Но в этом жилье были свои проблемы – управделами Совета народных комиссаров Владимир Бонч-Бруевич написал руководителю Управления санитарного надзора: «Обращаю ваше внимание на колоссальное количество тараканов в Кавалерском корпусе». И Ленин переехал из этого корпуса, получив новую квартиру в Сенате, прописавшись с 19 января 1919 года в квартире № 1.
Впрочем, помимо тараканов, в Кремле была и другая опасность. Комендант Кремля Рудольф Петерсон докладывал: «Количество крыс в Кремле все увеличивается. В последний день зарегистрировано 9 случаев укуса крысами спящих курсантов». Но несмотря на это, число обитателей Кремля все время прибывало, в Кремле проживали в отдельных квартирах Ленин, Троцкий, Зиновьев, Сталин, Дзержинский.
А еще приходилось заботиться о безопасности руководителей нового государства. 20 июня 1920 года Феликс Дзержинский отдал распоряжение своему заместителю Ивану Ксенофонтову: «Посланцы Махно намереваются совершить подкоп под Кремль. Необходимо обыскать арсенал, а также в подвалах и колодцах в разных местах Кремля поставить микрофоны. Специалисты могут. д.ть указание, как подслушать звуки от подкопа днем и ночью». Спустя несколько дней следует уточнение: «Надо коммунистам-саперам обследовать все дворы, подвалы, нижние этажи домов и церквей около Кремля и в самом Кремле. Наблюдать, не вывозится ли отт. д. земля. Производить круглосуточно массовые обыски в домах и на улицах, арестовывая подозрительных. На железных дорогах за несколько станций до Москвы проверять всех пассажиров. Белые готовят террористические акты, их можно предотвратить только массовыми беспрерывными операциями. Кроме того, делать обыски у проходивших по старым контрреволюционным делам…» Но в итоге никакие подкопы не были найдены.
Общее число кремлевских квартир к началу 1920-х годов составляло 325, причем квартирами сделали не только имевшиеся жилые и служебные помещения во дворцах, но и все, где можно было как-то жить: бывшие монастырские кельи, подвалы, отдельные башни, гауптвахты и даже колокольню Ивана Великого. Мест не хватало, и без коммуналок – для помощников и обслуживающего персонала – в Кремле тогда не обошлись. Тем более порядка еще не было – на заседании Совнаркома обсуждали, как жившие в кремлевских коммуналках подчиненные председателя ВЦИК Михаила Калинина (жившего в Большом Кремлевском дворце) нагло украли дрова для обогрева квартиры у наркома просвещения Анатолия Луначарского.
Сохранилось более позднее распоряжение, которое отдал Дзержинский своему секретарю Веньямину Герсону по поводу своего кремлевского жилья.
«Ф. Э. ДЗЕРЖИНСКИЙ – ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВЧК-ОГПУ. 1917–1926
Документ № 1073
Распоряжение о ремонте в квартире Дзержинских
12.10.1925
Надо в квартире Дзержинских:
1. Осмотреть и наладить все форточки, чтобы закрывались и не дуло.
2. Обить двери, выходящие на коридор, чтобы не было щелей и не дуло и не были слышны разговоры на коридоре и обратно.
3. Сделать колпаки на отдушины, чтобы в комнаты из них не шла пыль, копоть.
4. Почистить проходы отопления.
5. Осмотреть вновь сделанную печь, уже треснувшую, в маленькой комнате.
6. Сменить грязные и совсем рвущиеся занавески на окнах.
7. Один письменный стол и 4 венских стула.
8. Малый круглый стол для телефона.
9. Столик для радио на четырех ногах. От нас забрать стол для картежников.
10. Осмотреть все двери, чтобы их можно было плотно закрывать и открывать.
Ф. ДЗЕРЖИНСКИЙ».
Семья Дзержинских занимала в Кремле трехкомнатную квартиру, которая находилась на втором этаже здания Оружейной палаты. Сын Дзержинского Ян Феликсович до 1953 года жил с детьми (Феликсом и Федором) и женой в Кремле.
Расселение Кремля началось при Сталине, выселили поэта Демьяна Бедного и других; к лету 1935 года выселили 102 семьи общей численностью 374 человека. В 1936–1939 годах было выписано и выселено 463 человека. К 1941 году остались прописанными лишь 9 человек, а в ноябре 1962 года из Кремля выписали последнего жильца – Клима Ворошилова, первого красного маршала и бывшего официального главу государства. Кремль из жилого помещения превратился в правительственный офис.
Коммуналки на Красной площади: жилье в ГУМе
Само здание ГУМа было возведено в 1893 году и после пертурбаций с революцией и Гражданской войной в начале 1920-х годов снова начало работать. Но в столице не хватало жилья, и поэтому два верхних этажа, которые раньше использовались как склады, были «слегка» переоборудованы в коммуналки. Но, в связи с близостью к Кремлю и представителям элиты, в эти коммуналки поселили только проверенных товарищей, т.е. семьи сотрудников ВЦИКа и НКВД.
Несмотря на престижное место обитания, жилплощадь не отличалась удобствами – в коммуналках отсутствовали кухни, не было газа и водопровода, поэтому приходилось питаться вне дома или же приготовлять себе еду в комнатах на керосинках. За водой и умываться нужно было спускаться в туалеты ГУМа.
Для жителей гумовских коммуналок существовали многочисленные запреты, среди которых были:
– жильцам комнат с видом на Кремль на время праздников и демонстраций запрещали подходить к окнам;
– запрещалось без получения специального разрешения от Кремлевской комендатуры приглашать к себе в комнаты и принимать гостей.
Зато будильниками для гумовских жильцов служили куранты, и среди обитателей ходили разнообразные слухи, в том числе, что в одной из этих квартир регулярно живет сам Лаврентий Берия со своей личной охраной и поэтому молодым девушкам лучше не попадаться им на глаза. Хотя на самом деле кремлевская охрана была вежлива и корректна.
В конце 1953 года из ГУМа были выселены его последние жильцы – все 22 семьи в составе 85 человек. И в ГУМе больше никого не прописывали.
Ранние московские коммуналки
Согласно статистическим данным 1920 года, в столице пришло в негодность для проживания около 50 тысяч квартир, что составляло около 21 % всего жилого фонда Москвы. Для сократившегося населения города первоначально это не было проблемой, но потом городское население стало увеличиваться, и уже к 1924 году на каждого москвича приходилось только 5,7 кв. м, таким образом, каждому жителю советской столицы не хватало уже 2,5 кв. м до минимальной нормы Наркомата здравоохранения. Жилых строений не хватало, а в имевшихся происходило уплотнение.
В годы Гражданской войны строительством не занимались, наоборот, многие дома были разрушены. Поэтому для проживания использовались даже ранее не предназначенные для человеческого обитания строения, в том числе – конюшни. Для жизни годились те строения, у которых были стены, пол, потолок. Так, в 1925 году в Ильинской башне Китай-города поселились несколько ст. д.нтов Московской духовной академии, которая в 1919 году была выселена из закрытой Троице-Сергиевской лавры и формально переведена в столицу. Прежние дворницкие помещения считались тогда очень удобными для проживания.
Среди жителей столичных коммуналок был доктор Александр Васильевич Живаго (не имевший отношения к персонажу романа Пастернака, о его существовании писатель узнал только в 1952 году), проживавший по адресу Большая Дмитровка, дом 12/1. Он владел этим домом, доставшимся ему по наследству, до 1918 года, когда ему оставили лишь небольшую комнатку. Доктор работал в Голицыной больнице, и после его смерти остались дневниковые записи, в том числе – описания своей коммуналки 1919 года.
Жилье для советской элиты
После залпа «Авроры» в стране стала формироваться новая элита, которая переехала не только в Кремль и Смольный, но и в часть зданий – особняков бывшей элиты. Так что в Гражданскую войну у белых и красных были не только идейные разногласия, но и личные счеты, в том числе – за отнятое жилье. Но это было последнее фамильное жилье «бывших», дальше жилье (не считая кооперативного) в СССР принадлежало государству, которое давало им попользоваться. Небесплатно.
Надо сказать, что первые месяцы (отчасти – годы) советской власти бытовые условия новых вождей были относительно скромными. Так, в постановлении Совнаркома от 1 декабря 1917 года, подписанном Ульяновым-Лениным, указывалось, что для наркомов «квартиры допускаются не свыше 1 комнаты на каждого члена семьи». Но при этом площадь полученной квартиры не была лимитирована, что имело немаловажное значение – в особняках площади отдельных комнат (залов) составляли от 20 до 50 и более квадратных метров.
Советские вожди и сопровождающая их свита после переезда из Петрограда заняли центральные гостиницы, потом – Кремль, лучшие особняки в центре Москвы. При этом многие прежде роскошные элитные помещения из-за революционных событий потеряли часть своего комфорта и уюта, нуждаясь в ремонте и благоустройстве. Но уже тогда новые власть имущие не жили ни в каких коммуналках, которые предназначались для «обычных людей», как в царское, так и советское время. Причем при заселениях-уплотнениях художественная и историческая ценность дома значения не имела – во власти Луначарский и немногие интеллектуалы в этом разбирались, но было не до того – время было суровое и жестокое, нужно было победить врага и сохранить власть.
А для этого – расселить толпы людей «небуржуйского происхождения». Поэтому прежде роскошные шестикомнатные квартиры с двумя туалетами становились либо общежитиями, либо коммуналками на десяток семей и пару пока еще не ответственных, но уже нужных сотрудников советских учреждений. Бумаги на получение комнаты часто гарантировали лояльность «служебного» человека или могли быть вручены нужному человеку.
Да, дело тогда было в людях, и нужным людям жилье находилось. А дома? Что пламенным революционерам и юному поколению до этих дворцов и храмов, оплотов буржуазного прошлого и кровавого царского режима? Поэтому в первые годы советской власти коммуналками стали палаты XVII века, замечательные дворянские усадьбы Москвы и Петрограда, где жили легендарные вельможи елизаветинского и екатерининского времени, генералы и министры XIX века, и доходные дома (в Москве – 5–7 этажные).