ктическому строительству Советов с учетом опыта борьбы, побед и поражений в XX веке. Будущие создатели и руководители Советов должны учесть уроки борьбы, должны создать более совершенные органы управления государством рабочего класса, обеспечить более гармоничные способы самоорганизации прежде всего на производстве, а также и их объединение в органы государственной власти на территории, более эффективные методы и методики обучения и включения трудящихся в процессы государственного управления. Теперь, с высоты пройденных лет, становится понятно, что рабочим, для того, чтобы организовать Советы, практически ничего не нужно, кроме собственной организации в профсоюзы и забасткомы. Не нужно никого спрашивать, не нужно дожидаться разрешений от менеджмента или государственного начальства. Ведь в 1905 году рабочие делегаты от предприятий создали Советы без всяких просьб и разрешений. Собрались на берегу реки Талки и создали. И управляли городом Иваново–Вознесенском два с половиной месяца. Так же явочным порядком Советы были воссозданы в гораздо более широких масштабах в 1917 году. А сегодня власть, можно сказать, прямо содействует организации профсоюзов, созданию и совершенствованию коллективных договоров, законодательно обеспечивает права бастующих. Короче, ничто не мешает хоть сейчас создавать Советы и включаться в государственное управление ещё на почве буржуазной демократии.
Ничто! Кроме собственной незаинтересованности, неподготовленной воли и недостаточной организованности профсоюзной и партийной жизни рабочих. Ну и, конечно, было и будет сопротивление собственников и их менеджмента. Однако та же история прошлого века показывает, что идея организации в профсоюзы и Советы довольно быстро овладевает трудящимися, когда социальные условия созрели и есть группы людей и политические организации, готовые всеми силами помогать созданию Советов хотя бы в крупнейших городах России. Так что путь Советам открыт…
И на основе объективных экономических интересов только от воли и энергии рабочего класса зависит, когда он вновь пойдет по этому пути.
Глава 1. Производственное основание Советов
§ 1. Развитие общины как формы общественной природы производства
Производящая деятельность сделала примитивного дикаря цивилизованным и культурным человеком. Дело в том, что она опосредствована орудиями труда, которые вначале были также и оружием. Не случайно корень в этих словах один. Причем они использовались как против зверей, так и против враждебных групп людей. Для простого древнего собирания не нужно особо сложных орудий. Но чем сложнее производство, тем более сложные нужны орудия. А вместе с усложнением (развитием) орудий труда развивается и сам человек. Причем развивается как изобретающий орудие, так и воспроизводящие его, а также работающие с помощью этого орудия люди. Но в еще более сильной степени развивается само общество, транслирующее эти орудия и сохраняющее навыки работы с ним и творческий потенциал, заложенный в самих орудиях. Поэтому основоположники марксизма–ленинизма справедливо усматривали в производстве основу жизни человека и любого общества. Развитие этой основы общества, опосредствованное формами его организации и познания, прошло ряд фундаментальных фаз. Современная фаза, определенная В. И. Лениным как эпоха пролетарских революций и крушения империализма, переживает внутри себя очередное видоизменение — образование субординированного империализма, т. е. империализма, объединенного самым крупным хищником, способным подавлять суверенитет не только малых отсталых стран, но и крупных государств, которые во времена В. И. Ленина сами были империалистическими. Причем это презрение к суверенитетам государств не только не скрывается, а открыто декларируется с целью, видимо, заранее запугать и программировать возможных несогласных, конкурентов и сопротивляющихся. Один из идеологов единственной капиталистической сверхдержавы начала XXI века, понимая проблему, предупреждал своих правителей: «Основная дилемма Америки в век глобализации состоит в том, чтобы определить верный баланс между суверенной гегемонией и нарождающимся мировым сообществом и найти пути разрешения опасного противоречия между демократическими ценностями и обязанностями глобальной державы» [1]. Но человечество имеет большой опыт того, как решали подобную дилемму старые империи, когда рядом были опасные соперники: они под страхом поражения в войне отбрасывали «демократические ценности» и переходили к открытой террористической диктатуре. А уж в наше время, когда нет устрашающих конкурентов, буржуазные демократические ценности отодвигаются в сторону при ближайшей необходимости по мнению «суверенного гегемона».
Таков конец истории либерализма. Причем, это не начало конца, это его завершение. Политика раздвоения на внутреннюю демократию и внешнеполитический фашизм не дает разрешения противоречий ни на мировой арене, ни дома. Ни одна война не выиграна Америкой, а разрушенные страны остались тяжким наследием и нагрузкой также и на бюджет США.
Это антиобщественное продвижение «демократического порядка» захлебнулось и вызвало отторжение даже части общества и правительственных кругов самого «гегемона». По–видимому, его цель изменилась: теперь это не продвижение мирового «демократического порядка», а именно продвижение «беспорядка», в котором конфликтность является средством держать конфликтующие страны в состоянии взаимного ослабления войной и прочной зависимости от гегемона. Это позволяет сохранять их зависимость от себя в военном, техническом и финансовом отношении на долгие годы и получать крупные дивиденды.
Собственно, ничего нового в такой политике нет: Рокфеллеры разбогатели в период гражданской войны 1863-1864 годов на поставках пороха обеим враждующим сторонам, а в первую Мировую войну американские монополии богатели на поставках нефти обеим враждующим блокам, да и во Второй мировой войне США были заинтересованы и вышли из Великой депрессии и кризиса благодаря ей. Сегодня конфликтность усилилась до степени угроз применения ядерного оружия. Дефицит бюджета и долги США стали астрономическими без перспектив погашения. Так что неудачи и военно–экономический тупик либерализма и империализма налицо.
Но конец либерализма — это не конец истории, это конец предыстории человечества. Это последние уроки и предупреждение человеческому роду о возможной гибели в случае, если империализм не будет преодолен, если человечество не распрощается с предысторией как способом перехода из царства природы в человечный человеческий мир. Начало конца этого перехода положила Великая Октябрьская Социалистическая революция. И хотя силы империализма сумели разрушить её достижения в Европе, мир социализма сохранился практически в ряде стран Азии и Америки, в сердцах миллионов ограбленных и униженных людей, в памяти честных людей, в памятниках техники и искусства, науки и культуры. Поэтому теперь мир не однороден, в нем развивается несколько коммунистических стран, в том числе гигантский Китай. Именно поэтому старый американский ястреб осекся перед смертью и заговорил о «моральном лидерстве» наряду с гегемонией. Но теперь говорить о моральном лидерстве поздно, ибо нет морального достоинства у либерализма, так как он окончательно растерял его, спровоцировав сотни войн, разрушив десятки государств, цинично — без суда, варварски, публично — убив законных глав нескольких суверенных государств. Либерализм был хорош и нужен буржуазии, когда она обманывала народ и свергала феодализм, пока народы обманывались посулами скорого прогресса, технологического переворота, электроникой и автоматизацией производства. Но когда народы сегодня требуют своей доли в результатах прогресса общественного производства, то они знают, чего хотят, хотя многие из них снова и снова обманываются, а то и просто отбрасываются силой к варварству и обрекаются на вымирание. На этот обман работает гигантская политическая и идеологическая надстройка, пропагандирующая абстрактную свободу, произвол вместо свободы, абстрактные права человека, вседозволенность, индивидуализм, однополые браки, аполитичность, беспартийность, тотальную толерантность, свободу бесстыдства, войну «верных» против «неверных», санкции против персон, фирм и целых стран. Но силы прогресса возросли еще больше.
Однако в основе как первобытного, так и современного общества лежит производство — производство материальных благ и самого человека. А вместе с производством вещей и людей общество воспроизводит и свои общественные отношения. Причем так, что они развиваются вслед за развитием материального производства. Поэтому — учил Карл Маркс — эпохи различаются не столько тем, что производится, сколько тем, как производится — какими средствами труда. А от последних зависит и организация общества. Нынешнее производство отличается от прошлых эпох не тем, что также производит пищу, одежду, дома как в древности, а тем, что делает это с помощью новых технологий, большинство из которых существует со второй половины ХХ века.
Производительность человеческого труда с помощью новых технологий возросла так, что производство способно уже теперь удовлетворить разумные человеческие потребности всех живущих людей. Эти технологии создаются высоконаукоёмким трудом в кооперации рабочих, инженеров, ученых, учителей, врачей и других профессий. На них работают рабочие, которые по уровню квалификации в ХХ веке могли бы быть инженерами. Они имеют высокое образование и в своем труде кооперированы с инженерами и учеными. В свою очередь ученые данного поколения получили знания от предшествующих поколений. Таким образом, имеется кооперация живущих и прежних поколений. А производство носит глубокий общественно–исторический характер.
Но современный капитал имеет не только общественное происхождение и общественный характер, но и объединяющие его общественные организации и элементы общинности — он создал в ХХ веке международные организации, международные связи и отношения (communikation), которые объединяют его также и в глобальном масштабе и позволяют координировать свои действия на международной арене. Поэтому он, несмотря на раздирающие его внутренние противоречия, имеет возможности для совместного воспроизводства себя не только как индивида и своей семьи, но и своих родов и класса в целом. Это может показаться натяжкой, но на деле это лишь развитие момента общинности господствующего класса рабовладельческого общества, отмеченного еще К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Немецкой идеологии». Они писали: «Первая форма собственности, это — племенная собственность….Общественная структура ограничивается поэтому лишь расширением семьи: патриархальные главы племени, подчиненные им члены племени, наконец, рабы. Вторая форма собственности, это античная общинная и государственная собственность, которая возникает благодаря объединению — путем договора или завоевания — нескольких племен в один