Сотворение мира и первые существа — страница notes из 109

1

Русская поговорка: «огонь – царь, вода – царица, воздух – господин».

2

«Interius autem dii staun manufacti, singulis nominibus insculptis, galeis atque loricis terribiliter vestiti, quorum primus Zuarasici (имя это встречается и в письме епископа Бруна к Генриху II) dicitur, et prae ceteris a cunctis gentilibus honoratur et collifur».

3

Сравни: Быдгощ от Быдгост, вещь (вещий) от весть и др.

4

Ходаковский указывает урочище Радогости (Новг. губ.) и пустошь Редбужу; в Моравии есть гора Radgost (Радгошть).

5

Радуница бывает или на Красную Горку, или в следующие дни Фоминой недели.

6

Об Илье-громовнике одно поучение на Ильин день говорит: «ныне светозарное солнце небеснаго круга шествия огненных конь светлостию просвещается радостию пресветлыя памяти огненоснаго пророка Илии». Возжигаемое в тучах, солнце представлялось как бы вновь нарождающимся, и потому летты называют его дочерью Перкуна.

7

О молниях, таящихся в тучах, миф выражается как о небесном огне, заключенном в горах и под землею (см. ниже).

8

В Архангельской губ. думают, что зажигать свечу днем, когда и без того светло, – грех.

9

У римлян запрещалось прикасаться к огню мечом.

10

Особенно те, которые были прилеплены к чаше с водою, при совершении водосвятия.

11

Это возжжение кудели стоит в связи с представлением грозовых облаков пряжею.

12

В Западной Европе существует обычай бегать по засеянным полям с возжженными факелами.

13

Хлеб и мука – символы жизни, здоровья: бесплодных жен и больных окуривают артусом, пасхою и свадебным караваем. Название болезни «собачьей старостью» дало повод класть вместе с ребенком в печь щенка; вслед за тем топят щенка в воде и думают, что вместе с ним погибает и самый недуг. В Томской губ. обмазывают ребенка сметаною и дают облизать собаке. Иногда меряют ниткою тень больного (вероятно, по созвучию со словом стень) и, закатав ее в хлеб, дают съесть собаке.

14

Мерить больного – один из древнейших обычаев.

15

Татары верили, что огонь противодействует злым умыслам и отымает силу у ядовитых снадобий; иноземных послов и русских князей проводили в шатер хана между двумя разложенными кострами.

16

Наоборот, если достать рубаху или одежду со здорового человека и повесить в горячем воздухе, то вместе с нею истлеет (исхудает и умрет) и ее хозяин (литовское поверье).

17

К этому воззрению, впрочем, примешивается и мысль о вольном мученичестве за старую веру.

18

Народная загадка, означающая печь, огонь и дым, все эти понятия изображает в родственной связи: «мать толста, дочь красна, сын храбер – под облака ушел».

19

Истопка, истопок, истобок – чердак избы, изобка, изобочка – небольшая изба, йстопье, истопка – беремя дров, достаточное для топки печи; последнее слово означает также две жерди над челом русской печи, где сушат лучину и другие вещи, и небольшой сруб с печью без трубы (Новг. губ.).

20

Дымница – деревня; офен. курёха (от курить) – дом: названия, любопытные по своей живописующей меткости, так как крестьянские избы и доселе большею частию курные (без труб). «Любить тепло – терпеть дым».

21

У нас огнище – огонь, разведенный на земле, и место, где выжжен лес; огнища – расчищенное из-под лесу место, то же, что пал, палы (от палить).

22

Можно с вероятностью допустить, что корни vas – обитать и vas – светить первоначально роднились между собой.

23

«Жилом жить, не чуму (очагу) молиться».

24

Перевод: «кто не видал церкви или алтаря, тот и печи молится».

25

Перевод: «да не погаснет мое огнище от моей крови! (или от моего вина, которое пьется на крестное имя); чтобы не пал кнес на мое огнище! чтоб мне не видать живым родимой избы».

26

То же соблюдается и белорусами.

27

Не должно садиться на печь, когда пекутся в ней хлебы.

28

Т. е. топят олово и по формам его угадывают, что именно было причиною испуга.

29

Тех, которые несли мертвеца, осыпают пеплом; те, которые зарывали усопшего, должны умыть свои руки и бросить через себя горячий уголь.

30

Точно так же Индра почитался богом супружеских и семейных союзов, охранителем дома, очага, племени.

31

В Литве все желающие узнать свое будущее смотрят накануне Нового года в печь.

32

В Вятской губ. сваха поворачивает три раза ступу, с приговором: «как не упрямится ступа, так бы не упрямилась девица!» Потом идет в дом невесты, подступает к печке и греет свои руки, причитывая шепотом: «как заслон печи горяч, так бы горело у девицы (имярек) по жениху сердце!»

33

Когда дело сладится, родные невесты собираются в назначенный день в хату жениха, где угощают их искрошенным на печной заслонке салом.

34

У славонцев новобрачная должна войти в избу с хлебом и заглянуть в дымовую трубу или бросить в разведенный на очаге огонь монету. У чувашей молодая, входя в дом мужа, прежде всего подходит к печке и делает ей низкий поклон.

35

В одной чешской песне молодая просит: да умолкнет музыка перед прежним ее домом, так как она разлучается с милым владыкою богом.

36

«И богом своим жряше»: «жьрете богом»; жрьць = жрец.

37

Смягчение звука «г» в «ж» очень обыкновенно в славянских языках: гоить – жить, горло – жерло и проч.

38

Лит. kuriejis – прозвание Перкуна, солнца и жреца.

39

Вариант: «черным серет».

40

«Двое стоячих (небо и земля), двое ходячих (солнце и Месяц), да два разбойника-разорителя (огонь и вода)».

41

Перевод: «Мой сын – добрая душа; но как придет вечером домой голодный, то легко может статься – испечет хебя и съест за ужином. Вот порожняя кадь, дай покрою тебя».

42

Празднуя родовым пенатам, вотяки пекут блины; домохозяин зажигает восковую свечу, ставит ее в передний угол, берет со сковороды блин и, испрашивая себе и всему семейству здоровья, прибыли в скотине, урожая в хлебе, разрывает блин на части и бросает в пылающую печь; то же делает он с мясом и со всеми другими яствами; наконец плещет в огонь кумышкою (напитком, приготовляемым к празднику), и затем уже садятся за стол. У евреев хозяйка прежде, чем посадить в печь хлебы, берет небольшой кусок теста и бросает в огонь.

43

Со столом крестьяне соединяют ту же мысль о плодородии, что и с хлебом, который, по старинному обычаю, должен постоянно лежать на нем: жениха и невесту обводят вокруг стола для счастья, беременную женщину – для легких родов (Нижегор. губ.); «не стели на стол скатерти вдвое, не то родятся двойники».

44

«При всех жертвоприношениях, даже тех, которые совершались в честь Зевса или Афины, прежде всего призывался всегда очаг. В Олимпии первая жертва, которую совершала собравшаяся Греция, приносилась очагу, вторая Зевсу. Точно так же и в Риме первую молитву всегда обращали к Весте… Подобным же образом мы читаем в гимнах Ригведы: «прежде всех надобно призывать Агни. Мы произнесем его священное имя прежде имени всех прочих бессмертных. О Агни, кто бы ни был бог, которому мы поклоняемся, совершая жертву, всегда она принадлежит тебе».

45

Польск. berma, немец. berme – уступ у городской стены.

46

То же воззрение на огонь и воду, как на стихии, необходимые при жертвенном обряде, встречаем и между дикими племенами инородцев.

47

По свидетельству Страбона, персы, закалая у рек, озер и источников белых коней, сожигали их при пении священных гимнов и делали на землю возлияния древесным маслом, смешанным с молоком и медом.

48

Зубная боль останавливается также прикосновением пальца, омоченного кровью крота.

49

По немецкому поверью, кровь дитяти и невинной девицы исцеляет от коросты.

50

В поучении митрополита Фотия (1416) о невкушении удавленины сказано: «кровь бо вместо души в бессловесных имеет силу».

51

«Всех ближе к очагу отец; он зажигает его и заботится о нем; он его верховный жрец. Во всех религиозных службах он исполняет высшую обязанность: он закапает жертву, его уста произносят молитвенную формулу, которая должна снискать ему и его домашним покровительство богов».

52

Без старого пня сиротеет огнище.

53

У греков и римлян мать семейства (materfamilias) пользовалась большим почетом; на ней лежала забота, чтобы очаг не потухал. Греки считали несчастием «иметь очаг, лишенный супруги»; а у римлян жрец, овдовевши, терял свой жреческий сан.

54

Ходаковский указывает на множество урочищ, названия которых образовались от слова князь, и замечает, что они всегда расположены в известном расстоянии от городищ, а где подобных названий не встречается, там находил он имена, образовавшиеся от слова поп.

55

«И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремнаго… Володимер же посади Добрыну уя своего в Новегороде, и пришед Добрына Ноугороду, постави кумира (вар. кумир Перуна) над рекою Волховом, и жряху ему людье ноугородстии аки богу».

56

Перевод: «где отец давал богам яства (кормы), куда ходил возглашать к ним – там враги порубили все деревья и разрушили всех богов (т. е. идолы)».

57

В народных сказках избрание нового царя происходит таким образом: по решению думных людей, всякий должен войти в церковь со свечою в руках; у кого свеча загорится сама собою – тот и царь.

58

По всему вероятию, вещие мужи выходили из среды тех же старейшин, которые заправляли родовым культом. Народное поверье приписывает колдовство преимущественно старикам и старухам; существует даже убеждение, что тайная наука волшебства хранится постоянно в некоторых семействах, передаваясь наследственно из рода в род – от отца к сыну.

59

Новгородский архиепископ Макарий писал о язычниках водской пятины: «и проста человека у себя держаху и почитаху, яко священника, его же нарицаху арбуем (колдуном): сей вся приношая совершения (приношения совершая) по своей прелести, и детем имена нарицая». Отец Иоакинф начало шаманства относит к тому времени, когда еще не знали ни храмов, ни особого класса жрецов. Служение шаманов состоит в принесении жертв, возглашении молитв и врачевании. В Китае шаманы уже составляют жреческое сословие.

60

Храм и хоромы, храмина (дом, жилье) – слова буквально тождественные.

61

Если упадет полено из охапки дров, взятой для топлива, если распадутся сложенные в печи дрова – будут гости (чужеродцы). От гостей ожидают новостей, слухов; этим объясняются приметы: если от свечи отскакивают искры, то скоро получатся вести; если свеча нагорела, то вести будут с той стороны, куда наклонился нагар.

62

«Под господством религии очага человек не молился своему божеству о прочих людях; он призывал его только для себя и своих. Еще во времена Плутарха говорили эгоисту: ты служишь своему очагу – έστία δύεις. Это значило: ты чуждаешься своих сограждан, живешь только для себя».

63

В Орловской и Псковской губ. выражаются об иконах, приносимых из церкви на дом: «боги ходят».

64

У чехов есть поговорка: «dabei strewjce na ozeh powesil».

65

Нужно в чистый четверг налить миску борща с кашею, взять хлеб и все это отнести на чердак; если домовой воспользуется предложенным ему угощением, то в уплату оставит неразменный рубль.

66

Финны рассказывают, что домовой является белою кошкою, которая освещает собою всю избу.

67

«Наши отцы, читаем в гимнах Вед, пением и возглашениями (метафора завывающей бури и громовых раскатов) разрушают крепкие города и скалы (= тучи); они открывают нам путь к великому небу, обретают день и солнце, свет и кров» (т. е. прочищают небо от зимних туманов, выводят весеннее солнце и дождевые облака).

68

В некоторых губер. домового называют постен – слово, означающее в областных говорах: тень от человека; ср. с выражением: тени усопших.

69

Виргилий ставит безразлично то очаг вместо пенатов, то пенатов вместо очага. Слово lаr употреблялось и для означения дома, семьи и жертвенника.

70

«При неплодии жены у древних всегда признавалось право развода. В Индии религия предписывала, чтобы неплодная жена была через восемь лет заменена другою. Если брак был бесплоден по вине мужа, то все-таки семья должна была продолжаться. В таком случае брат или другой родственник мужа заступал его место, и жена была обязана ему отдаться. Дитя, от них родившееся, считалось сыном мужа и продолжало его культ. Таковы были правила древних индусов; мы встречаем их и в законах Афин и Спарты». – «Тот, кому природа не дала сына, может усыновлять приемыша, дабы не прекратились надгробные поминания, гласит древний законодатель индусов. Так как усыновление оправдывалось единственно необходимостью предупредить гибель культа, то оно дозволено только тому, кто не имел собственного сына. Закон индусов вполне безусловен в этом отношении – так же, как и закон афинский».

71

Кобольд Eitel жил в дымовой трубе и часто высовывал оттуда свою голову; кобольд в Бишдорфе целый день сидел на очаге и беседовал с хозяйкою; der rothe kleine kerl in Gyseghem сидел в углу камина; другие полудремлют около возжженного пламени и сами разводят в печи огонь в те ночи, когда не светит луна.

72

Имя это остается необъясненным.

73

В Воронежской губ. простолюдины говорят не иду домой, а иду ко двору; «идти домой», по их мнению, равносильно выражению: «идти в могилу».

74

Об Ахенском соборе рассказывают, что его строил нечистый на том условии, чтоб ему отдана была душа первого, кто войдет в это здание.

75

Есть указание, что домовых в старину называли убожьями.

76

Смысл этого поверья для нас неясен. В некоторых местностях существует обычай: когда умрет кто-нибудь из домочадцев, то хозяин до самого погребения не надевает шапки; делается это с целию предотвратить в семье дальнейшую смертность.

77

Другая форма: домовик, дворовик; в области, говорах: дворница – хозяйка.

78

«Бардзей да клецьника, кали грошей ними».

79

Чищ – звуки родственные: ночь – нощь, печь – пещь; в Рязанской губ. щурка (вместо: чурка) – кочерга, ожог.

80

В Орловской губ. хозяин, желающий узнать: какая масть домовому по мысли, берет на Светлое Христово Воскресенье кусок кулича, завертывает в тряпицу и вешает в конюшне; а через шесть недель смотрит какого цвета завелись в куличе червячки? Именно такой масти следует и лошадей водить.

81

Если у кур искривляются от болезни шеи – это домовой вертит им головы.

82

Очевидно, мера эта предпринимается против чужого домового; изгнание своего домового – немыслимо.

83

Пикте сближает с этими словами и санскр. cabala, cavala.

84

Schrackagerl – домовой дух, который в виде малого дитяти сидит в яслях (в конюшне); он помогает служанкам, водит скот и птицу, а раздраженный, путает лошадям гривы и разгоняет коров.

85

Г. Гильфердинг сближает рус. шиш с санскр. hins – повреждать.

86

Шишка – пряжа, намотанная на веретено.

87

К одному разряду с кикиморами принадлежит и так называемый игоша – мертворожденный младенец, который особенно много проказит, если не признают его за домовика, не кладут ему за столом ложки и ломтя хлеба и не хотят бросить ему в окно рукавиц и шапки.

88

Гримм сближает др. – верх. – нем. meriha (equa) mahre и mahr.

89

По поверью, животные и люди бесятся оттого, что ими овладевает злой дух = эльф.

90

Деревянная приделка к печи, с ходом в подполье.

91

Св. Фейт, в храм которого еще в прошлом столетии приносили петухов, почитается патроном Богемии.

92

Вар. «на своем пепелище и курица бьет».

93

Литовцы в честь божества, которое заведовало домашней челядью, бросали в огонь курицу.

94

С домовым, по мнению крестьян, всегда можно подружиться и поладить. Для этого домохозяин должен выйти на двор в глубокую полночь, стать лицом к месяцу и произнести: «хозяин! стань передо мной, как лист перед травой – ни черен, ни зелен, но таков, каков я. Я принес тебе красное яичко». Домовой является в человеческом образе и, получив красное яйцо, делается спокойным. Иные прибавляют, что яйцо это должно быть то самое, которым впервые похристосовался священник после заутрени на Светлое Христово Воскресенье. С таким яйцом и с зажженною свечкою, оставшеюся от христовской заутрени, крестьянин должен стать ночью, до петухов, перед растворенной дверью хлева и сказать: «дядя дворовой! приходи ко мне ни зелен, как дубравный лист, ни синь, как речной вал; приходи – каков я. Я тебе христовское яичко дам!» Тогда выйдет из хлева домовой, точь-в-точь похожий на того, кто его вызвал. О свидании с ним он требует хранить тайну; если же мужик проболтается, то домовой доведет его до самоубийства или сожжет его избу. Или, вместо красного яйца, берут с собой следующие снадобья: к поясу привязывают корень травы-плакуна, на шею привешивают змеиную головку с озимью, взятою от трех полей, в одно ухо вкладывают козьей шерсти, а в другое клочок летнины (шерсть, которую бросает баба, допрявши кудель). Когда все это будет сделано – ступай ночью в хлев, затвори за собою дверь и говори: «суседушко-домоседушко! раб к тебе идет, низко голову несет; не томи его напрасно, а заведи с ним приятство, покажись ему в своем облике, заведи с ним дружбу да служи ему легку службу». Вслед за тем послышится шорох – является домовой и заключает с мужиком договор: сам он обязуется помогать ему во всех делах, а мужик дает обещание держать на дворе козу и давать домовому по восковой свече на каждую ночь. О плакуне и змеиной головке см. в следующих главах.

95

Там, где позабыта старина, языческая жертва перед постройкою дома заменилась христианским освящением первых трех или четырех венцов сруба.

96

При закладке дома хозяин кладет на ночь по 4-м углам основных бревен по куску хлеба; если к утру пропадет хоть один кусок – то место считается несчастливым и должно быть оставлено.

97

«Аm Rhein und Hessen fordert die sitte es noch heute in bauernhäusem, eine kleine nische am heerd anzubringen, wo ehemals vielleicht sein (домового духа) bild stand, oder sein essen hingestellt wurde».

98

У черемисов и чувашей самым почетным считается место возле печки.

99

Татары всячески остерегались ступать на порог.

100

Во избежание ссоры не следует давать пить через порог.

101

Ср. то место «Энеиды», где Гектор говорит Энею, что намерен вручить ему троянских пенатов, и отдает ему огонь очага.

102

В Германии перезывают в новый дом кобольдов.

103

С кошкою соединяются и приметы о гостях: когда кошка умывается (облизывается), то, по народному выражению, она «гостей зазывает». Варварскими законами германских племен было установлено: кто убил ворвавшегося к нему разбойника и не имел свидетелей, которые бы могли подтвердить его показание, тот должен был идти в суд, взявши с собою собаку, кошку или петуха и три соломины из домовой кровли, и клясться в истине своих слов, т. е. должен был свидетельствоваться домашним кровом, петухом, как символом очага, и животными, охраняющими имущество: собакою-сторожем и кошкою – оберегательницею амбаров.

104

У чувашей хозяин берет красного петуха под мышку и обходит с ним вокруг стен новой избы. Находящиеся в избе спрашивают: «кто там шумит?» Хозяин отвечает: «сам бог в новой шубе с красным кочетом гуляет!» Обойдя несколько раз около строения, он впускает петуха в избу.

105

В некоторых деревнях при переходе в новую избу переносят туда и весь сор: обычай, возникший вследствие поверья, что сор должно сожигать в печке, а не выкидывать на двор.

106

М. Мюллер сомневается, чтобы племя ариев знало море до разделения своего на разные ветви. По его замечанию, названия моря образовались позднее и потому не могли быть одинаковыми во всех языках индоевропейской семьи. Тождественные в языках греческом и латинском, названия эти различны у северных и южных народов, и даже у самых греков и римлян они – выражения переносные, имевшие вначале иное значение и потом уже усвоенные морю: лат. pontus и греч. πόντος означают влажный путь (ср.: лат. pons, санскр. pantha и pâthas = пАть); υαλασσα есть диалектическое изменение слова υάρασσα или τάρασσα – возмущенная, взволнованная поверхность (вод); напротив, лат. aequor (ровная поверхность) = mare placidum, море тихое. Но рядом с этими названиями существует еще одно, общее почти для всех индоевропейских народов: лат. mare, кимр., корн, и арморит. môr, сканд. mar, готск. marei, др. – нем. mari, men, англос. mere, литов. mares (множ. число – в значении залива), славян. море – от mri (умирать) = мертвая, пустынная поверхность. С лат. pontus и греч. πόντος роднится слав. пАчина.

107

Может быть, сюда же должно отнести и эпические выражения «Слова о полку Игореве» о черных тучах, идущих с моря, и о буйных ветрах, веющих с моря стрелами.

108

«В словаре Памвы Берынды слово океан толкуется: всесветнее море».

109

«У нядзельку раненько совненько купалося». Один из заговоров, записанных Сахаровым, начинается этими словами: «выкатило красное солнышко из-за моря Хвалынского».

110

В сказке об Еруслане читаем: «есть на море солнечный город, и в том городе царствует царевна, а служащие у нее все девки».

111

Krasna panna рождает сына с солнцем во лбу, т. е. заря выводит солнце.

112

Под влиянием вышеобъясненной связи утренней зари со звездою Денницею этой последней дано было имя Венеры.

113

Самая пена образовалась от плавающих в водах детородных частей Урана (= неба).

114

От Velikonoče – Светлое Воскресенье.

115

Ср. со сказкою о Трёмсыне, рожденном от щучьего пера, который при помощи коня, родившегося от луски той же рыбы, добыл прекрасную Анастасию; Анастасия, плавая в ладье по морю, плескала водой в пламенное, влюбленное в нее Солнце.

116

О месяце на облачном небе в Исландии говорят, что он идет вброд между облаками.

117

Соответственно слову яр – обрывистый берег реки, место, доступное действию ветров; буян в некоторых областных наречиях означает открытое, возвышенное место.

118

Новгородский летописец, по случаю моровой язвы 1352 года, замечает: «нецыи реша: той мор пошел от индийския страны – от Солнца-града», что сходится с греческим поверьем о моровой язве, посылаемой стрелами разгневанного Аполлона.

119

Следы того же представления встречаем и в других мифах античного мира. Так, Эол, бог ветров и вихрей, властвовал на плавучем острове Эолии; о Гефесте рассказывается, что он завел свои кузницы на одном из Липарских островов и ковал там Зевсовы молнии; о рождении Аполлона из древнейших преданий известно, что мать его (Leto) прибыла из страны гипербореев на плавучий остров Делос в виде волчицы, сопровождаемая стаею других волков. Посейдон остановил подвижной остров, и богиня разрешилась на нем двумя близнецами: Артемидою и Аполлоном, который тотчас по рождении был обмыт нимфами в водах и вскормлен нектаром и амброзией; когда ему минуло пять дней – под его стрелами, полученными от Гефеста, пал страшный Пифон. Значение мифа ясно: зимнею порою солнце и луна скрыты за темными покровами снежных облаков и туманов, или, выражаясь мифическим языком: они облекаются волчьими шкурами и скрываются в холодных странах гиперборейских; весною же благодаря действию гроз туманные завесы снимаются, светлый Аполлон выходит из недр мрака, или, что то же, – рождается матерью-волчицею, омывается в дожде и, упиваясь этим бессмертным и всесильным напитком, разит молниеносными стрелами дракона (= демона зимы и туч). С затемнением смысла старинных метафор, мифы, по общему закону их развития, приурочиваются к известным местностям: бог-громовник, ковач молниеносных стрел, водворяется на островах Лемносе и Липарском, а эпитет Аполлона δήλιος = светлый дает повод связать басню о его происхождении с Делосом.

120

В народной песне поется: «Лес ты мой, лес, зелен, невесел! Некому тебя развеселить; Что были пташечки – в ирей полетели».

121

Devenere locos laetos et amoetia vireta fortunatorum nemorum sedesque beatas.

122

В Курской губ. пырей означает жаворонка, как предвестника весны; в Твер. губ. вырёй – колдун, вырить – нашептывать, ворожить. На острове Эе обитала хитрая волшебница Кирке.

123

Слово, стоящее в связи с прозванием Одина – Valfodhr и с именем подвластных ему воинственных дев – валькирий (valkyrien).

124

«Пошла я (имярек) к окиан-морю на свят остров».

125

В народной песне муж при разлуке с женою говорит ей: «гляди, жена, на синё море: что повыстынет бел-горюч камень, тогда я домой буду!» – выражая этими словами безнадежность на свое возвращение.

126

В Сибири камень означает утес, скалу.

127

«В одном заговоре духи идут на море зажигать горюч камень; в другом его хотят распилить и вынуть из него палящий и гулящий огонь».

128

Ср. с эпизодом другой сказки, как скачут богатыри на конях через сине море; двое из них пали посеред моря и были проглочены змеем.

129

Даль склоняется к тому же мнению: «алатырь – вероятно, янтарь, греч. электрон, переделанное на татарский лад»; но почему же на татарский лад? Форма «алатырь» вовсе не исключительная в славянском языке (ср.: богатырь, упырь, пустырь), да и всякий народ переделывает чуждые, замствованные им слова не иначе как в духе родного языка.

130

Ср. со сказаниями о золотых и бриллиантовых слезах богини Зори.

131

Заговор: «на море на океане есть бел-горюч камень алатырь, никем неведомой».

132

У берегов Ледовитого моря куски янтаря называются морским ладоном, но нам неизвестно, чтобы на Руси соединяли с ними целебные свойства, и чтобы носили их в ладонках. Другое объяснение, еще менее удачное, предлагает г. Гуляев: по его мнению, алатырь – алебастр (греч. άλαβαστρος, нем. alabaster-stein, фран. albatre); но и с алебастром не соединяет народ наших никаких суеверных преданий и ни в одной местности слово алатырь не принимается для его обозначения.

133

По быстроте движения облака и тучи могли быть сравниваемы не только с конем и птицею, но и с рыбою. Названия, данные рыбе в санскрите, указывают на ее быстроту, легкую подвижность; то же основное понятие, по мнению Пикте, заключается и в словах: а) лат. piscis, гот. fisks, англос. fisc, сканд. fiskr, др. – нем. fisk, кельт. pysq, pesk от снк. корня pis, pês-ire, pêsvara – подвижной, скорый; b) слав. рыба от снк. корня rab, ramb или rabh, откуда rabhas – быстрота, беглость.

134

Собственно, огонь пожирается сигом (schnSpel), сига глотает лосось (lachsforelle) и в свою очередь становится добычею щуки.

135

По другим вариантам: бык, кобыла, кошка или собака – зооморфические олицетворения туч.

136

Перевод: «Пусть соберет король будимских девиц, принесет много чистого золота и сплетет частую мрежу, частую мрежу из чистого золота, пусть закинет сеть в тихий Дунай, поймает златокрылую рыбу и возьмет у ней правое крыло, рыбу да отпустит в воду, а крыло отдаст госпоже-королеве: когда съест она правое крыло – тотчас забеременеет».

137

У Куна роль золотой рыбки исполняется щукою.

138

Брошенным камнем Локи убил Фафнирова брата, когда тот в образе выдры (otr) сидел у потока (выдра в мифических сказаниях то же, что змей = туча; камень = молния). За это убийство боги должны были дать выкуп, покрывши шкуру убитой выдры золотом (т. е. заменив облачные покровы солнечным светом). Тогда Локи отправляется к мрачным эльфам, схватывает карлика Андвари и принуждает его выдать хранимое им сокровище.

139

Любопытно, что загадка: «гроб плывет, в нем мертвец ревет», обыкновенно означающая громовую тучу, в некоторых местностях разгадывается так: «Иона во чреве китовом»; следов., в народе до сих пор инстинктивно чувствуется мифическая связь тучи с великанскою рыбою; простолюдины называют кита рыбою.

140

Ср. в стихе о Федоре-Тироне: «гой ты еси рыба-кит! стань поперек синя моря».

141

В Мариямпольском уезде есть озеро, в котором живет громадная щука Струкис; под ее властию находится вся озерная рыба, и от ее зорких глаз не может укрыться даже самая мелкая плотица. Струкис постоянно бодрствует и только раз в году засыпает, и то на короткое время – на один час. Прежде она предавалась сну на Ивановскую ночь, но какой-то рыбак вздумал воспользоваться ее кратковременным отдохновением, закинул в озеро сети и наловил множество всякой рыбы; щука проснулась, опрокинула рыбачью лодку, и с той поры (говорят) она стала менять час своего отдыха, чтобы никто не мог догадаться и воспользоваться ее сном.

142

Темное указание на подобное же представление встречаем в стихе о Егории Храбром:

143

Ходят в народе и другие суеверные сказания: во-первых, что земля держится на трех слонах, которые роются под нею, как кроты; прежде их было больше, но некоторые отжили свой век, и земля доныне изрыгает их кости (так думают о костях мамонта). По индийскому верованию, землю держат восемь слонов, и когда один из них, утомленный тяжелою ношею, потрясает своей головою – тогда настает землетрясение. Bo-вторыx, думают, что земля опирается на четыре громадные столба; как скоро пошатнется один из столбов, земля начинает колебаться. Представление это, вероятно, стоит в связи с уподоблением облаков и туч небесным каменным и металлическим постройкам (крепостным стенам). По словам Гомера, медное (= светлое) небо покоится на столбах; согласно с этим, апокрифическая статья, известная под заглавием «Свитка божественных книг», говорит, что Господь основал хрустальное небо на семидесяти тьмах тысяч железных столбов. То же читаем в апокрифе о Макарии Римском: «…да вижю, где прилежит небо к земли, яко ж глаголют книгы, яко на столпех железных стоит небо». Следы указанного верования встречаются и в народных заговорах: «есть окиан-море железное (= небо), на том море есть столб медной»; «на море на окиане, посередь моря белого стоит медной столб от земли до неба, от востока до запада». По свидетельству г. Вениаминова, колоши также уверяют, что земля утверждена на огромном столбе, который поддерживается нижнею (т. е. подземною) старухою Агишанаку, и не делай она этого – земля давно бы опрокинулась и потонула в море. Когда Эль, творец огня и воды, раздраженный грехами рода человеческого, силится оттолкнуть старуху от столба – тогда происходит землетрясение. У сербов сохраняется предание, что земля «CTOJH на волу, па кад во манне ухом, онда се земл(ь)а затресе».

144

По индийскому преданию, Вишну воплощался в рыбу, чтобы спасти от потопа избранную чету людей.

145

Я. Гримм указывает на подобное же поверье у японцев; при землетрясении они говорят «опять ворочается кит под нашею землею».

146

Санскрит называет Индру и Агни сынами вод = близнецами, рожденными в дождевой туче. В наших сказках богатырь-громовник рождается в бочке (метафора тучи), плавающей по широкому морю.

147

Все птицы повиновались; только не послушалась одна малая птичка, которая летает в сухое время, жалобно чирикая: «пи-пи!» Она сказала Богу: «мне не нужны ни озера, ни реки; я и на камушке напьюсь!» Господь разгневался и запретил ей и ее потомству приближаться к рекам и озерам, а позволил утолять жажду единственно тою водою, какая остается после дождя в лужах и в углублениях скал. С тех пор бедная птичка постоянно просит пить и пить. Чехи соединяют это поверье с коршуном (falco milvus), который возгласом своим «пить-пить» желает вызвать дождь. Ср. с литовским рассказом о птице канюке.

148

Примета эта известна и между чувашами.

149

Такое изображение встречается и на рисунках, украшающих наши старинные рукописи, но сюда оно, вероятно, попало из византийских источников.

150

О мытищинских ключах, снабжающих водою Москву, рассказывают, что они потекли от громового удара. На Украине говорят: «на божу воду (т. е. на колодец) земельки здобути».

151

«Мы идем через село, а облака по небу; мы быстрее, и облака быстрее. Облака нас перегнали, жито, виноград оросили. – Из облака упал перстень, схватила его коловоджа (та, которая водит хоровод)».

152

На Руси существует обычай умываться дождевой и ключевой водою с золотого и нередко с обручального кольца на здравие и счастие.

153

У валахов слово это изменилось в papaluga, как видно из песни, которую поют дети во время засухи: «Papaluga! взойди на небо, отвори ворота и пошли сверху дождь, чтобы хорошо росли хлеба».

154

Точно так, как пух имеет корнем рu = дуть.

155

То же делают и словаки; чехи, при первом весеннем выгоне стад в поле, обливают водою коровниц, чтобы коровы давали обильное молоко (коровы = тучи, молоко = дождь).

156

Так как супружеские узы связывались у воды, то и разорвать их (развестись) можно было, по свидетельству Барберини, не иначе как над проточной водою.

157

Разрываешь.

158

Подобный обряд совершается и у других славян.

159

То же у хорутан.

160

Болгары на Крещение заставляют детей прыгать через секиру и кропить их освященною водою.

161

Т. е. освященною в четверг страстной недели.

162

Перевод: «Приветствую тебя, святое божее Христово Воскресение! охрани меня от всякой злой немочи – от лихорадки, родимца, желтухи и падучей».

163

В заговоре от лихорадки говорится, чтобы болезнь эта отстала и плыла вдоль по реке.

164

Между евреями существует поверье, что ночью на руках человека покоится нечистый дух, и потому, пробуждаясь от сна, должно умывать их; в определенные дни они приходят на мост и, обращаясь лицом в ту сторону, куда течет река, стряхают с себя грехи в воду.

165

Обычай бросать в воду венки соблюдался и римлянами.

166

Ср. у Вольфа: «man legt das hemdehen des kranken kindes aufs wasser; sinkt es, dann ist das kind verloren, bleibt es oben schwimmen, dann ist genesung möglich, nur muss man ihm dann das hemdehen nass anziehen».

167

Кроме индусов, персов, кельтов, римлян, германцев и славян, оно было известно в Тибете, Японии, у разных племен Западной Африки и евреев.

168

«Schwimmt er darüiber off dem wasser, so ist er unschuldig, feilt er aber unter – so ist er schuldig».

169

У Нестора: невегласи – не просвещенные верою.

170

Санскр. câsti, cishti – наказание, исправление, устав (câs – regere, jubere, docere, punire, ud-câs – purificare), câstar – правитель, câstra – закон, лат. castus – чистый, невинный, непорочный, castigo – наказываю, ирлан. céasa – наказание, и проч.

171

То же соблюдается между хорутанами.

172

Санскр. Зсауа – вместилище, пребывание, galâcaya – вместилище вод; от формы Зсауапа образовались ώχεανος (ώχειανος), ирл. aigein, oigean, oigian, кимр. eigiawn, eigion.

173

Финны представляли морского бога Ahti старцем.

174

На ту же связь с карликами указывают и рассказы, приписывающие никсам красные волоса, красную одежду и красные шляпы.

175

Ср. «Летописец, содержащ. в себе росс. историю от 852 до 1598 г.» (Москва, 1781): «бяху же погани, жряху идолом в колодязех».

176

То же и в Синопсисе.

177

Алеманы и франки, обращаясь с мольбами к источникам, также возжигали огни.

178

Перевод: «Хозяин поздравляет тебя и говорит тебе через меня: криница! раздели с нами праздничную трапезу и за то дай нам обильную воду; если будет на земле засуха, ты отврати (прогони) ее своим потоком».

179

Перевод: «Студенец, студенец! я несу тебе ужин; поведай мне правду – о чем буду тебя спрашивать».

180

По свидетельству Геродота, персы запрещали плевать и мочиться в реки.

181

Чуваши, напившись холодной воды, как скоро почувствуют нездоровье, бросают деньги, яйца и хлеб в ту речку или колодезь, откуда утолили свою жажду.

182

Ср. с малорусскою думою о «Черноморской буре»: за грех Алексея Поповича взбушевало Черное море. Говорит Попович:

183

Садко проснулся в Новегороде «о реку Чернаву на крутом кряжу».

184

При этой встрече с Морским Царем Садко решает между ним и царицею спор о том, что на Руси дороже: булат-железо или красное золото? Тот же эпизод развивается и в сказке про Ивана Бессчастного. За решение спора Царь Морской награждает Ивана Бессчастного дорогими самоцветными камнями. Этот вопрос о металлах и подробность о самоцветных камнях стоят в связи с преданиями о кладах, лежащих в глубине вод и в горах-тучах.

185

Лодки.

186

И в песне о Садке Морской Царь приказывает удалому купцу выбирать себе невесту. Стал Садко выбирать: много девиц пропустил мимо, а шла позади Чернавушка – ту и взял за себя. Именем Чернавы названа и та река, около которой (вместо Волхова) очутился поутру новобрачный.

187

Звук «о» в наречии малорусском переходит в «и», а в русинском, карпатском в «у»: вместо бог говорят бит, буг (буиг, бjуг), вместо овца – вивця, вувця, вjувця. В грамотах князей поморянских встречаем имена: Бугислав. Лютебуг, Ютербук = Богослав. Люгобог, Ютробог. Белорус. пан Бук – Господь Бог.

188

По другим вариантам, кольцо кладут возле булатного ножа – и Настасья-королевична стреляет за версту мерную, пропускает стрелу сквозь кольцо и рассекает ее о ножовое острие на две половины: и на вид, и на вес половины – равные.

189

Ср. выше о выдаче Морским Царем дочери-реки замуж в океан-море.

190

Далее по просьбе Садка Ильмень поучает его, как следует жить в Новгороде.

191

В другой песне княгиня Марья Юрьевна, убегая из плена на святую Русь, просит быструю реку пропустить ее на другую сторону, и река княгини послушалась, сделала для нее переброды мелкие, переходы узкие. Германцы не решались измерять глубины вод, чтобы не оскорбить божества; рассказывают, что однажды стал пловец бросать в воду лот, а оттуда раздался страшный голос: «станешь мерить, так я тебя пожру!»

192

Чернедь – чирок.

193

Словутич (словутный, славный) – эпитет этот до сих пор дается Днепру в малорусской песне.

194

В народной речи обыкновенны выражения: матушка-Волга или Ока, батюшка синий Дон или Днепр, и т. д. В малорос. песне добрый молодец предлагает Днепру побрататься с собою.

195

Омут от мутить, мутный; черта называют смутник.

196

«Аби болото, а черти будуть».

197

«В болоти не без черта».

198

«Де ти, черте, звик? – а в болоти».

199

В заговоре, напечатанном у Сахарова, читаем: «побегу я в темный лес на болыпо озерищо, в том озерище плывет челнище, в том челнище сидит черт с чертищей».

200

Игра в кости означает то же самое, что и выше объясненная игра шарами; изобретателем ее был Вуотан.

201

Описан. Олонец. губ. Дашкова.

202

Утонула одна девушка и несколько лет жила с водяным. Раз в ясный день подплыла она к берегу, увидала красное солнце, зеленые рощи и поля, услыхала жужжание насекомых и отдаленные звуки колоколов; тоска по прежней земной жизни обуяла ее – и она не устояла против искушения: вышла из воды и пустилась в родное село. Но там не узнали ее ни родные, ни знакомые. Грустная шла она вечером по берегу и была снова захвачена водяным; через два дня валялся на песку ее обезображенный труп, а река шумела и волновалась – то мстительный водяной оплакивал свою невозвратную потерю.

203

Только во время дождя, идущего при солнечном сиянии, он выходит из воды и греется, сидя на берегу.

204

Зелень, плавающую на поверхности пруда, чехи считают кожею убитого водяного.

205

Наряду с петухом и гусь дает предвещание о будущих свадьбах. Девушки завязывают гусаку глаза и пускают его в избу, к какой из них подойдет он и клюнет, та в скором времени будет замужем.

206

К разряду этих мифических танцовщиц должны быть отнесены и те сказочные царевны, которые так были пристрастны к танцам, что каждую ночь уходили в подземное царство (= в страну темных туч), предавались там неистовым пляскам и всякий раз изнашивали по паре новых башмаков.

207

Греки представляли Тритона (водяного бога) с длинным рыбьим хвостом.

208

Приводим это свидетельство единственно для полноты, так как еще не решено, кого именно следует разуметь под руссами Ибн-Фоцлана: норманнов или славян.

209

В рукописном требнике 1601 г. (в собрании Царского) в чине исповеди упоминается о чествовании Перуна, Хорса и Мокоши яствами и питьем.

210

Перевод: «Не гневайтесь, боги, на слугу своего, что не возжигает он обета в этот час!»

211

…где твой обет (твоя жертва) повеет в столпах дыма.

212

На вершине скалы возжег обет богам своим – спасам, принес им в жертву кравицу бодрую – червонная (рыжая) шерсть на ней лоснилась… Пылала жертва, и приближались воины; каждый, проходя мимо жертвы, возглашал богам славу и звучал оружием.

213

У германцев жрец разделял жертву на части и раздавал народу; каждый уносил свой кусок домой. Во время больших празднеств пировали сообща – все вместе.

214

Чашею, наполненною медом во славу богов, литовцы ударяли о печь.

215

В Новгородской губ. рассказывают, что в старое время 8 сентября прибегали на погост комоневского прихода две лани; одну из них резали и варили, а другая уходила. Но после того, как поп Ванька заколол обеих, лани уже не появлялись.

216

Остаток древнего жертвоприношения кур уцелел в Вятской губ. под именем «троецыплятницы» и совершается по обету, с целью отвратить какое-либо несчастие, напр., болезнь. Для этого отыскивают несколько кур-троецыплятниц, т. е. таких, которые вывели цыплят по три раза; перья их и внутренности тщательно собираются в корчагу, а ощипанных кур варят и ставят на стол. Является священник и, отслужив молебен, благословляет приготовленную яству (читает над нею свято) и окропляет ее св. водой. Оставшиеся от этих кур кости складываются в ту же корчагу, в которую прежде положены были перья и внутренности, и все это вместе с корчагою бросают в реку или прячут в лесу.

217

Существование таких жертв у народов классических относится к глубочайшей древности; когда цивилизация смягчила нравы, они были отменены.

218

У сербов уцелела клятва: «тако свojy ћецу печену не ио!»

219

«Отселе бо не приемлеть требы ад закаляемых отци младенец».

220

У скифов «из ста пленников избирался один; на него смотрели не только как на будущего служителя бога войны, которому он обрекался в жертву, но и как на посланника, имеющего передать ему мольбы и желания целого племени. Во время празднества, предшествующего жертвоприношению, обреченный пользовался всеми правами благородного и даже царя».

221

Геродот рассказывает, что супруга Ксеркса закопала в землю четырнадцать детей из лучших персидских родов, в жертву божеству, которое живет под землею.

222

«По отделении суффикса (говорит Прейс) мы получили бы слово asi (чистота), которое действительно находится в языке древних персов»; отсюда автор делает предположение, что Сима было прозванием бога огня.

223

Имя это упоминается и в старинных поучениях, направленных против языческого суеверия.

224

Прейс считает Мокошь за богиню, соответствующую Астарте, и самое название ее объясняет словом мокачный, заимствованным у Даниила-паломника, но вместо прилагательного мокачный, какое явилось вследствие ошибочного чтения памятника первыми издателями, следует читать: окачный (имеющий окат, полукруглый, сводообразный). Также бездоказательно Хомяков видел в Мокоши богиню смерти.

225

Есть и другие позднейшие свидетельства о разрушении идолов в Ростовской области епископом Исаиею: «где же идолы обретает, вся огню предаваше», в Муроме – кн. Константином. В житии в. кн. Ольги сказано: «и по сем святая нача требища и кумиры сокрушати по многим местом, и в тех место нача кресты христовы поставляти»; но известие это сомнительно, ибо Нестор наверно не умолчал бы о таком событии, если б оно действительно было.

226

Названия «Турова божница» и «Бело-божница», вероятно, указывают на места языческих святилищ; слово божница, как видно из вопросов Кирика и летописей, употреблялось в старину в значении церкви.

227

Тавроскифы еще и ныне обыкновенно решают свои распри убийством и кровью.

228

Древность этого обычая подтверждается преданиями, записанными Геродотом (битва между избранными ратниками спартанскими и аргивскими) и Титом Ливием (единоборство Горациев с Куриациями).

229

Ср. это послание с поучением Петра митрополита, с которым оно сходно почти слово в слово; кто убьет на поле, тому 20 лет не входить в церковь и не давать св. причастия, а кто будет убит – «ино его псом поврещи, а не проводити его».

230

Тонкие ветви березы или ветлы, которые свил клубом крутящийся вихрь.

231

Отголосок этого представления встречаем в русском заговоре, в котором сказано, что на острове Буяне стоит белая береза – вниз ветвями, вверх корнями, а на той березе сидит Богородица.

232

Или растение, из которого добывается бессмертный напиток, прозябает в живой, целительной воде источника Ардвизура.

233

Воспоминание о стародавней вражде змея с молниеносною птицею встречаем во многих народных сказках: в подземном царстве (= в области облаков) орел с орлицею свили себе гнездо на высоком вековом дереве; многоглавый дракон всползает по дереву и хочет пожрать молодых орлят. Является сказочный герой, убивает дракона, и в благо дарность за это птицы выносят его на белый свет. Сербская песня говорит о яблоне, на вершине которой свил гнездо сокол, а внизу у корня лежит змея и грозит соколу:

Перевод: «Вот пущу живой огонь, хочу гнездо твое опалить, твоих птенцов захватить».

234

Весьма вероятно, что на том же основании приписаны целебные свойства и березе, сладкий сок которой любят пить поселяне. Чехи до сих пор пьют этот сок, чтобы пользоваться здоровьем и не быть бесплодными в супружестве.

235

Имя невесты.

236

Перевод: «Росло древо среди рая – племенитый (т. е. славного рода) лавр, племенито уродило – распустило золотые ветки с серебряными листьями; под ним святое ложе, усыпанное всякими цветами, а больше всего васильками и красными розами. На этом ложе почивает святой отец Никола».

237

Малорусская загадка помнит про дуб-стародуб, на котором сидит птица-солнце; выше было объяснено, что в образе жар-птицы фантазия смешала представления дневного светила и молниеносного пламени (Агни). Весьма вероятно, что первоначальный смысл загадки был тот: на дереве-туче восседает птица-молния.

238

Галицкая загадка: «упал дуб (ночная тьма) на весь свет, а на коньци ковали кують (месяц светится)» первоначально означала темную грозовую тучу, в которой мифические кузнецы куют молнии, а потом уже стала прилагаться к ночи.

239

Та же поэма рассказывает, что Вейнемейнен чародейным пением (= вой грозовой бури) создал ель, которая подымалась своею цветущею верхушкою к самому небу и золотыми ветвями рассекала тучи; и месяц, и созвездие Большой Медведицы блистали между ее ветвями.

240

В червонорусской грамоте 1302 года сказано: и от Перунова дуба до… такого-то места.

241

Сходный по значению, хотя и с иной обстановкою, обряд известен у хорутан под названием праздника липы и состоит в разбивании бочки, привешенной к липе. Липа играет в данном случае роль мирового дерева, в котором заключена живая вода дождя. У литовцев была священная липа (недалеко от Ростенбурга), к которой приносили больных, с надеждою на исцеление.

242

Сверх того, Я. Гримм упоминает про обычай лить и пить воду через пробуравленное отверстие целебного дерева.

243

Проклиная кого-нибудь, говорят «осиновый тебе гроб!» После предательства Иуда решился повеситься: «повишусь, думае соби, пиду в пекло; а Христос як буде визволяти людзьки души, то й мою визволить. Прiшов до jидной деревени, перекинув мотуз, чи що, и тилько опустився – вона й тиля поспускала. Вин до другой, и друга так; и третя так… аж до осичини прiйшов и завишався на осичини». Иные уверяют, что он повесился на бузине, и потому-то она негодна для построек и считается жилищем дьявола.

244

Ср. со сказаниями, изображающими летнюю грозу игрою в шары.

245

Сравнивая тучи с темною ночью, древние народы сближали молнии с блестящими звездами и в этих последних должны были узнавать золотые яблоки небесных садов; греки думали, что мед (= амрита) происходит от звезд, тогда как, по свидетельству скандинавского мифа, мед падает росою с ветвей мировой ясени.

246

Предание о золотых яблоках известно и между литовцами и финнами.

247

Есть целый ряд народных сказок, повествующих о том, как красавицу-невесту, слезы которой падали жемчугом, а улыбка рождала розы (т. е. богиню весны), подменяет некрасивая и злобная дочь мачехи или колдуньи (= олицетворение зимы) и выкалывает у своей соперницы очи; но приходит пора-время – красавица снова обретает зрение и вступает в свои законные права (= зима проходит и начинается царство весны).

248

В «Тысяче и одной ночи» говорится о яблоке, запах которого исцелял от всякого недуга.

249

Ср. славянские сказки о правде и кривде.

250

Перевод: «сними с яблока кожицу, отдай ее суке и кобыле, яблоко разрежь пополам, сам съешь половину, а другую отдай жене скушать; и все, что до сих пор было неплодно, станет родить».

251

Со своей стороны отец невесты за неделю до свадьбы посылает отцу жениха яблоко с воткнутым в него цекином.

252

Орех-двоешка помогает от вывиха.

253

В Киевской губ., если садовое дерево не дает плодов, его пугают угрозою быть срубленным: кто-нибудь из домашних влезает на его верхушку, а другой, стоя внизу, замахивается на дерево топором и спрашивает: «чи уродишь?» С дерева дается ответ: «урожу!» «Ну, гляды ж мини, роди, а то зрублю!» При этих словах ударяют по дереву обухом. В Моравии перед Рождеством хозяйка идет в сад и трясет деревья, приговаривая: stromečku, obrod’, obrod’! Подобные обряды совершаются и в других славянских землях, и в Германии. Как дерево-облако посылает плодородное семя дождя, будучи разимо топором-молнией и потрясаемо вихрями; так и от простого дерева ожидают плодов, как скоро исполнены описанные обряды.

254

Обожание лесов встречаем и у финнов, и у горских племен Кавказа.

255

История или повествование о донских казаках А. Ригельмана.

256

«Лешая земля»; «беречь накрепко, чтоб торговые и промышленные люди из сибирских городов в русские породы лешими и степными дорогами украдом не проходили».

257

Гримм сообщает подобное же предание о великанке.

258

Калевала представляет лесного царя с зеленой бородою, а свиту его мохнатою.

259

Зыбка – люлька, колыбель.

260

Как смех служил метафорою для рассвета и громовых раскатов, так, по всему вероятию, те же значения соединялись и с чохом: чихати, чешск. kychati, keychati, др.-рус. кыкати – вообще издавать звуки, кричать. По указанию Гримма, арабы о дневном рассвете выражаются: утро чихает (der morgen niest); огонь, который горит с треском, называется у немцев der niesende licht. «Друзии же, говорит летописец, и закыханью веруют, еже бывает наздравье главе». По народным приметам: если чихнет больной, то наверно выздоровеет; кто чихнет рано натощак, тот в течение дня получит подарок или неожиданное счастие, а по другому объяснению это предвещает хорошую погоду. Доныне в обычае всякому чихнувшему желать здоровья и исполнения желаний.

261

Нехудо выворотить и верхнюю одежду и надеть ее наизнанку.

262

Чтобы образумить каженника, надевают ему навыворот сорочку, сажают по зорям подле вереи, поят росою и окачивают водой из нагорного студенца.

263

На Руси рассказывают, что лешие и лисунки боятся собачьего лая.

264

Словенская сказка повествует о девах-красавицах, которые растут на стеклянной горе (= небе) в виде лимонов (позднейшая замена золотых яблок); когда лимон сорван и разрезан – из него выходит чудная дева.

265

То же поверье существует у чехов.

266

«О люди! этот огонь между двумя скалами есть Индра». Древние толкователи Вед объясняли это место так: Индра производит молнию между двумя облаками.

267

В битве богов с гигантами (= тучами) Минерва навалила на Энкелада остров Сицилию, и великан этот стал изрыгать пламя сквозь жерло Этны.

268

Бальных заставляли пролезать сквозь отверстие в земле или камне.

269

Перевод: «Туда в дубраву! там с дороги скала, любимая богами; на ее вершине сверши обет (= жертву) богам, богам – своим спасам».

270

Маврикий о славянах (VI в.) говорит, что они скрывают свое имущество под землею и живут как разбойники; Гельмольд свидетельствует, что поморяне зарывали в землю все, что было у них драгоценного. Вера в клады доныне поддерживается не одною силою предания, но и действительными находками старинных монет и вещей.

271

В житии Бориса и Глеба (XI в.) сказано: «аще бо или сребро или злато скровено будет под землею, то мнози видять огнь горящь на том месте».

272

Ср. вариант сказки о коне, рассыпающемся в серебро и золото: достался конь дурню, рассыпался по его приказу серебром, а гости давай подбирать деньги да по карманам прятать; видит дурень – дело неладно, велел быть по-старому – и явился конь, только без хвоста.

273

Адский бог Pluto (Плутон) был признаваем и владыкою металлов, и подателем богатств (Plutus).

274

По мнению простолюдинов, это все равно что отдать свое счастие и довольство.

275

Санскр. avit вместо kvit – albere, album esse; латыш. квiтет – flimmern, blitzen; лит. швисти, наст, швинту – рассветать (об утре), швести, наст, швечю – светить. Болезнь золотуха в Новгородской губ. называется цветуха.

276

Рассказ, записанный в Воронежской губ., упоминает о двух бородачах, белом и черном, которые предстали кладокопателям и потом вмиг исчезли.

277

«Сидить, як черт на грошах в болоти».

278

Несмотря на то, желание вдруг разбогатеть и вера в существование кладов так сильны в простолюдинах, что и доныне есть много кладоискателей; в народе обращаются разные тетрадки с описанием мест, где кроются клады и по каким приметам можно до них добраться. В некоторых губ. подобные записи называют завещанием Стеньки Разина.

279

Народная загадка на вопрос: «что цветет без цвету?» (т. е. что, не будучи цветком, подобно ему, расцветает?) – отвечает папороть.

280

Малорос. горобиная ночь; горобец – воробей: «в» изменилось в «г», как в словах корогод, ягор – хоровод, явор и др.

281

В день Рождества Христова литвины советуют топить печи до зари, чтобы воробьи не увидели выходящего из труб дыма; где не исполняют этого, там воробьи опустошают нивы.

282

Ср. с теми чудесными свойствами, какие приписываются бадняку.

283

По мнению словенцев, при этом необходима свеча, освященная на světio Marinje.

284

Ср.: литов. laksztas – лист капусты и lakstyti – порхать, lekti – лететь.

285

У немцев предание о Перуновом цвете связывается с травой hedera terrestris (у Лин. glechoma hederacea – ползучее растение с синими цветками); они называют ее donnerrebe, а летты – pehrkones (от имени: Перкун). Трава эта защищает от колдовства; кто носит на голове свитый из нее венок, тот может узнавать ведьм; через этот венок доят при начале весны коров. В Литве листья травы девясила (inula helenium – цветы имеет желтые; у литовцев она называется debesilas, a debesis значит облако, туча) употребляются для разогнания грозовых туч.

286

Ср. англос. название одного из видов папоротника – eoferfeam, eferfam.

287

В Богемии приготовляют пепел из ореховой скорлупы и дают коровам в корме, чтобы они больше давали молока. На Руси, во время мора, окуривают избы можжевельником.

288

Освященной вербою можно отбиться от водяного.

289

Iris gemianica, известная у сербов под именем перуника, у немцев называется Schwertlilie.

290

На Руси ходит рассказ, будто есть на свете трава-ревенька, которая ревет и стонет по зорям; она растет в воде и имеет красный цветок.

291

Железные колодки на ноги.

292

Чудесное свойство разрывать замки и цепи чехи приписывают растениям: cichorium (wegwarte) u verbena (eisenkraut).

293

В «Илиаде» читаем: богини Гера и Афина едут в пламенной, золотой колеснице; Гера немедля с бичом налегла на коней быстроногих, С громом врата им небесные (τπύλαι ούρανοΰ) сами разверзлись при Горах, Страже которой Олимп и великое вверено небо, Чтобы облак густой разверзать иль смыкать перед нами.

294

Перевод: «Станем молить истинного Бога – пусть даст нам ключи от неба, и затворим седьмь небес, наложим печать на облака, да не падет из них ни шумящий дождь, ни тихая роса… три года и да не родится ни вино, ни пшеница».

295

Три года, может быть, первоначально означали три зимних месяца.

296

Такие же песни поются и чехами.

297

Болгарская песня говорит, что св. Петру достались ключи от рая: «он да отворе и он да затворе».

298

По другим преданиям, грозовые птицы отпирают облака своими железными или огненными клювами; ср.: ключ, клюка (палка с загнутым крюком) и клюв.

299

Дед и Баба.

300

В народных преданиях он заступает громовника.

301

«Возьми ты, красная девица (Зоря), в правую руку 12 ключей, и замкни 12 замков, и опусти эти замки в окиан-море, под алатырь-камень».

302

Народная загадка: «тычу-потычу, ночью не вижу, дай-ка, невестка, днем попробую» означает: замок и ключ.

303

Вица – ветка.

304

Прибегают рыбаки еще к следующему средству: прилепливают к сетям воск от свечи, которая горела на Светловоскресенскую заутреню, и причитывают: «как на пасху валил в церковь народ, так бы шла в мои сети рыба!» Так же поступают кузнецы, звероловы и пчеловоды, применяя обряд к своим занятиям – чтобы в кузницу шли заказчики, чтобы звери ловились в капканы, а пчелы летели в ульи. Кузнечная работа, звериная охота и роенье пчел (точно так же, как и рыбная ловля) служили предметами сравнения при поэтическом изображении грозы.

305

Известно еще название Петровы батоги (cichorium intybus, желтяница), очевидно, указывающее на Перунову плеть; соком этой травы ведьмы поят девушек, чтобы они чиликали сороками.

306

Копать его советуют, не употребляя железных орудий.

307

«Чтобы найти место клада, следует взять с собой немого петуха, привязать ему на шею плакун-траву и пустить на землю; как только станет петух на место клада, тотчас закричит».

308

Гг. Анненков и Тарачков указывают на пять различных растений, которым дается имя плакун-травы, и между прочим на spiraea ulmaria (Иванов цвет, медуница, wurmkraut), epilobium angustifolium (Иван-чай, feuekraut, brandkraut) и lytrum salicaria (blutkraut).

309

Перевод: «если б знала баба, что такое одолень-трава, всегда бы брала ее, вшивала в пояс и носила в себе».

310

Не знаю, соединяют ли это предание с ноздреватым стеблем кувшинки, называемой водяным прострелом.

311

Подобно тому придано обратное значение и другому эпитету Перуновой травы – чертов укус (т. е. кусающая чертей). Под именем teufelsbiss, чешск. čertüw kus (или sv. Petrakořeni), польск. czartowe žebro известна трава scabiosa succisa, имеющая тупой корень, как бы откушенный снизу; народ уверяет, что откусил его дьявол, а Богородица сжалилась над травою и даровала ей силу прогонять нечистых духов. Корень этот дают лизать коровам, чтобы охранить их от ведьм и чертей.

312

Не отсюда ли возникли сказания, что богатырь должен побивать великанов, бабу-ягу и нечистую силу одним ударом; от второго удара они оживают.

313

Издатели летописей прочли это место неправильно: изло на ленок.

314

В немецкой сказке ведьма жалуется: «hu, hu, hu, was mich friert!»

315

По свидетельству некоторых сказок, булавка, воткнутая в волосы красавицы, превращает ее в голубку, т. е. одевает ее в «пернатую сорочку» или облачный покров.

316

Наоборот, враждебный сказочным героям, представитель демонической силы – кощей умирает тогда, когда сломан конец иголки.

317

Глог – боярышник, weissdom.

318

Поцелуй морской девы воскрешает убитого витязя.

319

«Minna – oscuari kann freilich aus mynna (den mund geben), altn. mynnax verdetbt scheinen».

320

Ср. в другом заговоре: «от окиан-моря узрела и усмотрела, глядучи на восток красного солнышка – во чисто поле: стоит семибашенный дом, а в том доме сидит красная девица, а сидит она на золотом стуле, уговаривает недуги».

321

Предания говорят о смене золотого века серебряным, потом медным и, наконец, железным; у скандинавов gullaldr – золотое время, когда боги все свои орудия ковали из чистого золота.

322

В норвежской редакции любопытна следующая подробность: когда царевич проснулся и узнал свою прежнюю подругу, он заставляет обеих жен смывать со своей сорочки три сальные пятна. Сначала взялась за работу безобразная жена – с таким же длинным носом, как наша баба-яга, но чем дольше мыла, тем пятна становились больше и больше: напротив, жена-красавица смыла их легко и скоро и тем самым доказала превосходство своих супружеских прав, т. е. зима помрачает облачные покровы, одевающие небесного жениха, а лето просветляет их, золотит солнечными лучами. Позднее этому мифическому представлению придан был нравственный смысл: чистота – знак невинности, а черные пятна – свидетельство греха, неправды. Отсюда возникло любопытное сказание о белоснежной сорочке, которую дарит жена мужу при разлуке с ним и которая остается чистою, пока жена не нарушит супружеской верности: ни грязь, ни пыль, ни сальные пятна не пристают к сорочке.

323

По другому преданию, по ночам является в землянку целая стая змей и гадов, грызет тело Стеньки Разина и пьет его кровь, а как только пропоют петухи – муки его прекращаются.

324

В Шлезии в Zobtenberg сидят перед столом три заклятых злодея.

325

История псевдо-Каллисфена и сказание Мефодия Патарского.

326

Иордан: De gothorum origine. Hüne – великан. Старинные хроники утверждают, что королева Альбиона (имя, указывающее на королеву эльфов) и тридцать сестер ее были оплодотворены мэрами и от этого смешения родились великаны. Ср. с библейским сказанием: «егда вхождаху сынове божий к дщерем человеческим и рождаху себе – тин бяху исполини».

327

Записано в Подоле в Винницком повете.

328

День 1862, 52, письмо Рыбникова. Черемисы верят в два главных и собезначальных божества: благое Юма и злое Кереметь, меньшой брат первого. При начале мира Кереметь хотел делать то же, что и Юма, но по бессилию мог только портить созданное старейшим братом. Когда Юма захотел выдвинуть сушу, он приказал Керемети, который плавал пб морю в виде селезня, достать из-под воды горсть земли; Кереметь достал, но, отдавая принесенную землю, часть ее удержал во рту. Юма дунул на горсть земли и велел ей покрыть собою воды: воля его тотчас исполнилась. Тогда и Кереметь стал выплевывать изо рта землю, и где он плевал – там возникали горы.

329

Как только слово это перестанет раздаваться на небе – вселенная тотчас погибнет; ср. с германским верованием, что, если бы не молот Тора – злобные великаны давно бы овладели миром.

330

Только.

331

Вариант: зеленый явор.

332

Вар. три голубоньки.

333

Советоваться.

334

Множество деревьев и злаков получили свои названия по имени громовника (Индры, Тора, Перуна).

335

Забайкальские тунгусы верят, что в начале веков все было покрыто водою, но божество послало на нее огонь; после долгой борьбы между двумя стихиями огонь спалил часть воды и образовал сушу.

336

Молния представлялась молотом, толкачом, палицею (кием). «Кый (maleus, fustis) вместо куй от кую, литов. куне – молот. Одного корня и слово, означающее penem, vitgam virilem; буквы “к” и “х” заменяют друг друга, напр., кутать и хутать, краса и хороший, хитрый и литов. кутрус и пр.». Пе(ъ)ст – толкач от санскр. pish – тереть, толочь; в леттских наречиях слово писти выражает действие оплодотворения, собственно пихать (пьхати), совать.

337

Picus. др. – нем, speh, speht, швед. hackspik, дат. spoet, англ, wood-pecker; санскр. pika – кукушка, лат. pica – сорока; корень pik – колоть.

338

У лужичан есть примета: в том доме, на кровле которого сядет прилетевший аист, в течение года непременно родится ребенок. Кроме птиц, новорожденные дети приносятся зайцем, кошкою (так рассказывают в некоторых областях Германии) и лисицею (в Богемии); в образе этих зверей олицетворялись грозовые явления приводит песни: а) Die katz legt die stiefeln an, springt in den brunnen, hat ein kindlein fiinden; b) Unse katz hat stiefeln an, reit damit nach Hollabrunn, findt e kindl in der sunn. Кошка здесь служительница и посланница Гольды; она имеет сапоги-скороходы, прыгает в колодцы и достает оттуда детские души.

339

Ср. с греческим преданием о Филимоне и Бавкиде, которые были спасены богами от фригийского потопа и потом превращены в дуб и липу.

340

Немецкая сказка повествует об одной матери, которая родила ein graue Wackenstein; когда ударили камень мечом, из него полилась алая кровь, а через семь дней после того он превратился в прекрасную девочку.

341

άχμων – наковальня, caminus – горн, печь; корень ас – permeare, penetrare.

342

По скандинавскому сказанию, горы и скалы созданы из костей и зубов великана Имира.

343

Ср. выше о рождении Тора матерью Горбю (тучею) или Землею.

344

«Na zemlja padne кар z noja, кар se živi, i eto ti prvoga čovjeka».

345

Слова genu, knie – колено сродны с γένος, genus, готск. kuni – род, поколение.

346

Они чтили священную рощу приношением человеческих жертв; никто не входил в нее иначе как связанный путами – как бы в сознании своего ничтожества и могущества божества.

347

Греч. λάος (народ) и λαάς (камень) звучат родственно.

348

Подобно тому в другой сказке кузнец острит язык и кует тонкий голос волку (= демону-туче, пожирателю Перуновых коз).

349

Выше указано, что устроение браков и семейного счастия зависит от домашнего божества. Гадая о замужестве, девица идет к поленнице и берет первое, какое попадется под руку, полено: если оно гладкое – то муж будет добрый, если суковатое – то сердитый, а если голое (без коры) – то бедный.

350

Слово богатырь, по самому значению своему, указывает на воителя, близкого к богам; ср. ήρως, Ήρη, Ήραχλής.

351

Бергманн даже в имени славян видит указание на древний миф народного происхождения от солнца и допускает следующую перестановку плавных звуков: sval (Svalius) и slav = славянин, происшедший от солнца.

352

Г. Микуцкий говорит: «с литовским didis и латышским leis (великий) замечательным образом совпадают славянские слова: дед, дядя, лёля (lgolga) – у полабцев отец, лела – по-церковнославянски тетка». В галицкой песне: «та кликала дядика к собе: ой ходи, ходи, лелю, зо мною!» Во Владимир. губ. лёля – крестный отец и крестная мать. В припевах русских песен доныне слышится: ой лелю (звательный падеж) – лелюшки, люли-люлюшки!» У сербов л(ь)ел(ь)о – припев к троицким обрядовым песням; в болгарской песне: «оф леле боже, оф мили боже!»

353

«Од бога од старог крвника».

354

Ukko и akka – отец и мать семейства.

355

У литовцев Вешайтас – старый отец. К богу Укко финны взывают о помощи в трудных родах. Между мифическими сказаниями, принадлежащими финнам и чуди, Моне приводит следующее: Лаунаватар была беременна десять лет и до тех пор не могла разрешиться, пока св. Георгий (св. Прьене) не бросил ей на живот красную нитку (= молнию).

356

Когда ведут на двор купленную корову, то, по русскому поверью, встречать ее должна беременная женщина; делается это с целию, чтобы корова приносила хороших телят и давала много молока.

357

Нимфу Lotis предостерег осел; точно так же крик Силенова осла (т. е. гром) разбудил спящую Весту в то время, как подкрадывался к ней опьяненный Приап. По своему дикому крику и цвету кожи осел является в мифических сказаниях грехов одним из животненных олицетворений грозового облака.

358

Ах, милый пастушок! Ты играешь на моей кости; мой брат меня убил, под мостом схоронил – за дикого вепря и королевскую дочь.

359

Подобные рассказы можно услышать и в Испании, и даже в Южной Африке у беджуанов. Костомаров указывает на предание о девице, которая несла воду и, тяготясь своею тяжелою ношею, бросила ведра и превратилась в яблоню; проезжали мимо парубки, срубили яблоню и сделали из нее гусли.

360

Ср. с песнею, в которой сказано: «Иване! посеку тебя, как капусту, посею в трех огородах, и уродится три зельечка: барвинок, любисток и василек».

361

Так, в одном варианте читаем: плыли брат с сестрою через море; брат переплыл, сестра потонула; утопая, она наказывала: не пей, братец, с этого моря воды, не лови в озере рыбы, не коси по лугам травы, не ломай калины, не рви в саду яблочка; вода в море – то кровь моя, рыба – мое тело, трава – коса, яблоко – личко, калина – краса моя! В купальской песне мать утонувшей Ганны говорит: не берите из Дуная воды – то Ганнины слезы, не ломайте на лугу калины – то Ганнина краса, и т. д. По греческому сказанию, Атлант был превращен в скалу, а борода и пряди волос его в густые леса.

362

Литовская песня рассказывает о розовом деревце, в которое превратилась душа молодца, что скончался от любовной тоски.

363

Перевод: Прошло немного времени, поверх милого выросла зеленая сосна, поверх милой – румяная роза, и обвилась роза около сосны, как шелк около пучка цветов. Или:

У верхних иллирийцев тоже предание: из гроба юнака вырастает алая роза, из гроба девойки – белая лилия, подымаются цветы выше церкви и срастаются над нею верхушками.

364

Сказ. Грим.: три женщины были превращены в цветы и красовались в поле; одна из них явилась ночью домой и перед рассветом, когда следовало ей удалиться в поле и снова принять вид цветка, сказала своему мужу: «если ты сегодня выйдешь поутру и сорвешь меня, то я буду избавлена и останусь с тобою!» Все три цветка были совершенно сходны; как же узнал ее муж? Очень просто: так как ночью она была дома, а не в поле, то роса пала только на два цветка, а на третий – нет; поэтому и узнал ее муж.

365

На Украине утверждают, что не должно купаться до вешнего Николы (9 мая); не то «з’человика верба виросте».

366

Ср. с малороссийским преданием: девица, выданная за ужа, превращается в крапиву, дочь ее в кукушку, а сын в соловья.

367

Мнение это занесено и в рукописные поучительные сочинения старообрядцев.

368

Картофель называют чертовыми яблоками и в некоторых деревнях считают за грех употреблять его в пищу. По другим рассказам, картофель народился от табачных семян или от дьявольской слюны – в то время, когда нечистый плюнул с досады, что не удалось ему соблазнить Христа. Принесенный в избу картофель подымает в ней неистовую пляску.

369

О молниеносной Афине сказано в «Илиаде», что она бурею помчалась, «с Олимпа высокого бросясь, словно звезда». По сказанию Эдды, звезды суть огненные искры, которые в начале веков излетели из Muspellsheim’a и до тех пор носились по воздушным пространствам, пока боги не определили им места и движения.

370

W – неорганическое; ср. жгль (уголь) – пол. wagl, гел (угол) – пол. wegiet, грь (угорь) – пол. wegorz.

371

Перевод: «черное небо и дымящиеся, страшные по своим формам массы облаков, которых называют тифонами, казалось, грозили подавить корабль».

372

Одна из них была убита Персеем, сыном Зевса; подвиг этот совершен им с помощию окрыленных сандалий и шлема-невидимки – признаки, указывающие в нем громовника.

373

Γίγας от γίς, т. е. γή (земля), как γέγειος от γέα.

374

То же значение имеет и битва Аполлона с Пифоном. Так как орел признавался носителем молний, то отсюда возникло верование, признающее птицу эту непримиримым врагом и истребителем змей.

375

Рукопись XVI в. волошского письма, с юсами.

376

Вар. котовило.

377

По сходству паров и туманов, образующих тучи, с дымом, об этом последнем народная загадка выражается: «кумово мотовило под небеса уходило».

378

Наводит град на нивы.

379

По греческим сказаниям, царь Герион, у которого Геркулес должен был увести стада, как будто сросся из трех великанов: имел 3 головы, 6 рук и столько же ног, у него была собака о двух головах; адский Цербер имел три головы; сторукие (έχατόγχειρες) великаны суть тучи, сверкающие бесчисленными молниями; в числе других уподоблений молнии представлялись руками и ногами грозовых духов. В таких чудовищных образах являются в преданиях и дивие народы, заклепанные в горах Александром Македонским.

380

У Сахарова приведен заговор от болезни родимца: «на море на окиане, посредь моря белого, стоит медный столб от земли до неба, от востока до запада, а в том столбе закладена медная медяница от болезней и хворостей. Посылаю я раба (имярек)… и заповедаю закласть родимец в тот медный столб».

381

«Арийский прототип наших Горыничей (говорит г. Буслаев в статье «Русский богатырский эпос» в Рус. Вест.) сохранился в мифических героях Баргавасах, детях Бргу, одного из первобытных людей, созданных Брамою; а Бргу (bhrgu), собственно, значит гора, и от него отечественная форма барг авас – горынич». Если рудокопы запоют или станут свистать в шахтах, то тем самым вызовут горного духа; пение и свист = завывание грозовой бури.

382

В конюшне.

383

Силен.

384

Азбуковник говорит, что обоявицы (чародеи) схватывают крылатую змию аспида горячими клещами и тем самым причиняют ей смерть.

385

Ср. со словацкою сказкою о Солнцевом коне, которая развивает ту же мысль, что и наши сказки об Иване Попялове и Иване – коровьем сыне.

386

Midhgardhsschlange есть другое представление того же демонического существа.

387

Искаженное прозвание «Горыныч», с приданием ему женской формы.

388

«Сбился с дороги крестьянин и бродил около большой ямы; глядит: земля отворилась, и стали видны бочки с серебром и золотом. Черт ли его туда пихнул, сам ли повел – только очутился в подвале, посмотрел, как бочки на цепях висят, и хотел было вернуться назад, а выхода уже нет; что делать? Помолился Богу, лег спать и проспал там целый год. Как пришло время просушиваться кладу, разбудил его старичок и вывел на дорогу».

389

Звук «н» в слове «Индра-зверь» вставной; ср. этот – энтот.

390

В норвежской сказке пятиглавый тролль появляется из лона морских вод; на лубочной картинке (см. сказку об Еруслане) змей изображен плывущим по морю.

391

По болгарскому поверью, змей собирает по ночам росу с чужих нив и пастбищ и переносит на поля своего любимца.

392

Припомним, что воззрение на медного змея исцеляло евреев от ядовитого укушения обыкновенных змей.

393

Финны употребляли при лечении болезней змеиные зубы, горло и кишку.

394

Римляне во времена республики, чтобы отвратить моровую язву, отправили в Эпидавр послов за изображением Эскулапа. Послы возвратились и привезли ужа, который сам вполз на их корабль и в котором римляне признали воплощенного бога. Там, где привезенный уж вышел на берег, был построен храм Эскулапу.

395

У этой травы, по мнению простолюдинов, змея откусила верхушку (ср. [311] о траве чертов укус); она предохраняет от змеиного уязвления.

396

В новогреческой сказке дракон, чтобы сообщить герою это чудесное знание, глотает его и потом выплевывает назад.

397

Сказка эта известна и между чехами.

398

Любопытно окончание рассказа: когда чумак приметил, что наймит не послушался запрета и попробовал гадючьей каши, он встал с воза, вырвал стебель чернобыли, облупил его и говорит «на, съешь!» Наймит съел и перестал слышать, что говорят травы, и понимать животных. Оттого-то чернобыль зовут на Украине забудьками. Подобный же рассказ: попался в плен к татарам или песиголовцам (т. е. великанам) парубок; раз хозяин его варил змея и до семи раз сливал наземь воду, отчего кругом вся трава почернела. Пленник попробовал этого кушанья и услышал, как деревья и зелья, колыхаясь от ветру, разговаривали между собою о своих целебных свойствах; пришел в конюшню и спросил: какой конь вынесет его на свободу? «Я вынесу!» – отозвался один конь; парубок сел верхом и поскакал к морю, а хозяин-невера за ним в погоню. Гнался-гнался, да видит, что поздно, что пленник уже посерёд моря плывет, и закричал ему: «Иване, Иване! как приедешь домой, навари себе кореньев чернобыли и напейся; еще больше узнаешь, чем теперь!» Парубок сдуру послушался, напился чернобылю и позабыл все, что знал. Чернобыль – artemisia vulgaris. Накануне Иванова дня вьют из этой травы венки, смотрят сквозь них на возжженный огонь и надевают их на головы; кто это соблюдает, у того в течение целого года не будут болеть ни глаза, ни голова. Наваром из чернобыли, собранной на Иванов день, обмывают коров, чтобы они давали больше молока Немцы называют чернобыль Johannisgürtel, а чехи – sv. Jana pàs или bylina; крестьяне обвязываются этою травою с целию предохранить себя от нечистых духов, ведьм и болезней. Ср. выше с преданиями о напитке забвения.

399

В «Сказаниях русского народа» напечатана песня, которую поют Солнцевы девы на браке огненного змея; но песня эта, очевидно, поддельная.

400

Ср. с песнею: «ступила княгиня на люта змея на Горынича; вокруг ее ножки змей обвился, хоботом бьет ее в белые груди». В сборнике песен Киреевского:

Пишет она ярлыки скорописные, посылает за князем: «воротися домой, молодая княгиня беременна!»

401

Наряд, платье девичье.

402

Отсечь голову змию означает: отрезание удесных близнят.

403

В Сибири ходит рассказ о Змее Горыныче, который обитал в Уральских горах, похитил красную девицу и запер ее в Девьей горе.

404

В одном списке Егорий Храбрый, проснувшись, говорит: «что же ты, красна девица, будишь – не будишь, а огнем палишь!»

405

Переход звуков стищ – самый обыкновенный: пустой – пуща, густой – гуща, расти – роща и проч.

406

«Собрался царевич в дорогу, шел-шел и видит – лежит в поле рать – сила побитая. Спрашивает: коли есть тут жив человек – отзовися! кто побил это войско великое? Отозвался ему жив человек: все это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна». Царевич находит воинственную деву и женится на ней; брак, следовательно, совершается в пору весенних гроз, обыкновенно изображаемых в народном эпосе кровавыми битвами.

407

Ср.: вместо Кощея выведен železny mnich, обитающий в замке на курьих ножках; название mnich (ради черной монашеской одежды) служит здесь указанием на представителя мрака, а эпитет железный на сдерживающие его оковы.

408

Вот эти немногие места памятников: в «Слове о полку Игореве» – «аже бы ты был (в. кн. Всеволод), то была бы чага (пленница) по ногате, а кощей по резане»; смысл тот: если бы ударил на половцев в. князь, то были бы дешевы пленники и пленницы, которых в древности продавали в рабство. О князе Игоре, попавшем в половецкий плен, «Слово о полку» говорит: «ту Игорь князь выседе из седла злата, а в седло кощиево», т. е. пересел из седла княжеского в невольничье, из князя сделался рабом. В летописях кощей означает княжеского слугу. Певец «Слова о полку» обзывает половецкого хана Кончака поганым кощеем – или в бранном смысле раба, или как человека сухопарого, костлявого, каким и до сих пор представляется русскому народу татарин.

409

Сила «железного мниха» заключена в золотом яйце, которое лежит в золотой утке, прилетающей на море через каждые семь лет.

410

В одной русской сказке двенадцатиглавый змей, похитивши царевну, заключает ее в хрустальной горе, т. е. в небесном, заоблачном царстве. Чтобы избавить ее, богатырь убивает змея, достает из его туловища сундук, в сундуке был заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, в яйце – семечко (семя Перунова цвета). Взял он это семечко, зажег и поднес к хрустальной горе – гора растаяла (т. е. зимние облака пролились дождями), и царевна выступила на вольный белый свет.

411

Ср. с сербскою песнею о царе Диоклитиане и Иване-крестителе.

412

В санскрите pika, pikl – кукушка.

413

Лапа, нога.

414

Из пещеры.

415

Дивный от див, подобно тому, как прекрасный по первоначальному смыслу: светлый, блестящий.

416

У чехов дивокий употребляется в смысле внешнего, в противоположность внутреннему: diwoká strana.

417

Тотчас по своем рождении змей заполз в стену.

418

Перевод: «что же видит? о чудо великое! На подушке лежит змеиная шкурка, а на постели спит добрый юнак, обнявши девицу! Мать радуется на свое детище, похищает змеиную шкурку и бросает ее на живой огонь».

419

Орлиные когти.

420

То же условие и в русской сказке.

421

Зима – время безбрачия, целомудрия бога-громовника.

422

Персы признают жабу созданием Аримана; с помощию этой гадины ведьмы совершают свои чары, и сами они нередко превращаются жабами.

423

«Закрой, Господи, от змея ползучего и летучего».

424

Припомним, что у ног Афины изображался дракон, что на щите своем она имела голову Горгоны и что сама она называлась γοργΰπι.

425

Обоготворение змей в Египте засвидетельствовано Геродотом.

426

Та же противоположность между двумя мирами указана в финской поэме Калевале: Вейнела – страна света и Похиола – страна туманов и мрака.

427

Ср. с индийским сказанием, что первый брагман (жрец) сотворен Брамою из уст первозданного человека Ману, первый воин – из его руки, купец – из бедра, а слуга – из ноги. Уста – эмблема вещего слова и тех громовых глаголов, которыми вызывается верховный жрец Агни; рука – эмблема молниеносного оружия, а следовательно, и самого громовника, этого небесного воителя и поборателя враждебных полчищ. В стихе о голубиной книге сказано, что цари созданы от главы Адама, князья и бояре – от его честных мощей, крестьяне и женщины – от его колена; по свидетельству греческого мифа, Дионис, установитель земледелия, родился из лядвеи Зевса.

428

Χάος von χαίνειν vgl. «die Kluft der Klüfte, gap ginnûnga, der nordischeu Mythologies.

429

Север, зима и смерть – понятия, постоянно отождествляемые в мифических преданиях.

430

Рукопись эта сохраняет следы болгарского происхождения.

431

В плавающей туче поэтическая фантазия усматривала иногда колыбель, в которой покоится малютка новорожденная молния. Так, вельская сага рисует потоп в следующей картине: в Brecknockshir’e – там, где расстилается теперь великое озеро, в древние времена стоял славный город; жители его погрязли в грехах; не знали сострадания к бедным странникам и были за то наказаны всеобщим потопом. Посреди вод, затопивших равнину, плыла только колыбель с плачущим ребенком; изо всех обитателей грешного города он один избежал смерти.

432

Перевод: «где сидит петух и сторожит божия яства».

433

Перевод: «Вскоре воротился Бог и увидел человека, дремлющего за столом; разгневался и сбросил его сильной рукою с горы вниз, отчего много лет лежал он разбитый и полумертвый. Когда человек оздравел, сила его пропала: не мог он ни скакать через море, ни спускаться в глубь земли, ни восходить вверх к небесному столу. Так завладел Курент светом и человеком, и люди с той поры сделались слабы и малы».

434

Один, превратившись змею, похитил вдохновительный мед; сатана в виде змея или червя соблазнил Адама, напоив его виноградным соком, последствием чего и было изгнание первого человека из рая.

435

Микуцкий признает: велий, великий, болий, волот, велет, латин. valeo, validus, и санскр. bala (сила, могущество; сильный, огромный) словами одного происхождения.

436

У финнов Turrisas, бог войны, принадлежит к породе великанов (turras, tursas, turrisas – великан); перед началом войны он является в облаках и бьет в свой барабан.

437

Ср. кашубский рассказ: великанка дунула с такою силою, что человек, которому поручено было затопить печь, вылетел в трубу.

438

По свидетельству Эдды, бог Геймдалль приставлен был оберегать мост-радугу, чтобы не овладели им великаны и не вторглись в светлое царство асов.

439

Так великанка Gridh из ноздрей своих выдыхала град и бурю.

440

Вишну тремя шагами измерял небо, землю и воздух; Посейдон, ступивши три раза, достигал пределов мира.

441

В народе до сих пор ходят рассказы о песиголовцах.

442

Около Пропойска есть многоводный источник, о котором рассказывают следующее: жила-была красавица, и посватались за нее два брата: старший – глупый и неуклюжий силач, а меньшой – пригожий молодец. Невеста хотела бы отказать старшему, но побоялась раздражить его и предложила обоим братьям бросить по камню: чей камень упадет дальше, за того и замуж выйдет. Старший брат швырнул камень так удачно, что он упал за семь верст и глубоко пробил землю; а красавица (= облачная, дожденосная дева) бросилась с отчаянья в пропасть, и слезы ее дали начало источнику.

443

В старые годы, рассказывают чуваши, жили богатыри-великаны; один из них после пахотной работы разулся и вытряхнул землю из лаптя – и вот образовалась целая гора (бугор, находящийся в Курмышском уезде, верстах в десяти от села Туван).

444

Святогор возит жену в хрустальном ларце (метафора облака) и замыкает золотым ключом (= молнией).

445

Воинственную наездницу.

446

Ластинье – дрань.

447

Желтые кудри – то же, что красные волоса Тора.

448

См. также: девица несла ведра с водою и окаменела – намек на те кружки, из которых облачные девы льют на землю дожди. Подобные представления связываются на юге России с каменными бабами; во время бездождия поселяне идут к каменной бабе, кладут ей на плечо ломоть хлеба или рассыпают перед нею хлебные зерна, затем кланяются ей в ноги и просят: «помилуй нас, бабо-бабусенько! будем кланяться еще ниже, только помози нам и сохрани от беды».

449

Тягать – тащить, при-тягивать, тягать-ся.

450

До послеобеденного времени.

451

Индра принимал на себя образ водяной девы, чтобы поразить демона.

452

Kabhanda, kôça, kosha. Немецкие предания изображают дракона огромным котлом, садясь в который можно летать по воздуху.

453

В троицкой обрядовой песне поется: «Туча с громом сговаривались: “Пойдем, гром, погуляем с тобою!”»

454

Перевод: «Была одна девица, рожденная не от отца и матери; вилы создали ее из снега, взятого из глубокой ямы на Ильин день, ветер ее оживил, роса воздоила, лес одел листьями, а луга убрали и украсили цветами. Она была белее снега, румянее розы, светлее солнца».

455

Gargantua стоит ногами на двух высоких горах и, согнувшись, пьет из реки, что бежит промеж этих гор.

456

Сказочные богатыри съедают по целому быку и выпивают вина, браги или меду по полной бочке.

457

В немецкой редакции красавица эта называется Sneewittchen (Белоснежка); она была румяна что кровь и бела что снег. Красота ее так обаятельна, что, когда случилось царевичу заехать с охоты в опустелый, заброшенный дворец – он, увидя спящую в хрустальном гробу карсавицу, так и прирос к месту: стоит тут с утра до вечера, не спуская очей с красной девицы, словно невидимая сила его удерживает. Является за царевичем его свита и испытывает то же обаяние: все царские слуги и охотники обступили молча гроб и до тех пор любовались девичьей красотою, пока не помешал им ночной мрак.

458

Следы того же представления Маннгардт указывает в народных сказках о героях-близнецах.

459

Лешие и русалки (первоначально – грозовые духи) любят качаться на древесных ветвях, т. е. на ветвях облачных деревьев. Может быть, в связи с этими данными надо рассматривать и древнерусский обычай ставить на Светлое Воскресенье качели – обычай, на который памятники XVII века смотрят как на что-то греховное, как на остаток языческих игрищ.

460

В старонемецком языке wurm – червь и змея, и именно в образе wurm’a проник Один в гору-тучу для похищения оттуда вдохновенного напитка.

461

Впрочем, сродство эльфов светлых и черных не могло совершенно изгладиться из народного сознания, и предания иногда смешивают их и представляют цвергов юными и прекрасными.

462

Им приписывают и обладание неразменною монетою (glücks-schilling). Подаренные ими уголья превращаются в золото.

463

Они превращаются в драконов, змей, жаб, собак, кошек, козлов, в красных и черных птиц (преимущественно в петуха); козлиные ноги цверги удерживают и тогда, когда являются в своем собственном образе.

464

В одном местечке, когда повесили на церковной башне колокол и раздался его звон, цверги собрались толпою и стали бросать в церковь каменьями. Другая сага рассказывает, что некогда крестьяне отправились к цверговой горе и подняли страшный шум хлопаньем бичей, свистом и трещотками, и вот ночью разразилась гроза, и тот, кто руководил крестьянами, найден поутру мертвым.

465

Обомарот – обманщик, обомарочивать (от мрак) – обманывать.

466

Народная русская легенда приписывает нечистым духам, как падшим, низверженным с неба ангелам, знание ангельских гласов.

467

То же рассказывают и в Литве.

468

Мальчик – уменьшит. форма от мал, малый.

469

В детской игре: «сорока-ворона кашу варила» о большом пальце причитывают: «этому не дала; он – корочун, дрова не рубил, воды не носил» и т. д.

470

Я. Гримм, говоря о daumerling’e, приводит сказания, в которых, согласно с мифом о малютке-молнии, плавающей в дождевом море, мальчик-с-пальчик представляется носящимся по морским волнам. Когда наступил потоп и воды покрыли вселенную – Вишну, в образе крохотного дитяти, плавал на листе фигового дерева по молочному морю.

471

Болгарская сказка заставляет своего героя прятаться в пустой зуб великана.

472

В норвежской сказке черт спорит с хитрым Aschenbrоdel: кто из них больше съест? Aschenbrоdel привязал к себе мешок и начал складывать яства; а черт, не желая отстать от соперника, до того нажрался, что лопнул.

473

Греч. χρίος, лат. cicer – горох Пикте производит от санскр. корня kr или сг – толочь, дробить, снимать шелуху.

474

В одной рукописной тетрадке, обращавшейся в народе, мы нашли указание на следующую чару: чтобы остановить свадебный поезд, должно взять стручок о девяти зернах и, ударяя им по крестцу коренной лошади, приговаривать: «вот тебе, сивый! (или пегий, вороной и проч. – смотря по шерсти лошади) девять четвертей гороху, сват да сваха, жених да невеста, да черту большое место; а ты стой да постой, с места не тронь – отныне и до веку, аминь». После приговора стручок тайно кладется под сиденья молодых.

475

Русская сказка упоминает о гороховом стебле, который вырос до самого неба.

476

«Puno rešeto lišjakah, а u sridi samo jedan ога». Гримм приводит словен. название Плеяд gostosèvzi (= густо или часто сеянные); у литовцев созвездие это называется sёtas, у финнов seula – сито, что указывает на древнейшее представление звезд небесным посевом.

477

Судя по некоторым намекам, с звездами связывалось и предание о мифическом Пальчике. Один из Диоскуров (детей Зевса), превращенных в созвездие Близнецов, назывался Pollux = pollex – большой палец; малая звездочка «Медведица», называемая Возничим, в нижней Германии известна под именем dümeke (dümke, duming) = däumchen, däumlein. Когда Тор нес с далекого севера, из страны великанов, Орвандилла Смелого, последний отморозил себе палец на ноге; Тор оторвал этот палец и закинул в небо, отчего и явилась звезда, названная Örvandilstá.

478

Ludvike ходят в красных штанах и зеленых шапочках и носят в руках зажженные факелы.

479

Сказка о трех царствах, где змеи и их соперники делают токи железный, стальной, серебряный и золотой.

480

От снкр. кêçа – волоса, грива, рус. коса, космы, произошли: kêcara (kêsfra) – животное, имеющее гриву, лев, и Keçava – прозвание Кришны, т. е. косматый. Отсюда объясняются мифы, в которых царь лев принимается за воплощение грозовой тучи, – мифы, получившие особенное развитие на востоке и в Греции и почти забытые у славян и немцев, так как животное это не встречается в заселенных ими странах.

481

Русская Правда назначает 12 гривен пени за вырванный клок бороды – оценка весьма высокая, сравнительно с другими увечьями. Стоглав и старообрядцы восстают против бритья бороды как против искажения образа божия. Один из ростовских князей, когда уличали его в сношениях с польским королем, отрицал обвинение и клялся в том бородою: «чтоб мне этой бороды у себя не видеть!»

482

Эдда рассказывает о славном корабле Naglfari (= Nagelschiff; nagel – ноготь и гвоздь), который будет построен из ногтей покойников, т. е. карликов (так как души усопших и грозовые карлики – представления однозначительные) и в котором, при кончине мира, поплывут злые, разрушительные демоны. Это корабль-туча, созданный руками грозовых карликов, скрепленный пальцами-молниями, как бы крепкими и блестящими гвоздями. На подобном же корабле возносятся души усопших в небесные селения. По немецкому поверью, не должно обрезывать у мертвецов ногти, дабы не ускорить постройки корабля Naglfari и тем самым замедлить кончину мира.

483

В «Тысяче и одной ночи» встречается человек в полтора фута вышины, с бородою в тридцать футов, с большими усами и с железной палкою в руке, удар которой неотразим и смертелен.

484

В сборнике Škult карлик Grosokral или ciemy mravec, величиной с муравья, является с тем же характером, с каким в русских сказках выступает Кощей. Он обладает страшною силою: от взмаха его плетки все падает мертвым. Мать Грошокраля соответствует матери змея Вритры; она разевает пасть свою от земли до неба, и пастух загоняет туда стадо.

485

Лекарство от задумчивости и бессонницы (сказка о Суворе-невидимке-мужичке).