Действие романа Лоуренса начинается на фоне горных рудников Ноттингема, где он вырос. Его отец был шахтёром, а мать – женщиной подавленной и одержимой родительством, и воспоминания о них предстают на страницах романа в образе родителей главного героя, Мореля. Таким образом Лоуренс словно проводит своеобразную личную психотерапию, только в отношении себя самого, и пользуется при этом искусным инструментом – замаскированным вымыслом. Он говорит о своих усилиях следующее: «Человек избавляется от своей боли в книгах, повторяет снова и снова и обнажает свои эмоции, чтобы наконец взять над ними верх»[4]. В романе отец предстаёт чувственным, иногда жестоким, уставшим от жизни, которая переполнена изнурительным трудом. Мать по имени Гертруда говорит: «Не похоже, чтобы с моими словами кто-то считался»[5]. Её понятная горечь и депрессия выливаются в презрение к мужу и проецирование своей непрожитой жизни на трёх сыновей, особенно на Пола, который олицетворяет в романе самого автора. Хотя позже Лоуренс скажет, что сожалеет о том, что изобразил отца таким жалким и презренным, можно утверждать об отсутствии у мальчика позитивного образа мужского начала, на котором он мог бы построить свою зарождающуюся мужественность. Это вынудило его по умолчанию опереться на то, что в юнгианской психологии признается агрессивным материнским А́нимусом[6].
Дети ощущают разлад и неравноправие в отношениях родителей, и это усиливает их неприязнь к отцу, вынуждая ещё сильнее зависеть от матери. «Дом был переполнен несчастьем. Дети дышали отправленным им воздухом»[7]. Отвергая супруга, мать «черпает любовь и жизнь в своих детях. С этих пор он стал значить для неё не то, что прежде, словно шелуха, под которой больше нет самого главного – зерна. Он молча смирился с этим, подобно многим другим мужчинам, уступив свое место детям»[8]. Дети улавливают правила новой игры: их задача – радовать мать, компенсируя её несчастную жизнь. Сколько их на самом деле, тех, кто так же вынужден трудиться над невыполнимой, если не сказать несправедливой, задачей – сделать так, чтобы их родители чувствовали себя лучше, чем просто несчастными? Когда Пол устраивается на работу, «он каждый вечер, словно Шахерезада, вынужден рассказывать матери одну и ту же бесконечную сказку, прерываясь на самом интересном месте. И этой сказкой была его собственная жизнь, к которой она относилась даже с бо́льшим вниманием, чем к своей»[9].
С осторожностью вступая в свои первые взрослые отношения, Пол обнаруживает странное двойственное отношение к женщинам, которые присутствуют в его жизни. Его мать с поразительной ясностью понимает, что любая женщина рядом с её сыном – соперница, и делает всё возможное, чтобы помешать их отношениям. Чем дальше они заходят, тем сильнее Пол осознаёт, что, находясь рядом с возлюбленной Мириам, он причиняет боль матери, и, не осознавая силы, с которой на нем уже сомкнулись тиски базового комплекса, начинает ненавидеть свою партнёршу. В его понимании именно она ответственна за образование этого мучительного любовного треугольника, в котором сам Пол всего лишь отражает материнский восторг, который достался ему в наследство.
Когда он получает приз за своё творчество, мать делает вывод: «Пол непременно добьётся успеха. Жизнь для неё была богата обещаниями, и она верила, что увидит себя реализованной, когда они будут исполнены. Не зря же она боролась»[10].
В книге «Под тенью Сатурна» я привёл цитату из произведения «Рука, качающая колыбель», написанного Мерседес и Энн Мэлони. В ней демонстрируется, насколько глубоко сын может проживать это послание и нести его в себе всю жизнь. Многие мужчины, добившиеся большого успеха, пустились в трудный путь за ним только ради того, чтобы вернуться домой с лавровым венком, положить его к ногам матери и вызвать её одобрение. А то и ради того, чтобы удовлетворить материнский комплекс. Их можно назвать «маменькиными сынками», и вы удивитесь, если я назову в качестве примеров имена многих американских президентов, включая Вашингтона, Линкольна, Рузвельта, Никсона, Картера и Клинтона.
Носить в себе расщепленный женский образ близкого Другого свойственно всем мужчинам, хотя он может варьироваться в зависимости от конкретного человека. Я вспоминаю одного высокопоставленного адвоката, который бо́льшую часть своих будней проводил в метаниях между матерью и женой, каждая из которых возлагала на него ожидания, противоречащие друг другу. Сила материнского образа, который всё ещё слишком был привязан к реальной матери, предсказуемо проецировалась на супругу, что привело этого успешного мужчину к кошмарной и противоречивой ситуации, в которой ему приходилось старательно ублажать желания сразу двух находящихся в конфронтации «мамочек».
В «Сыновьях и любовниках» Пол также страдает от этой дилеммы:
Почему он так истерзан, сбит с толку и не может даже пошевелиться? Почему там, дома, так сильно страдает мать? Он знал, что она ужасно страдает. И почему при мысли о ней он чувствует к Мириам ненависть и поступает наихудшим образом? Почему она заставляла его чувствовать себя неуверенным в себе, незащищённым, неопределённым существом, словно у него не было оболочки, которая бы защитила от ночи и пространства, которые врывались внутрь?[11]
Будучи сторонними наблюдателями, мы можем с лёгкостью увидеть силу базового комплекса, который владеет Полом. Он чувствует её, но, поскольку действует она из бессознательного, мишенью, на которую направлена энергия, становится именно Мириам. Пол считает, что ненавидит именно эту женщину, но на самом деле гораздо сильнее он неосознанно ненавидит первобытную материнскую силу, которая владеет им без остатка. Перенося это чувство на Мириам, Пол вынужден противиться развитию их отношений. «Он хотел быть рядом с ней и страстным, и нежным, но не мог. Он чувствовал, что ей нужна всего лишь его душа, а не сам он, внутренне и внешне целый и неделимый»[12].
Вполне естественно, что Пол испытывает страх, ведь его душа находится во власти материнского комплекса. Считая себя взрослым и самостоятельным человеком, Пол почувствовал бы ответственность за освобождение от него, если бы вообще знал о существовании подобных материй. При этом его мать никак нельзя назвать пассивным персонажем:
«У меня никогда не было мужа, понимаешь, Пол, у меня его никогда не было». Он погладил её по волосам, и его губы прижались к её шее. «А она так ликует, отняв тебя у меня, – она не похожа на обычных девушек». – «Ну, я её не люблю». Мать приникла к нему долгим и пылким поцелуем. «Мой мальчик», – сказала она голосом, дрожащим от страстной любви.[13]
Говоря, что у неё никогда не было мужа, мать не только соблазняет эрос своего сына, но и уничтожает образ отца, способность Пола к внутреннему равновесию разнополых энергий. Цена образовавшегося внутрипсихического треугольника ужасна. Это не материнская любовь, а жадная ненасытность. Я знал одного человека, который оставался неженатым более пятидесяти лет. Когда к нему в офис наведывалась мать, она плотно закрывала двери, отвечая на все расспросы: «Я спасаю моего бедного Джозефа от всех этих девушек». И успешно спасала на протяжении полувека. Через год после её смерти Джозеф женился.
Пол Морел испытывает по отношению к возлюбленной не только беспричинный гнев, но и страх. Таким мальчикам, когда они становились взрослыми…
…было легче отречься от себя истинного, чем навлечь на себя упрёки женщины, потому что женщина всегда приравнивалась к матери и ощущалась именно так, и никак иначе. Они предпочитали целомудренно терпеть и страдать, отказываться от брака, лишь бы только не рисковать.[14]
Лоуренс потрясающе откровенен, рассказывая о своей проблеме и, возможно, о проблеме многих мальчиков, которые становятся священниками или философами, чтобы вознести свой эрос на небо. Так они остаются в безопасности, потому что не рискуют в попытках реализовать его на земле, а значит, не будут поглощены низменными страстями. В юности Лоуренс даже спрашивал у матери разрешения ухаживать за понравившейся женщиной. Другой женщиной. Так и его герой неосознанно оказывается во власти комплекса, когда говорит матери: «Пока ты жива, я никогда не встречу подходящую мне женщину».[15] (Всё это напоминает мне увиденный как-то мультфильм, в котором греческая пара, сидя в креслах на лужайке, разворачивает письмо, написанное сыном. Отец говорит: «Это от нашего сына Эдипа. Он пишет, что наконец-то встретил девушку, которая как две капли воды похожа на ту, что вышла замуж за его старого доброго папашу».)
Когда мать оказывается прикованной к постели, разбитая раком, в сердце Пола глубоко запрятанное желание, чтобы она умерла, смешивается с состраданием. Прежде чем напоить её молоком, он добавляет в него морфий, и таким образом возвращает матери отравленное молоко, которым она взращивала его с самого рождения. Когда она закономерно умирает, Пол бросается к Мириам, измученный депрессией и чувством вины, но, к счастью, «она не в силах принять его боль и освободить от ответственности за себя».[16] Сбитый с толку, обиженный, злой, Пол наконец-то выходит в мир. В финале романа мы наблюдаем, как он ступает в направлении зрелости, начиная новую, взрослую жизнь: