альности при выдаче или обмене паспортов — если раньше в паспорте записывалась та национальность, к которой причислял себя сам гражданин, то теперь следовало исходить исключительно из национальности родителей, предъявляя при этом их паспорта и другие документы. Этот подход сохранился на многие десятилетия[131].
«Выдвижению и воспитанию национальных кадров» в СССР продолжало придаваться «огромное политическое и практическое значение»[132]. Так, на 4-м пленуме Камчатского обкома ВКП(б) в январе 1940 г. было объявлено: «За последние годы… в национальных округах выросла местная национальная интеллигенция, местные кадры. Сплошь и рядом председатель колхоза, сельсовета, комсомолец — чукча, коммунист — чукча»[133]. Была реабилитирована «национальная экзотика», началось создание и прославление национальной культуры всех народов СССР[134]. В Москве были проведены «национальные декады» (в октябре 1939 г. — армянского, в июне 1940 г. — белорусского, в октябре 1940 г. — бурят-монгольского искусства, в мае 1940 г. — азербайджанской литературы). В 1939 г. праздновалось 1000-летие армянского народного эпоса «Давид Сасунский», в 1940 г. — 500-летие калмыцкого эпоса «Джангар».
Однако на самом деле национальные кадры, национальная культура и искусство являлись лишь проводниками укрепления «советского патриотизма». В реальности произошло свертывание работы с национальными меньшинствами, особенно с теми, которые не принадлежали к «коренным» народам СССР. По решению Оргбюро ЦК ВКП(б) от 1 декабря 1937 г. был ликвидирован ряд немецких, финских, корейских, болгарских и других национально-территориальных единиц, было признано вредным существование особых национальных школ (финских, эстонских, латышских, немецких, английских, греческих и др.) и предложено реорганизовать их «в советские школы обычного типа». На Украине были закрыты пионерские газеты на немецком и еврейском (идиш) языках, вместо них началось издание всеукраинской пионерской газеты на русском языке[135]. В марте 1938 г. были ликвидированы некоторые национальные (финские, латышские, немецкие[136], греческие и др.) педагогические училища[137].
7 марта 1938 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О национальных частях и формированиях РККА», которое предусматривало переформирование национальных частей, военных училищ, школ РККА в общесоюзные с экстерриториальным комплектованием, изменение дислокации соответствующих частей и соединений и призыв граждан всех регионов «на общих со всеми национальностями СССР основаниях»[138].
Были осуществлены депортации и «чистки» по национальному признаку. Еще в 1936 г. с Украины в Казахстан было переселено 45 тыс. поляков и немцев. В 1937 г. 2 тыс. курдов из приграничных районов Закавказья, Туркмении, Узбекистана и Таджикистана было переселено в Киргизию и Казахстан, 172 тыс. корейцев было депортировано с Дальнего Востока в Казахстан и Среднюю Азию. В 1939 г. депортации подверглись поляки («осадники» и «лесники») из Западной Украины и Западной Белоруссии. В 1940 г. из Мурманской области были депортированы «граждане инонациональностей»[139].
20 июля 1937 г. политбюро ЦК ВКП(б) постановило «дать немедля приказ по органам НКВД об аресте всех немцев, работающих на оборонных заводах». Затем из оборонной промышленности были «вычищены» поляки, корейцы, латыши, эстонцы, финны, греки, китайцы, иранцы, румыны. В постановлении политбюро ЦК ВКП(б) от 23 марта 1938 г. признавалось «ненормальным, что на предприятиях, в главных управлениях и центральном аппарате Наркомата оборонной промышленности работает большое количество немцев, поляков, латышей, эстонцев», и было поручено «очистить оборонную промышленность от лиц указанных национальностей»[140]. В июне — июле 1938 г. была произведена чистка армии — были уволены и почти сразу в большей части арестованы практически все военнослужащие и вольнонаемные «иностранных национальностей»[141]. Из числа 3176 политработников, уволенных из армии в 1938 г., 863 человек были по национальности поляки, немцы, латыши, литовцы, эстонцы, китайцы и др.[142] После прихода в мае 1939 г. В. М. Молотова на пост наркома иностранных дел было уволено до 90 процентов ответственных работников наркомата[143]. По мнению 3. Шейниса, после этого дипломатические кадры стали подбираться «по расовому принципу»[144].
В СССР осуществлялась борьба с проявлениями «буржуазного национализма» и «великодержавного шовинизма» — оба этих «уклона» были признаны в качестве наибольших угроз для единства народов страны. Достоверность ряда обвинений в «национализме» и «шовинизме» сомнительна, так как они были сделаны в рамках кампании массовых репрессий. Например, в ноябре 1937 г. Калмыцкий обком объявил, что «враги народа» якобы агитировали за то, чтобы «от Калм[ыцкой] республики… выбирать только калмыков». Однако некоторые сигналы, поступавшие в Москву с мест, были достоверными. В Кабардино-Балкарии были выявлены факты убийств, драк, избиений, гонений на национальной почве, которым потворствовали некоторые местные органы исполнительной и судебной власти[145]. В поселке Кызыл-Кия (Киргизская ССР) были выявлены следующие факты: «Все новые дома, построенные за последние годы, заселены русскими… Все киргизы и узбеки живут в кибитках… С рабочими киргизами на шахтах обращение со стороны администрации чрезвычайно грубое, крики „баран“, „ишак“ — обычное явление»[146]. В Бурятской кавалерийской бригаде не были налажены «здоровые взаимоотношения между отдельными командирами — русскими и бурятами», отмечалось неодинаковое «бытовое положение командиров русских и бурят», «задержки в выдвижении бурятских кадров командиров», «высокомерное отношение» к бурятам «со стороны высшего комсостава бригады — русских товарищей»[147].
Антисоветский эмигрантский журнал «Прометей», которому стали известны факты националистических проявлений в СССР, сделал вывод, что «сопротивление организаций и местных учреждений в нерусских районах против центральной власти очевидно». Однако такой вывод был передергиванием фактов — в действительности в предвоенный период националистические проявления в СССР не перешли обычных границ, и массовых фактов национальной розни выявлено не было. Власти Советского Союза жестко боролись с проявлениями дискриминации по национальному признаку, а местные органы власти получали указания исправлять такие ошибки. Так, командованию Бурятской кавалерийской бригады было тут же дано указание ситуацию «быстро исправить, создать здоровую обстановку в бригаде… усилить партийно-политическую работу, интернациональное воспитание кадров и дело боевой подготовки в бригаде»[148].
Важным аспектом советской политики в предвоенный период стало противостояние нацизму. Приход партии А. Гитлера — НСДАП — к власти в Германии в 1933 г. был резко негативно встречен в СССР. Антифашистская пропаганда в Советском Союзе была решительной и бескомпромиссной[149]. Она строилась на лозунгах «Фашизм — это война! Социализм — это мир!», и все народы мира были приглашены вступить в «союз против фашизма». Эпитеты, данные нацистам и их предшественникам — германским империалистам, были самыми жесткими[150].
Материалы пропаганды подчеркивали экспансионистские намерения Германии, имевшие свои корни в прошлом. В мае 1938 г. академик Е. Тарле в статье «Фашистская геополитика и экспансия на Восток» писал: «Кратковременное занятие советской территории весной и летом 1918 г. имело поистине роковое значение для психологии вождей буржуазных партий Германии вообще, а реакционно-монархических и фашистских группировок в особенности: большая часть их крепко и надолго уверовала в полную будто бы легкость аннексий на Востоке и в дальнейшем будущем»[151]. Новые агрессивные намерения Германии были отражены в поэме К. Симонова «Ледовое побоище»: «За школьной партой / „Майн кампф“ зубрят ученики, / И наци пальцами по карте / Россию делят на куски»[152].
Советская пропаганда выражала солидарность с еврейским населением Германии, регулярно помещая материалы о гонениях, погромах, зверских расправах и издевательствах в отношении евреев. Нацисты именовались «погромщиками и каннибалами», упоминалось, что «весь мир возмущен зверствами фашистских погромщиков», в связи с чем поднялась «волна протестов». Акции протеста проводились и в СССР. В ноябре 1938 г. в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Сталино и Тбилиси были организованы митинги советской интеллигенции, выразившей «свое возмущение и негодование еврейскими погромами в Германии». В то же время немецкий народ не обвинялся в гонениях на евреев: «Бесправие евреев есть наиболее крайнее выражение общего бесправия германского народа. Со стиснутыми зубами, со связанными руками рабочие, крестьяне, все честные люди Германии присутствуют при отвратительном зрелище кровавой охоты на евреев, которую устроила кучка фашистских громил»