Через полторы недели, 3 ноября, Александра Леонтьевна посылает мужу еще одно письмо, в котором опять речь идет о нравственном развитии сына:
«Лешурочка, на днях у нас был Коля Масловский[9], опять у него зашел спор с Лелей об альтруизме и эгоизме, и опять вначале, не разобрав хорошенько, я начала оспаривать Лелю, но когда он яснее выразил свою мысль, то не могла с ним не согласиться. Поразительная вещь, он такие радикальные мысли высказывает, что сначала даже испугаешься. В этот раз он доказывал, что не альтруисты, а эгоисты двигали прогресс. Кажется, парадоксально, а вместе с тем, развивая свою мысль, он пришел к историческому материализму, т. е., что массы, двигавшие историю и прогресс, сами-то двигались не филантропическими идеями, а побуждениями эгоизма. Так он даже защищал капиталистов, показывая, что они много сделали для прогресса, накопляя капитал, и, не желая того, двигали науку и прогресс…
Я понимаю, что ему хотелось бы коротких, ясных статей, вроде статей в “Жизни”[10] или твоих. Привези, пожалуйста, с собой “Жизнь”. Говорят, в последней книжке очень интересная статья “О материалистическом понимании истории”[11]. Лелька ко дню моего рождения написал мне прелестные стихи, которые я тебе посылаю. Положительно у него талант. Заметь, как сильно выражена его мысль».
Кабинет Бострома
В 1900 году произошло событие, о котором нельзя не сказать, – 9 февраля в Ницце умер граф Николай Александрович Толстой. Хоронили его через две с половиной недели, 27 февраля, в Самаре. На похоронах присутствовала Александра Леонтьевна со своим младшим сыном.
Технологический институт
А. Н. Толстой успешно сдал выпускные экзамены и, получив 28 мая 1901 года свидетельство об окончании 7-го класса Самарского реального училища, тотчас отправился на отдых в Хвалынск, где у Рожанских, родителей его будущей жены, была дача. О благополучном прибытии на место известил мать.
В середине июня Алексей отправился в Петербург для получения высшего образования. Но сначала поселился не в столице, а недалеко от нее – в Териоках, где поступил в частную подготовительную школу С. И. Войтинского (профессора Петербургского электротехнического института). Вскоре молодой человек убедился в том, насколько малы его знания, полученные в Самарском реальном училище. Мечта о Горном институте стала для него мало реальной. В начале августа 1901 года Алексей написал отчиму:
«Дорогой папочка, большое спасибо тебе за письмо…
Скоро мы переезжаем в город. А пока кончаем курс математики, которую, к слову сказать, я знаю не особенно хорошо. Т. ч. поступить в Горный у меня очень и очень мало шансов. Это меня ужасно угнетает. Неужели все труды пропадут даром и придется ехать за границу. Но всё выяснится через 2 недели, т. к. экзамены начнутся с 16 числа.
Ну, прощай, дорогой папочка. Целую мамочку, целую вас обоих.
Ваш А. Т.».
Доходный дом Николая и Елены Брусницыных (Васильевский остров, 9 линия, д. 42), в котором летом 1901 года в квартире у сестры своей матери поселился А. Толстой
А. Н. Толстому очень хотелось поступить в вуз, и он подал документы сразу в несколько институтов – в Горный, в Технологический, в Лесной и в Институт гражданских инженеров. Однако вступительные экзамены держал только в два из них – Горный и Технологический.
Технологический институт
В итоге будущий писатель был принят на механическое отделение Петербургского технологического института.
25 августа молодой человек, уже студент, выехал в Самару. В столицу он вернулся 16 сентября вместе с Ю. В. Рожанской, принятой на медицинские курсы. На следующий день начались занятия.
Юлия Васильевна Рожанская (Смоленкова, 1881–1943) – дочь самарского врача Василия Михайловича Рожанского.
С А. Н. Толстым познакомилась, скорее всего, осенью 1899 года при организации любительского драмкружка. С сентября 1901 года Юлия обучалась на медицинских курсах в Санкт-Петербурге. 3 июня 1902 года состоялось венчание Ю. В. Рожанской и А. Н. Толстого в церкви села Тургенево Ставропольского уезда Самарской губернии.
13 января 1903 года у супругов Толстых родился сын Юрий (скончался от менингита в 1908 г.).
Расстались супруги в 1907 году. Впоследствии Юлия стала женой петербургского купца Ивана Смоленкова, в 1919 году вместе с мужем и его сыном от первого брака Николаем переехала в Ригу. Умерла в свой 63 день рождения в Риге в 1943 году. Похоронена на Покровском кладбище.
В начале октября 1901 года Алексей сообщил родителям:
«Занятия у нас идут полностью, но не на все лекции хожу, так, напр., считаю излишним слушать богословие, иногда пропускаю нач<ертательную> геом<етрию>, т. к. начала ее проходили в реальном. Но уже зато стараюсь не пропускать математики. В самом деле, и предмет-то интересный, и читает Коялович уж больно хорошо. Целые дни просиживаю над чертежами, по вечерам иногда занимаюсь с Мишкой Куст<одиевым>, иногда совершаю путешествие (9 верст) к Ю. В. <…> В общем, занятия совсем обратные реал<ьному> училищу, занимаешься днем. Но скоро придется и покоптеть за книгами, в середине ноября начнутся репетиции, которые нужно по возможности сдать как можно лучше, а то ничего нет легче, как вылететь с первого курса».
Студентам механического отделения на первом курсе в то время читали лекции по богословию и следующим предметам: математика (аналитическая геометрия, высшая алгебра, дифференциальное исчисление и основные сведения из интегрального исчисления), начертательная геометрия, физика, неорганическая химия (металлоиды), теоретическая механика, низшая геодезия, архитектурные формы. Молодых людей также обучали техническому черчению и проводили с ними занятия по архитектурному черчению. Их вели гражданские инженеры А. А. Венсан и А. П. Максимов, а также выпускник Академии художеств (окончил ее в 1891 году со званием классного художника 2-й степени) Е. Е. Баумгартен. Во время учебы в Академии Евгений Евгеньевич получил малую и большую серебряные медали (1889) и малую золотую медаль.
Е. Е. Баумгартен также руководил занятиями рисованием (4 часа в неделю). Вероятно, во время этих занятий у А. Н. Толстого родилась мысль стать художником. Она владела сознанием молодого человека в течение нескольких лет.
Размышления о жизни
О том, с каким окружением он столкнулся в институте, Алексей написал матери 11 октября 1901 года:
«Странная жизнь. Много я читал и слыхал про студенчество, много таких идеальных вещей. На самом деле ведь этого ничего нет. Даже и в помине совсем нет (по кр. мере у нас того бесшабашного духа, той студенческой семьи), всё это, должно быть, давно минувшие грезы. Жизнь та же, только абсолютная свобода и никакого начальства, разве со сторожами иногда скандалить приходится. Я не порицаю нашу жизнь, она мне очень нравится, я только говорю, что нет ничего в ней идеально заманчивого. Мы, технологи, – хорошие ученые ремесленники, и только. Подшипник наш девиз. Путейцы – другое дело. Перчатки, мундиры, щетки для ногтей – их идеал.<…>».
Через неделю Александра Леонтьевна ответила сыну:
«Мне кажется, что твое разочарованное впечатление о студентах несколько сгладится впоследствии. Конечно, есть всякие, но мне кажется, что твой титул, твоя одежда и 100 р. в месяц мешают пока найти самую симпатичную часть студенчества, нуждающуюся, пробивающуюся в жизни своими силами».
Упоминание в письме о титуле – не случайно. А. Л. Толстая уже начала хлопоты о присвоении младшему сыну титула графа. Через два месяца ее усилия привели к успеху – 19 декабря 1901 года Самарское дворянское депутатское собрание вынесло определение о причислении А. Н. Толстого к роду его отца – графа Н. А. Толстого.
Алексей, отвечая на октябрьское письмо матери, написал в начале ноября 1901 года:
«Дорогие папа и мама, начну с того, что я нисколько не обиделся на твое, мама, письмо, напротив, я был очень тронут им, и оно заставило меня задуматься. Над чем? Для кого я живу.
Бывает два рода людей.
Одни живут для себя, другие – для других. Не трудно мне было понять, что я принадлежу к первой группе. В ней же могут быть бесчисленные подразделения. Одни признают только свое “я” и больше ничего. Другие, кроме этого “я”, любят и живут для другого одного человека, одного, т. к. им не хватает сил и любви на нескольких. Буду говорить откровенно. Сперва “этот другой” были вы (ты и папа), потом постепенно перешло на Юлю. Да, я могу сказать, что она стала для меня всем, она есть цель в жизни, для нее я работаю и живу. Это началось с моего отъезда в Териоки, где пришлось потратить столько сил для подготовки. Мне кажется, что это чувство немного подходит к чувству матери, которая, страдая, рождает ребенка, страдает, воспитывая его, и, понятно, безумно любит его.
Перед Юлией я весь как на ладони, с моими горестями и радостями, с ней я рука об руку иду навстречу будущему. Вот первый мотив замалчивания перед вами: у меня, иными словами, выходит весь запас искренности и откровенности, я к вам приезжаю, и у меня нет невыясненного, скрытого во мне, я уже раньше высказался.
Второй мотив – это стремление, болезненное стремление к свободе. Не скрою, что я не так понимаю ее, что я дохожу в ней до абсурда и глупости, что я (раньше) нарочно уклонялся от влияния, чтобы быть свободным.
Вот два, и только два мотива отчуждения меня от вас. Деньги. Они только служат, как побочный факт, они влияют, это правда, но не так, как вы думаете. Мне сдается, что и без них было бы то же…
Так я понимаю причину моего отчуждения.