24 августа 1918 года в газете «Известия» был опубликован очередной декрет.
«Декрет Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казачьих Депутатов.
Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах.
Ст. 1. Отменяется право частной собственности на все без исключения участки, как застроенные, так и не застроенные, как принадлежащие частным лицам и промышленным предприятиям, так и ведомствам и учреждениям, находящиеся в пределах всех городских поселений.
Ст. 2. В городских поселениях с числом жителей свыше 10.000 отменяется право частной собственности на все строения, которые вместе с находящейся под ними землей имеют стоимость или доходность свыше предела, установленного органами местной власти…»
Не отставала в отъеме жилья у владельцев и местная советская власть. Так, 1 ноября 1918 года Исполнительный комитет Московского совета рабочих и крестьянских депутатов принял постановление «Положение о муниципализации жилищ и земель в гор. Москве», в котором указывалось:
«Отменяется право частной собственности на все владения, расположенные в пределах новой муниципальной черты гор. Москвы (утвержденной 23 мая 1917 г. и последующим актом от 12 апреля 1918 г.), совокупный валовой доход коих на 1-е января 1917 г. превышал 750 руб. в месяц…
По ходатайству жильцов, а также в иных отдельных случаях районным Жилищно-Земельным Отделам предоставляется право распространять действие статьи 1-й и на владения, совокупный валовой доход коих на 1-е января 1917 г. не превышал 750 рублей в месяц».
По этому постановлению в столице можно было конфисковать любой дом, пусть даже самый небольшой, и забрать любую недвижимость, если в ней сдавалась хоть одна квартира.
Ущемление буржуазии
В 1919 году советской властью были приняты несколько документов, касающихся бывших привилегированных классов. Среди них: «Инструкция Народного Комиссара внутренних дел о порядке регистрации бывш. помещиков, капиталистов и лиц, занимавших ответственные должности в царском и буржуазном строе». Эту регистрацию надлежало пройти в двухнедельный срок.
А позже была принята «Инструкция по проведению ущемления буржуазии», в которой упоминалось, что «…обыску подвергаются все те семьи, главы которых не состоят членами коммунистической партии или членами нижеперечисленных рабочих союзов».
В тексте инструкции подробно описывался порядок действий:
«Явившись в жилое помещение, прежде всего вызывается хозяин дома и от него требуется предъявление подлежащего документа о его личности и классовой принадлежности. Обыск проводится прежде всего у хозяина дома, причем обыскиваются не только комнаты, но и все подвалы, амбары, кухни, сараи и проч.
…Каждая отбираемая вещь вносится в опись, которая составляется в двух экземплярах, из коих один остается на руках у квартальной тройки, а второй вместе с вещами сдается на руки охране при подводах и доставляется охраной на районный приемный пункт… На главном складе ведется опись по роду товаров и выдаются расписки в получении вещей».
Таким образом, у «бывших» и просто не сотрудничавших в той или иной форме с властями людей забирали мебель и другие предметы, которые потом перераспределялись между представителями новой элиты и близкими к ней людьми. Одновременно с отъемом вещей происходил осмотр квартир и составлялся «лист обследования жилой площади» – с указанием числа жильцов.
Одновременно с этим и началось уплотнение – борясь с пережитками прошлого, к владельцам богатых (по пролетарским меркам) квартир стали подселять новых людей.
«Богатой квартирой считается… всякая квартира, в которой число комнат равняется или превышает число душ населения, постоянно живущего в этой квартире. Владельцы богатых квартир обязаны немедленно, под угрозой конфискации всего имущества, предоставить в 2-х экземплярах… заявление об освобождении одной из двух богатых квартир на нужды бедного населения столицы…» (В.И. Ленин. Дополнение к проекту декрета о реквизиции теплых вещей для солдат на фронте и о реквизиции квартир богатых для облегчения нужды бедных)
30 кубометров воздуха
Проводивший в 1919 году подсчеты Наркомат здравоохранения РСФСР пришел к выводу, что советскому человеку необходимо 30 кубометров воздуха для «восстановления после ночного сна», которые будут. д.ступны на 8,25 квадратных метра. В 1919 году в действие вступила Инструкция Наркомздрава, в которой указывались новые санитарные нормы жилой площади – 18 квадратных аршинов на человека (9 кв. м), на которые в дальнейшем ориентировались при уплотнениях. В мае 1920 года был принят. д.крет СНК РСФСР «О мерах правильного распределения жилищ среди трудящегося населения», в котором указывалось, что вся жилая площадь сверх установленной нормы подлежит изъятию и перераспределению, причем владельцам жилищных излишков давался лишь «двухнедельный срок для подыскания себе сожителей». После его завершения следовало принудительное уплотнение.
«Уже первая революционная зима 1918 года ввергла Москву в почти доисторические времена: все системы жизнеобеспечения были разрушены, в том числе канализация и отопление. Часто не было и электричества, жили при свечах. Вот, например, что творилось в престижном доходном доме на Арбате, где жили Лика Мизинова и ее муж, режиссер Московского Художественного театра Александр Санин. В роскошных апартаментах расквартировался полк Красной армии, он занял половину дома – ту, где размещались все нечетные квартиры. Их жильцам было велено в 24 часа освободить помещения и переехать в четные квартиры, так сказать, уплотниться. В итоге дом превратился в коммунальный клоповник и казарму одновременно… Жильцы дома завели кроликов, которые, размножившись, рыскали по квартирам. Когда кончались дрова, печи топили книгами и мебелью…» (А.А. Васькин. Повседневная жизнь советской богемы).
Коллективный быт всячески пропагандировался. Журнал «Огонек», например, который регулярно рассказывал об ужасах капитализма, поместил заметку «Коллективизм на Западе» со следующей информацией:
«В то время как мы стремимся перестроить всю нашу жизнь по-новому, раскрепостить себя от всякого непроизводительного труда, создавая общественные кухни, прачечные и т. д., в Европе делают как раз обратное. В общежитии для холостяков в Мюнхене… вместо общественной кухни устроены отдельные плиты, на которых каждый обитатель общежития готовит себе свой собственный обед…»
Легко догадаться, что вынужденное существование в пределах одной квартиры разных, далеко не всегда благовоспитанных людей и целых семейств порождало проблемы.
Коммуналки как государственная система
Большевики не изобрели коммуналки – коммуналки существовали до них в Европе, в Америке, в царской России, как и при Временном правительстве («меблированные комнаты», в просторечии – «меблирашки»), как и в Азии (малогабаритные квартиры, трущобы, фавелы и прочее). Но это условия жизни людей, которые сами их выбрали, – потому что не могли претендовать на лучшие, – и государства в эти жилищные условия не вмешивались. Только в случаях присутствия явного криминала, антисанитарии и т. д.
А советские коммуналки были устроены государством и контролировались им. Неслучайно их появлению предшествовала национализация недвижимости и лишение владельцев квартир права на жилплощадь. Поэтому советская власть стала полной хозяйкой недвижимости в городах и сразу поделила часть отнятого на коммуналки для расселения социально близких людей. Тех, кто должен был за эту власть сражаться и трудиться. Но только внаем. А бывшим (и то не всем) – тоже внаем – остались «объедки» их бывших владений: одна-две комнаты из особняка или квартиры. Именно ограблением владельцев и распределением жилья советские коммуналки отличались от прежних, «буржуазных».
Первые коммуналки, о неизбежности которых предупреждал Ленин, появились в первые же месяцы советской власти, с ноября 1917 по февраль 1918 года, и были устроены в старых районах Москвы и Петрограда, где все жилье было занято. Тем более что в Москву, снова ставшую столицей, переехало не только советское правительство, наркоматы и различные учреждения, но и множество тех людей, которые хотели оказаться нужными при новой власти.
«Полный переворот в жилищных отношениях»
Если в самые первые годы советской власти были среди «бывших» надежды, что все жилищные перемены так или иначе закончатся (Деникин возьмет Москву, Ленин сбежит, большевики прекратят третировать умных людей), то к взятию Белого Крыма и окончанию Гражданской войны (пока без Дальнего Востока) стало ясно, что курса на повсеместное лишение жилищной собственности отменять не будут.
В 1920 году «любимец партии» (по словам Ленина) Н.И. Бухарин, редактор важнейшей большевистской газеты «Правда», в своей книге «Азбука коммунизма» провозгласил, что идет «полный переворот в жилищных отношениях».
В книге, которая должна была стать первоначальным учебником коммунистической грамоты, указывалось, что «Советская власть приступила к национализации буржуазных домов, отменила долги рабочих за квартиру в одних случаях, понизила их в других. Мало этого. На очереди составлен, а отчасти проведен в жизнь план отмены всякой квартирной платы для рабочих, живущих в национализированных домах. Затем в наиболее крупных городах началось систематическое переселение рабочих из подвальных помещений, полуразрушенных домов и нездоровых кварталов в буржуазные особняки и огромные дома центральных кварталов. Кроме того, началось систематическое снабжение рабочих мебелью и всеми предметами домашнего обихода».
Но в результате переселения рабочих и их семей из переуплотненных и антисанитарных квартир уже через несколько месяцев в «уплотненных» домах начались проблемы. Лозунги лозунгами, но, пока кипел «разум возмущенный», приличные жилые дома приходили в негодность. Бывали случаи, когда в приличных строениях, первоначально оснащенных благами цивилизации (канализацией), в результате уплотнений ванные и санузлы были переоборудованы в жилые комнаты, а революционные вчерашние крестьяне, переселившиеся и ставшие новыми москвичами и питерцами, ходили – по традиции – в сортир во дворе.