Тысячи людей участвовали в его похоронах на Новодевичьем кладбище. Выступала с речью Крупская.
На суде было зафиксировано, что «это убийство созрело на почве борьбы в недрах жилищного товарищества». Волков и Наумов были приговорены к десяти годам заключения со строгой изоляцией.
Рабочие поселки
Вскоре начала формироваться характерная советская традиция, когда предприятия строили жилье для своих сотрудников. Около заводов появлялись рабочие поселки. Иногда они состояли из простых бараков с печным отоплением и удобствами на улице. Но и такое жилье в тот момент было все же лучше, теплее и чище убогих землянок или наспех приспособленных под жилье железнодорожных вагонов.
А в крупных городах проекты подобных поселков и кварталов разрабатывали ведущие архитекторы. Сами дома и их дизайнерское оформление активно обсуждались в прессе. Цветные стены, муралы, майоликовые панно и мозаики были призваны не только украсить дома, но и помочь жильцам ориентироваться. Ведь именно тогда закладывались основы типового массового домостроения, и многие граждане поначалу впадали в растерянность при виде одинаковых корпусов.
В Москве первым рабочим поселком и одновременно первым отдельным жилым кварталом стал жилмассив Дубровка из 25 домов по 4 этажа. Кроме него появились Дангауэровка, Усачёвка, Сущёвка, Будёновский поселок и еще ряд кварталов. Квартиры в таких домах были не очень просторными, но с максимумом полезной площади. Особое внимание уделялось естественному освещению и возможности проветривания.
Обеспечить всех квартирами за счет государства возможности не было. Поэтому активно развивалось кооперативное строительство жилых домов. Создавалось кооперативное товарищество жильцов, которые вносили свои паевые взносы – размер пая соответствовал площади будущей квартиры.
Кто не мог себе позволить оплатить отдельную квартиру, выкупал комнату в коммуналке или койку в «общежитской» части здания. На собранные средства строился дом, и пайщики заселялись в новое жилье. Оплачивали все расходы по содержанию дома от ремонта до уборки тоже сами жильцы. Земельный участок, занимаемый зданием, передавался кооперативу в долгосрочную аренду, оставаясь государственной собственностью.
Примером такого жилого дома может служить Дом Обрабстроя в Басманном районе Москвы, построенный в 1931 году. В нем были отдельные квартиры разной площади, коммуналки и рабочее общежитие.
А еще бак для сбора дождевой воды на крыше (экономия коммунальных ресурсов!) и в подвале маленькие кладовки для хранения картошки и кислой капусты. Большую часть жильцов составляли инженеры и административные работники с семьями. И поскольку обитатели в большинстве своем были люди с образованием и воспитанием или хотя бы представлением о необходимости культурного устройства быта, то в отличие от многих других построек того времени Дом Обрабстроя всегда находился в хорошем состоянии. Несмотря на различные переделки он дошел до наших дней, избежав ст. д.и аварийности.
Намерение изменить облик столицы первого в мире государства рабочих и крестьян до полной неузнаваемости поначалу вызывало горячий энтузиазм среди творческих людей и тех, кто принимал решения. Предполагалось не только создавать коммунальные квартиры из старого жилого фонда (это считалось временной мерой), но вообще строить дома-коммуны принципиально нового типа. Без отдельных помещений для семей, а со спальными кабинами. Они, кстати, могли быть на несколько человек. Без кухонь – неважно, отдельных или коммунальных, – а со столовыми и пищекомбинатами, где готовить еду для всех жителей будут профессиональные повара. Аналогичным образом был расписан весь прочий быт. Проводить свободное время жильцы таких домов должны были не у себя на диване, а в общественном спортзале, библиотеке, специальных помещениях для учебы и других необходимых занятий.
Подобные проекты противопоставлялись и отдельному старорежимному жилью, и тем самым коммуналкам. Но в итоге дома-коммуны, которые успели построить, превратились в ст. д.нческие и рабочие общежития.
«Летом бегали за железку купаться на Москву-реку…»
Погорелов Вячеслав Николаевич, специально для этой книги:
– Примерно в 1940 году моему отцу от ЗИС, где они с моей мамой работали, выделили комнату в коммунальной квартире в доме на 1-й улице Машиностроения (сейчас это дом 4, корпус 2). Этот. д.м был построен в 1937 году в стиле конструктивизм – большой, кирпичный, пятиэтажный, буквой «Г», на семь подъездов. Он и сейчас стоит в полной целости и сохранности, недавно сделали капитальный ремонт – я живу неподалеку и часто прогуливаюсь во дворе своего детства с собакой. Со стороны двора там имелись огромные сплошные балконы-лоджии вдоль каждого этажа, на внешнем фасаде – маленькие редкие балкончики. Лифта в доме не было. На каждом этаже располагалось по четыре квартиры.
Мы жили на третьем этаже в просторной четырехкомнатной квартире, всего три семьи. Планировка была очень удобной: достаточно большой коридор, как войдешь – налево кухня, потом раздельный санузел, потом небольшая – около 8–10 квадратных метров – комната. Справа – две комнаты площадью метров по 19, и еще одна большая комната по прямой, как бы в торце, вот отт. д. можно было выйти на лоджию. Наша семья из трех человек занимала вторую справа 19-метровую комнату с маленьким балкончиком. Бытовых подробностей не помню, но в целом – жили дружно. На кухне готовили, по-моему, на керосинках, а из интересного – там были предусмотрены шкафы-холодильники, с дыркой, выходящей на улицу, зимой можно было хранить продукты.
Напротив – зеркально – располагался похожий дом. Еще в нашем микрорайончике, в самом начале нынешней Велозаводской улицы, на пересечении с Новоостаповской, тоже где-то в 1936–1937 годах были построены два конструктивистских жилых дома для работников Автозавода имени Сталина, позднее, в 1950-х годах, мы т. д. и переехали. Там вообще планировали возвести целый комплекс домов, волейбольную площадку, школы, ясли, детские сады, но не сложилось, война помешала… И еще на пересечении Велозаводской и улицы Машиностроения был огромный девятиэтажный дом на 14 подъездов, в его дворе во время войны стоял аэростат. А рядом с этим домом – здоровый пустырь, частично засаженный в военное время картошкой. Через улицу находилось здание школы № 510 – там я и проучился все десять лет. Вообще, в районе метро «Автозаводская» было много конструктивистских строений – это и ДК ЗиЛ, и фабрика-кухня на улице Мастеркова, и комплексы домов на улице Мельникова… Вот вся эта территория и считалась огромным двором, где протекала наша насыщенная мальчишеская жизнь.
Помню, как мы с пацанами собирали бычки, чтобы покурить, ну и, понятно, взрывали все, что могли. На трамвайных путях на Восточной улице плющили мелкие медные монетки. На Угрешке, на складах, умыкали ртуть, натирали ею медяки – они становились похожи на «серебряные» деньги – и подсовывали их подслеповатым бабкам на старом Велозаводском рынке взамен на семечки… Когда пустырь начали застраивать, бегали смотреть, как работают пленные немцы. Мальчишкой я видел, как они строили дом, в котором живу сейчас.
Еще одним центром притяжения нашей ватаги, конечно, была железная дорога – в нескольких шагах от. д.ма проходило Малое московское кольцо. Пути располагались в низине, к ней вели крутые горки, так что зимой мастерили себе из старых бочек так называемые горбыли и летали с этих гор. Позднее уже катались там на лыжах.
Летом бегали за железку купаться на Москву-реку, чаще в Кожуховский затон, и от. д.ши плескались в воде, отдававшей мазутом. Если удавалось накопить денег, или просто с оказией, переправлялись на катере в Нагатино – все-таки река почище, подальше от завода. Там в послевоенные годы еще сохранились частные дома с огородами и можно было поживиться морковкой или яблоком.
Когда стали постарше – наш мир расширился до Шуховской башни, до Таганки, до площади Ильича. Появился ст. д.он «Торпедо». Любимым кинотеатром была «Победа» на Абельмановской…
Когда мне исполнилось 14 лет, наверное, классе в 7-м, как я уже упоминал, мы с родителями переехали в дом на Велозаводской улице. Там у нашей семьи было две комнаты и собственная кладовка в большой трехкомнатной квартире. Наши окна выходили непосредственно на Велозаводскую, а окна кухни и соседей – во двор. Планировка была отличная – все комнаты изолированные, кухня достаточно большая и просторный холл. В небольшом скверике напротив стояла замечательная шашлычная, куда мы захаживали, будучи ст. д.нтами, – там начался наш роман с моей будущей женой. Шашлычная эта простояла вплоть до середины 2000-х годов – там успели побывать мои дети и внуки…
Моя коммунальная жизнь окончилась в конце 1960-х, когда мы переехали в отдельную квартиру в сталинском доме 1953 года постройки все на той же Велозаводской улице (дом 9), где живем по сей день.
Глава 2Только готовая едаДраки у плиты и квартиры без кухонь
Кухня не нужна
Радикальной идеей обновления быта трудящихся после Октябрьской революции была ликвидация кухонь вообще. Это достаточно хорошо известно, но следует учитывать, что в городской пролетарской среде жилище на одну семью с собственной кухней было не самым распространенным явлением и до революции.
Конечно, высококвалифицированный заводской рабочий, мастер или тем более инженер могли позволить себе снять (или, как тогда говорили, нанять) для своей семьи отдельную квартиру или домик в пригороде. Там могла быть и кухня, да и хозяйство, если финансы позволяли, могли поручить прислуге. Кухарку-то обычно нанимали даже весьма небогатые люди.
Отказ от кухонь произошел с появлением доходных домов, рассчитанных на холостяков или, как принято говорить сейчас, синглов. Самое большее – на семьи из двух человек. В знаменитом московском доме Нирнзее в Гнездниковском переулке квартиры были небольшие и кухонь не имели совсем. Зато на первом этаже дома постоянно находился специальный служащий, который заказывал жильцам готовую еду из ближайших ресторанов и трактиров.