдение определенных правил и в случае необходимости на них настаивать. Выражаясь по-простому, «ты начальник, я дурак».
Дед лукаво улыбнулся.
— Странный вывод из одной фразы, — произнес озадаченный Сашка.
Не донеся до рта яблоко, Андрей сказал:
— Так получается, наш спаситель — начальник над Джокером?
— Не обязательно, но весьма вероятно, — заявил дед.
— Круто! — вырвалось у Андрея. В следующую секунду он снова грыз яблоко.
— Мда, — растерянно протянул Сашка. — Это слабо укладывается в голове! Не понимаю, как можно прийти к такому выводу.
— Точно, — с полным ртом и сарказмом в голосе добавил Андрей. — И, кстати, как же ему удалось захватить власть над Джокером? Это же практически невозможно!
Дед снисходительно улыбнулся.
— Про захват власти с влиянием — это вам в школу менеджмента. Путь Самурая и прочее «Хочешь похудеть — спроси меня как».
Он забрал у Андрея огрызок, который тот не знал куда деть, и отправил его в мусорное ведро. Потом подошел к висевшему на стене шкафчику, достал оттуда трубку и стал набивать ее табаком.
— Мы сейчас пытаемся понять, что произошло на самом деле, — заметил он. — Из вашего рассказа я сделал для себя вывод, возможно, неверный, что на башне случилось что-то необычное.
— Это еще мягко сказано! — прерывая его, воскликнул Андрей. — Если бы мне кто рассказал такую историю, я бы решил, что он с мышами в голове.
— Вот мы и ищем того мыша, что остался невидимым для вашего сознания, — продолжая невозмутимо набивать трубку, ответил дед.
— А это тут при чем? — Андрей покраснел.
— Сейчас поймете, — сказал дед, отходя к приоткрытому окну.
Использованную спичку он аккуратно, сдвинув занавеску, положил в стоящую на подоконнике пепельницу.
— Вот, например, кушаешь ты торт, — улыбнулся он, обращаясь к Андрею. — А в последнем кусочке обнаруживаешь какую-нибудь пакость вроде таракана.
Андрей передернулся и бросил взгляд на мойку, куда дед сгрузил блюдца после своего угощения.
— Вот-вот, — сказал наблюдавший за ним дед. — И останутся у тебя об этом торте соответствующие воспоминания. Вплоть до того, что и другие торты ты не сможешь есть еще долго. Только вот что забавно — про тараканов твое сознание знает, и про торты знает, и даже про то, что в тортах, случается, попадаются тараканы, тоже знает. Но одно дело знать и совсем другое, когда попадется реальный таракан — тогда и случается аффект. Аффективное состояние фиксируется — именно состояние, а не таракан и не торт. Остается воспоминание этого состояния.
Андрей откинулся на стуле и закинул руки за голову. Сцепив пальцы на затылке, он уставился в потолок.
Выпустив колечко дыма, дед продолжал:
— И наше сознание делает ошибку, смешивая вместе торт и насекомое, не позволяя воспринимать торт нормально, как раньше. Сознание начинает водить человека за нос, вот к чему я веду. В вашем случае вы попали в классический треугольник — спаситель, преследователь, жертва. И поэтому не можете понять, что же вы действительно видели.
— Прямо учебник по психологии, — промолвил ошарашенный Сашка.
— А механика работы человеческого сознания всегда была моим хобби, — попыхивая трубкой, сказал дед. — Как и любая другая механика. То, что не заметили вы, заметил я. Для меня описанная вами картина выглядит так, будто Джокер повел себя не как ожидалось. Поэтому и ваш спаситель был вынужден сказать то, что сказал. И именно тогда, когда увидел, что Джокер вышел из себя в какой-то момент… и вот об этом-то моменте я хотел бы знать подробнее.
— А зачем это вам? — выпрямляясь на стуле, спросил Андрей с вызовом.
Дед ответил не сразу. Он задумчиво посмотрел в окно на виднеющиеся за ним макушки деревьев и только потом произнес:
— Так ведь я понимаю, что ко мне вы обратились от отчаяния. Некуда вам больше с этим идти. Вам или никто не поверит, или, что хуже, сочтут за ненормальных. Но знать-то хочется! — Он хитро им подмигнул. — Так что я принял на себя вашу тайну, но заодно принял некоторую ответственность. Вот и пытаюсь научить вас чему-то, что может помочь в будущем, коли вы влипли в такую историю.
Дед замолчал. А Сашка подумал: что, если и он семь лет назад увидел не то, что случилось с ним на самом деле, а то, что хотел увидеть? Или, скажем, увидел-то он всё верно, но интерпретировал неправильно. Сашка нарисовал в голове песчаный холм, на котором оказался после ссоры с Мишкой у старой мельницы, и стал по шагам вспоминать, что случилось дальше.
Первое, что бросилось ему тогда в глаза — море. Огромное, от горизонта до горизонта. Сашке даже показалось, что он снова слышит прибой. И крик чаек. И медный голос трубы, тающий в прозрачном воздухе.
Тут его бросило в пот. Труба! Труба и взметнувшиеся флаги. В тот момент, когда он впервые в жизни увидел тот замок! Да это же похоже на сигнал, сообразил он. И ведь почти сразу после него на мосту появилась конница. Уж не к нему ли она направлялась? Во дела! Учитывая, что сам он оказался там впервые, остается предположить, что кто-то в замке или около него хорошо знал, кого ему ждать и что с этим человеком делать.
А что же тогда орел? Орел-то зачем появился? Он ведь бросил раковину и умотал восвояси, будто это было его единственной задачей! Хм, да ведь тогда раковина из никому не нужной оболочки моллюска, как выразился однажды Андрей, превращается чуть не в средство спасения. От чего? Или скорее от кого. Фиг разберешь. Потом подумаем… А с Джокером дед не прав.
— Мне всё-таки кажется, Джокер с самого начала собирался нас убить, — сказал Сашка. — Просто его убили раньше.
— И опять не факт, — выбивая трубку в пепельницу, возразил дед.
Он сунул трубку в шкафчик, отнес вытряхнуть пепельницу в туалет, водрузил ее обратно на подоконник и уселся на прежнее место.
— Судя по вашему рассказу, в Джокера из Арпониса стреляли четырежды, правильно? — спросил он.
— Правильно, — сказал Сашка.
— Нет, неправильно, — возразил Андрей. — Три раза стрелял я, и два раза — ты. Итого пять. Причем, когда стрелял я, Джокер только посмеивался. А вот когда Арпонис попал к тебе, ему сразу не поздоровилось. Помнишь, как он чуть не упал?
— Смутно, — признался Сашка.
Он пытался вспомнить происшедшее с момента отчаянной попытки Маши остановить Джокера, но это были какие-то обрывки. Вот рывок Маши к демону… Ее пустые после удара глаза… Вот Джокер вцепился уже в него, не давая воспользоваться Арпонисом… Нестерпимая боль… Потом какой-то рёв, толчок, и сразу за этим — идущий к нему человек.
— Ничего, зато я помню, — отозвался Андрей. — Я как раз в это время очнулся. Вы правы, — обратился он к внимательно слушавшему их разговор деду. — Джокер на самом деле не выглядел так злобно, как в последний момент, когда собрался бросать Сашку с башни. У меня от страха тогда аж кожа на спине съежилась.
— А что именно его разозлило? — спросил дед.
Андрей задумался.
— Он что-то сказал Сашке, а потом сжал когти, будто готов был немедленно его задушить.
— А что это было, ты помнишь? — дед взглянул на Сашку.
— Ничего не помню, — вздохнул тот. — Если б помнил, сказал бы.