(1901–1919)
С украинского
ЖертваПеревод В. Цвелева
Каплю крови. С каждым мигом в город каплю крови:
чтоб стекло витрин наполнить жарким смыслом нови.
На плакатах не чернила. И не краски. Кровь.
Кисти-пальцы обмакните в коллектив-ведро.
Под глазами — пятна. Щеки — восковая маска.
Но кричит, зовет с плакатов краска, краска, краска.
На шестой этаж. Считая лестничный бетон.
Наконец-то! Открывают. Еле дышит он.
Безнадежно. Есть надежда. Здесь, на камне этом.
Победили. Пионеры. Руку жму с приветом.
Что? Чахотка? Хоть минуту! Догорает день.
Побеждаем. Пионеры. Сказка. Рядом. Здесь…
Вышивая песню…Перевод В. Звягинцевой
Вышивая песню — сизых горлиц крылья,
чтобы голубые дали в ней парили,
чтобы в ней качалась, шелестя, трава, —
собирал в степи я тайные слова.
Всплески — лепет — шорох — завершались в гамме.
Я их, как ребенка, тешил васильками;
жаворонка песню, дудочку-манок,
жемчуга-росинки я вплетал в венок.
И возникла песня — сизых горлиц крылья
голубые дали душу в ней открыли,
зашумел травою дальний перевал…
Что же мою нитку солнца луч порвал?
АХМЕД ЕРИКЕЕВ(1902–1967)
С татарского
«С берега высокого, как с кручи…»Перевод С. Липкина
С берега высокого, как с кручи,
Я гляжу на Волгу.
Сколько рек
С Волгою сливаются могучей,
Чтоб не разлучиться с ней вовек.
Волга, Волга! Далеко разлившись
На просторах русской широты,
С сестрами в пути соединившись,
С каждым днем сильней, красивей ты.
Схож с тобой, широкой, полноводной,
Русский изумительный народ!
Он, как ты, великий, благородный,
Лишь вперед друзей своих ведет.
ПопутчицаПеревод Б. Ахмадулиной
О, как нам было боязно,
Что вот сейчас, сейчас
Не станет в этом поезде
Ни слов ее, ни глаз.
Сойдет на этой станции,
Мы выглянем в окно,
И в поезде останутся
Тоска и домино.
И дождь густыми сетями
Поймает наш состав.
Мы помолчим с соседями,
От болтовни устав.
Работа не получится,
Что ждет нас впереди…
Красавица попутчица,
Постой, не уходи!..
«Что за любовь тебе я подарю?..»Перевод Е. Евтушенко
Что за любовь тебе я подарю?
Все подарю, о чем не говорю,
Но чем горю…
Горюю и творю,
Смотрю
на восходящую зарю.
Свои глаза мне подарила ты,
Я подарю все то, что можно видеть,
Все то, что подтвержденье красоты, —
Мосты, рассветы,
соты и сады,
Цветы,
росу боящиеся вылить.
Мой стих неярок.
Он прерывист,
жарок.
Все так тревожно у меня в судьбе,
Как будто я несу тебе подарок,
Боюсь, что не понравится тебе…
«Я — домосед, но если снова…»Перевод Я. Козловского
Я — домосед, но если снова
Начну скучать,
беру билет
И еду — это мне не ново, —
И вот хандры уж нет как нет.
Слова звучат как будто жарче,
И дышишь глубже, как в бору,
И слаще хлеб, и звезды ярче,
И чаще тянешься к перу.
И как же может быть иначе:
Поезжу вдоволь, а потом
Я, словно сделавшись богаче,
Спешу обратно — в отчий дом.
Благословляю вас, дороги,
И стук колес, и бег коня,
И женщину, что на пороге
Встречает преданно меня.
«Море — не море, пока не появятся…»Перевод С. Липкина
Море — не море, пока не появятся
Волны, которые бьют в берега.
Та, что красивее всех, — не красавица,
Если душе твоей не дорога.
Конь, что на скачках бежит с неохотою,
Вправе ли кличку носить скакуна?
Не назову я работу — работою,
Если душа в нее не влюблена.
Сердце — не сердце, покуда не отдано
Цели высокой на светлом пути.
Чтобы была тебе родиной — Родина,
Сердце и душу ты ей посвяти.
ВИТАУТАС МОНТВИЛА(1902–1941)Переводы Л. Озерова
С литовского
Погибшему товарищу
Он пал от пули злобного убийцы.
Еще один светильник вмиг погас.
Потомки предадут позору память тех,
кто приблизил этот смертный час.
Пусть в каждом сердце кровь воспламенится,
пусть закипит, от ярости красна.
Палач нанес нам рану — нет, не скоро
залечится она.
Упал боец… Товарищи, не плакать!..
На той крови созреют тысячи — тогда
убийцы друга нашего дождутся
сурового суда.
Быть может, ждут нас новые удары.
Но на пути к победе мы тверды.
Оружье вырвем мы из рук бандитов,
сотрем насилия кровавые следы.
1926
На перепутье
На перепутье остановка.
Куда мы повернем, жизнь будет там такая?
Мне кажется, я вижу берег новый
и волны новые меня ласкают.
Споткнулись мы и — чуть дохнет тревога —
оглядываемся под тихим небосводом.
А где же то движенье, та дорога,
что все другие выбрали народы?
Где гул? Где ропот? Где борьба?
Где идеалов дальнее свеченье?
Кора старинная сдавила нас, груба,
мы ничего не видим в отдаленье.
Вы не подумайте, о нет,
что не способны мы подняться на дыбы
и гнет стереть с земли, рассеять мрак и свет
зажечь, — за то идем в огонь борьбы.
Кровь закипает — в цвет знамен,
все переменится, не ринется же время вспять.
Кто был вчера разбит, отвержен, оттеснен —
тот будет завтра нашу жизнь венчать.
На перепутье мы, но видеть не могу,
как жизнь трещит, меняется ее теченье.
Я вижу, кажется, на новом берегу
свеченье новое идей — прекрасное свеченье.
1930
Моя отчизна
Отчизна у меня — поля, леса и горы.
Дубиса, Нямунас, Шешупе — наши реки.
Моей Отчизны я люблю просторы,
людей труда я полюбил навеки.
Отчизну милую люблю я. Очень.
Все счастье личное ничто пред нею.
С ней не страшусь я самой темной ночи,
ее страданьем давним пламенею.
Отчизна милая, она — мое спасенье.
Мне без нее, как узнику, — томиться,
не жить, как вырванному из земли растенью
не взмыть в высоты, как бескрылой птице.
Отчизна милая, я с нею связан кровно.
Никто, ничто не встанет между нами:
ни наглый пан, ни дармоед чиновный,
ни рабство с плетками и кандалами!
1938
Мои слова
Эти не последние слова мои
выношены в тишине ночной.
В сердце — беспокойные, упрямые —
выстраданы мной.
Их выращивал я, рос я с ними,
с ними заодно учился жить.
Ими, сильными и молодыми,
людям я хотел светить.
Так светить, чтоб самые слепые
из потемок находили путь.
Я не продавал слова скупые, —
ими дышит грудь.
Кто сегодня в мире правду ищет,
тот в моих словах себя найдет.
Кто рожден в нужде в лачуге нищей —
тот меня поймет.
1939
Свободному ветру
Ветер! Ветер! Ветер-друг,
ты свободен, ты упруг.
Настежь окна! Почему
не бывал в моем дому?
Ты цветов набрал и — в путь.
Что ж, меня не позабудь.
Оглянись! Сюда взгляни!
Настежь окна, в них — огни.
Без тебя мне скучно, друг,
ты свободен, ты упруг.
1939
Литве
Ты поднята на штыки.
В сердце — нож законов.
А кровь твою пьют
девятьсот девяносто девять шпионов.
Бессильна ты,
сыновья твои — в тюрьмах, не дома.
Со штыков тебя снять лишь всеобщей грозе
вспышкам молний и грохоту грома.
1939
У могилы друзей
Друзья-бойцы, люблю я вас.
Нет вас… но свет ваш не погас.
Отчизне — жить,
и жизни — быть,
всегда, везде
светить звезде.
Над вами здесь
взовьется песнь,
а с ней, красна,
придет весна,
придет, лучась,
в счастливый час…
Друзья-бойцы, люблю я вас.
Нет вас… но свет ваш не погас.
1939