Советская поэзия. Том 1 — страница 78 из 94

(Род. в 1908 г.)

С украинского

{282}

Незаменимый МацепураПеревод Б. Полийчука

Один сердобольный предрайисполкома

По случаю, нам неизвестно какому,

Зачислил когда-то Грицка Мацепуру

В так называемую «номенклатуру».

В районе товарищ номенклатурный

Возглавил сперва комитет физкультурный.

Над списками, планами «бился» ночами

И ездил в какой-то облснаб за мячами…

А первой за выгодный вид физкультуры

Взялась с увлеченьем жена Мацепуры.

Едва лишь рассвет наступает в районе,

Супруга хлопочет на стадионе.

И там, так сказать, совершает «зарядку» —

Поспешно копает за грядкою грядку,

Прикинув, что было бы очень неплохо

Поставить «рекорд» при посеве гороха.

И больше нигде никакой физкультуры…

И ставит начальство доклад Мацепуры:

Представь, мол, подробный отчет исполкому,

Дадим тебе перцу, такому-сякому!..

Стыдили, срамили, журили — и сняли.

Но что ж с Мацепурою делать им дале?

Хоть он и повинен в работе халтурной,

Но все же товарищ он… номенклатурный!

— Иди, — говорят, — возглавляй инкубатор.

Себя прояви как хозяин-новатор! —

И чтоб «подковался», вручили брошюру.

Послали цыплят разводить Мацепуру.

В контору явилась большая фигура —

Солидный директор Грицко Маценура.

Вокруг — аппараты, проводки, приборы…

Яиц из колхоза доставлены горы…

Но странно, однако, что из аппарата

В положенный срок не выходят цыплята.

Не впрок им отличная аппаратура.

Их нет… Хоть высиживай сам Маценура!

А с ферм приезжают в район птицеводы:

— Где птица? Что, дескать, за чудо природы

И едут обратно, ругаясь и споря…

Зато у Грицка на домашнем подворье

Растет птицеферма. Не ферма — картинка!

Добреет, цветет Мацепурова жинка!

Тут в дело вмешалось опять руководство,

Журили всю ночь «короля птицеводства».

И, дав нагоняй за провал и растрату,

Послали директором промкомбината.

— Хотя налицо интерес его шкурный,

Он все же товарищ… номенклатурный!

Мы, видно, его воспитать не сумели…

Пусть, дескать, ошибки исправит на деле!

Продукт комбината — свистки из пластмассы

И, кроме того, кирпичи и колбасы.

Однако с приходом Грицка к руководству

Попутались этой продукции свойства:

Кирпич, не успеешь доставить на базу,

В мельчайшую пыль рассыпается сразу;

Колбасы подобного качества тоже:

По вкусу — кирпич, но значительно тверже

Свистки лишь пошли Мацепуре в заслугу

(На всю, говорят, засвистали округу!).

Поэтому снова (за брак и халтуру)

Пришлось-таки снять свистуна Мацепуру.

…А завтра опять по широкой равнине

Везет Мацепуру в районной машине

Доверчивый сват, проявляя заботу,

Сосватать Грицка на другую работу!

Друзья! Возникает тревожный вопрос:

Не к вам ли тот сват Мацепуру повез?!

1953

Карась-середнякПеревод В. Корчагина

Он ни задний, ни передний,

План вывозит кое-как.

Он колхоз в районе средний,

Так и пишут: «Середняк».

Председатель, нравом кроткий,

Философствует тайком:

Лучше нет, как быть в середке,

Стойким быть середняком!

Обгонять?… Чего же ради?…

Без усилий знай бреди!

Есть всегда защита сзади

И прикрыть впереди.

Середняцкий «базис» прочен:

Мы в затишье, вот в чем суть!

Коль ругают — так не очень,

Коль похвалят — так чуть-чуть.

А повыше лишь прорвись ты, —

Не соснешь и двух минут:

Гости разные, туристы

Осаждать колхоз начнут.

Уж тогда без брючек узких —

Ни-ни-ни. По моде шей!

И нейлоновые блузки

Подавай жене своей…

Нынче как? Бутыль да чарку

Ставь на стол, садись — и шпарь

А тогда — тебе припарку

Даст немедля секретарь.

При малейшей неполадке

Сразу вызовет в райком.

Чуть не так — уже нападки…

Лучше быть середняком!

В этом званье лет уж десять

Едем мы по большаку,

Не давая перевесить

Ни задку, ни передку.

Если вдруг тебя с разгона

Отстающий обойдет, —

Станут «славить» по району,

Попадешь ты в оборот!

Будут устно и печатно

Наставлять тебя на путь;

Подгонять начнут, понятно,

Кверху за уши тянуть.

Будут в жарком, трудном споро

О тебе решать вопрос,

Вслед за этим снимут вскоре

И пошлют в другой колхоз…

Но у нас пока надежно!

Удишь рыбку, спишь в саду…

Жить вполне спокойно можно,

Если ты не на виду!

…К скорлупе своей припаян,

Он поныне судит так,

Сей посредственный хозяин,

Убежденный середняк.

Есть еще в любом районе

Караси-середняки,

Что живут в тиши, в затоне,

Сторонясь большой реки!

1959

ЛЕОНИД ПЕРВОМАЙСКИЙ(1908–1973)

С украинского

{283}

УльянаМ. Комиссаровой

Будет слово, будет песня про степные вечера,

про безоблачные зори, про любовь и трактора.

Веют молодо и люто в марте месяце ветра.

Степь и ветер. Степь и солнце. Степь. Затишье. Целина

Выезжает в степь бригада, а в бригаде новизна:

едет девушка Ульяна, молодая, как весна.

Почему же ты, Ульяна, от бригады отстаешь?

Почему же ты, Ульяна, полной нормы не даешь?

Ох, и ветрено и пьяно! Ох, и взгляд ее хорош!

Тут один, другой и третий говорит ей тракторист:

«Не твое, Ульяна, дело, не твое — и не берись!»

А четвертый говорит ей: «Крой смелее, не стыдись!»

День проходит. Два проходит… А Ульяна отстает,

трое дразнят, а четвертый им руки не подает,

а четвертый на работе с нею об руку встает.

Холодны вы, ночи марта! Зябнет поле. Целина.

Ветром надвое в разбеге ширь земли разделена,

ночи мартовские, темные, бригадная весна!

Трое девушку встречают злой насмешкой у крыльца,

а четвертый озабочен, не узнать его лица.

А она: пускай смеются три недобрых молодца.

День проходит. Два проходит. Ночь и день, еще два дня

Невеселые такие трое ходят у плетня.

Глаз бедовый у четвертого пылает без огня.

Что ж вы, хлопцы, от Ульяны отстаете на версту?

Что ж вы, хлопцы, отстаете, норму ставите не ту?

Ох, и ветрено и пьяно, сердце юности в цвету!

Ой вы, мартовские зори, черноземная весна!

Степь — распаханное поле, вся черным она черна,

и лежат рядами зерна, где лежала целина.

1934

ПесняПеревод А. Суркова

Злые тучи. Пыль и ветер

над Берестовою.

Сходит вечер. Вечер плещет

медью листовою.

Дуб и берест, клен и явор —

в тучи головою.

Листья рвет, бросает ветер

в ледяную воду.

Проезжали партизаны,

не спросили броду.

Не ждала ты в это время

гостя из похода?

Что ж ты стала, не откроешь

милому ворота?

Или мне не надоели

рубка да забота?

Или мне седло да сабля —

только и работа?

Видишь, убыло немало

хлопцев в эскадроне…

День и ночь, еще две ночи

гнали нас погони, —

притупилися подковы,

притомились кони.

Путь наш — степью, полем, лесом —

пасмурнее ночи.

Отдохнем — и в путь-дорогу

снова, что есть мочи…

Кто привез тебе обнову,

шелковый платочек?

Кто привез тебе обнову?

Руки уронила.

Что ж молчишь, не скажешь слова?

Ждать мне не под силу.

Пыль и ветер. Злая туча

небо полонила.

Открываются ворота,

тяжелы, скрипучи.

Открываются ворота

в грозовые тучи.

Открываются ворота —

молния из тучи!

Как скользил с седла! Как в травах

руки разбросал он!

Как неслись по полю кони —

и коней не стало!

Вас измена, партизаны,

здесь подстерегала.

Что вы — разве не знакомы

с гибелью такою?

Тишина, и дождь, и ветер

рвутся над рекою.

Нет вам, братцы, передышки,

нет нигде покоя…

Злые тучи гонит буря

над Берестовою.

Дремлет ночь над камышами,

над глухой травою.

Дуб и берест, клен и явор —

в тучи головою.

1934

МаршПеревод Б. Турганова

Идут из Сибири солдаты,

но с ними Шандор не идет.

Буран своей лапой косматой

пути перед войском метет.

Маячат над степью кошмары,

как память недавних невзгод, —

красногвардейцы-мадьяры,

вперед,

вперед!

Покинув окопное поле,

солдатскую участь свою, —

для Венгрии славу и волю

они добывают в бою.

Пусть меркнут в дыханье пожара

штыки наступающих рот, —

красногвардейцы-мадьяры,

вперед,

вперед!

«Товарищей вестью утешьте, —

бойцам комиссар говорит. —

Пылает уже в Будапеште,

и в Дебрецене горит…»

И песни Шандора — удары

но миру сквозь ночи полет.

Красногвардейцы-мадьяры,

вперед,

вперед!

Карпаты — как черные тени,

за ними — свобода ждет.

И лозунг: «Не знать отступлений!»

отряды бессменно ведет.

То ленинские Стожары{284}

огнями зажгли небосвод.

Красногвардейцы-мадьяры,

вперед,

вперед!

1934–1935

ПартбилетПеревод М. Алигер

Его нашли в ночи на поле боя.

Вдали раскаты грома улеглись.

Лишь молниею редкой, голубою

Еще огни сигнальные рвались.

Полк наступал. За рощицей недальней

В ночную темноту бойцы ушли.

Мы молча шли долиною печальной,

Где наши братья в битве полегли.

Боец лежал как будто на привале,

Но нам тревога стиснула сердца.

Склонились мы и партбилет подняли,

Лежавший возле сердца у бойца.

Мы дальше шли. Ни слова меж собою.

И лишь когда зарозовел рассвет,

В степной тиши, уже привыкшей к бою,

Мы молча развернули партбилет.

Насквозь пробитый пулей роковою,

Он рядом с сердцем был в тот самый миг

И, как свидетель гибели героя,

Ворвался в мир моих тревог ночных.

И долго я молчал над ним, пробитым

Безжалостною каплею свинца, —

Над этой книжкой, что в бою открытом

Лежала возле сердца у бойца.

И я за ней увидел в жарком споре

Весеннее безумие земли,

Цветенье трав, немолчный рокот моря,

Все, что мы в мире жизнью нарекли.

Боец, порывом движимый единым,

Жил молодым и умер молодым.

И, как родная мать над верным сыном,

Склонилась тихо родина над ним.

Как сын, послушный материнской воле,

Он от беды не отвратил лица.

Так мы нашли бойца в рассветном поле

И партбилет на сердце у бойца.

Друзья мои! И мы на поле боя,

Быть может, встретим свой последний час

Встает рассвет за далью голубою,

Дымок сражений обвевает нас.

Встает рассвет, тревогами объятый.

За рощицей стрекочет пулемет.

И по пути бессмертья и расплаты

Лавиною полки идут вперед.

Всегда вперед идти в бою открытом!

Мы поклялись сражаться до конца

Над партбилетом, пулею пробитым,

Что был в бою на сердце у бойца.

1941

«Если падает дерево в чаще…»Перевод В. Звягинцевой

Если падает дерево в чаще —

Отзываются рокотом горы,

Слышен в пропастях отзвук звенящий,

Ропщут пастбищ просторы.

Если ловчий подстрелит оленя —

На предсмертного хрипа звучанье

Отзывается лес в отдаленье,

Нарушая молчанье.

Если песня — ей ночь не помеха —

В сердце вдруг одиноко забьется,

Будь спокоен: на песню, как эхо,

Целый мир отзовется.

1956

МАРИЯ ПЕТРОВЫХ