Состояние раны Шеррилрайен не улучшилось. Место ранения покраснело и вздулось: кровь не желала свертываться как следует. Теперь волчица прихрамывала, когда считала, что Клеф на нее не смотрит, и шаг её замедлился. Она явно страдала, а он не решался о чем-либо спрашивать, чтобы не смущать её.
Местность все больше становилась холмистой. На склонах холмов произрастали огромные деревья — корни некоторых из них были оголены вследствие эрозии почвы. Зато густая трава покрывала каждый доступный участок земли, образуя толстый рыхлый дерн. Клеф очень быстро начал выдыхаться, поднимаясь по невысоким крутым склонам, приходилось хвататься за выступы на деревьях, за ветки и корни. Шеррилрайен шла следом, знание местности компенсировало её слабость: она попеременно меняла обличия, пользуясь преимуществами каждой телесной формы.
Что-то коснулось его волос, но это был не ветер. Клеф запнулся о ветку под ногами, но никакой ветки не было. Он поднял руку — и там ничего. Однако дерганье за волосы продолжалось, а к нему прибавились еще и легкие прикосновения к его коже чего-то или кого-то.
— Здесь кто-то есть! — встревожено воскликнул Клеф.
Сука принюхалась к воздуху и пригляделась, а потом приняла женское обличие.
— Свисти, — сказала она.
Растерявшемуся Клефу ничего не оставалось, как засвистеть. Странно, но прикосновения прекратились. Он сделал свист громче и сложнее, соединяя в одной мелодии разные классические темы. Потом оживил свист трелью и двойными звуками, наполняя серенадой всю округу.
Постепенно начали проявляться фигурки существ. Это были маленькие человечки, сидящие на ветвях и на склоне и даже парящие в воздухе — все они восхищенно слушали Клефа.
— Это Сидхи, — пояснила Шеррилрайен, произнося это новое для Клефа слово через «ши». — Волшебный Народец. Они не причиняют вреда, так, озорничают самую малость.
Разоблаченные Сидхи тут же принялись танцевать и кружиться в воздухе. Девушки были ростом — если пользоваться старинной метрической системой — четыре фута, а юноши — чуть повыше. Они красиво двигались и постоянно улыбались — счастливый народец.
Но когда Клеф перестал свистеть, они вновь исчезли из поля зрения.
— Сидхи нечасто общаются с чужаками, но они очень любят музыку, — сказала волчица. — Мне было предсказано увидеть их три раза, прежде чем я умру.
— А сколько раз их уже видела ты?
— Это был третий.
— Тогда мне не надо было свистеть и вызывать их!
Она сделала жест, означающий, что ей все равно.
— Я стара, мой бег замедлился, мои зубы уже не такие острые. В любом случае моя стая не позволит мне долго жить среди них. Я рада, что увидала еще раз этот красивый Волшебный Народец.
— Но это же варварство! Другие волки не имеют право…
— Дело не в стае. В свое время я также убивала других и всегда знала: наступит и мой черед. Возможно, он уже наступил бы, не согласись я сопровождать тебя. Меня это вполне устраивает, Клеф-человек.
Клеф покачал головой. Чудовищный контраст: жестокость посреди красоты и волшебства этого мира.
Они продолжили путь.
Чуть позже произошло еще одно странное событие: словно неуловимый ветерок в лесу, или рассеяние несуществующих облаков в небе, или воскрешение того, что никогда не умирало. Скрытое напряжение в воздухе спало, обязательства были исполнены.
— Что это? — спросил Клеф.
— Исполнение клятвы. Она висела над лесом; теперь всё закончилось.
— Что за клятва?
— Голубой Адепт поклялся отомстить Красному Адепту.
— Понятно, но мне казалось, он хотел жениться, к тому же он участвует в Турнире на Протоне. Не слишком ли много он на себя взвалил?
— Непостижимы замыслы адептовы.
Кажется, так оно и было. Голубой Адепт, несомненно, обладал куда большей силой и был вовлечен в куда более значительные события, чем представлялось Клефу. Довольно странно, что такой маленький человек имел в этом мире такую огромную власть.
К ночи они достигли границ Платиновых Владений, там стояла табличка со знаком «PT78»[1].
— Идти дальше опасно, — сказала волчица, — лучше продолжить утром.
— Да, конечно. — Хотя Клеф не был так уверен: теперь, когда он уже так близко к цели, он действительно хотел быстрее добраться до этих таинственных эльфов. Хотя, если он не является Предопределенным, они заберут принадлежащую им Флейту.
Шеррилрайен знала, где поблизости можно найти укрытие, там они и заночевали.
— Хочу, чтоб знала ты, — сказал ей Клеф, — как я ценю все то, через что пришлось пройти тебе ради меня, независимо от того, как путешествие сие закончится для меня.
— Спасибо тебе, человек. Приятно мне было говорить с тобой и слушать музыку твою. В моей стае старикам нечасто уделяют внимание и время.
Выглядела она очень неважно, боль не позволяла ей расслабиться. Клеф непрерывно насвистывал мелодию и позволил себе расслабиться, только когда волчица погрузилась в беспокойную дремоту.
— Я не знал, что там поблизости были гарпии, — сказал Стайл, очнувшись. — Мне следовало лучше защитить Клефа. Хотя то, как он владеет рапирой… — Стайл пожал плечами и вновь погрузился в объятия Морфея, не уходя из объятий робота.
Следующим утром Клеф проснулся раньше волчицы, которая учащенно дышала и слегка поскуливала во сне. Её плечо распухло еще больше, и шерсть на нем выпала. Очевидно, это была тяжелая и опасная инфекция. Помочь могли бы хорошие антибиотики, но это — Фаза, мир магии, где антибиотики взять просто негде, и не факт, что здесь они бы подействовали.
Волшебство — вот, что требовалось. К сожалению, он не умеет колдовать, если не считать Флейту, но из-за значимости звучания Флейты играть на ней можно только для Платинового Народца. Тем не менее, возможно, её волшебство все же сможет помочь. Он положил музыкальный инструмент рядом с Шеррилрайен, как можно ближе к ее ране.
Волчица перестала скулить: ей стало легче от близости этого мощного талисмана. Однако её продолжало лихорадить, несмотря на теплоту утра, и укрыть её было нечем.
Клеф начал опять насвистывать — это все, что он мог для нее сделать. На этот раз он выбрал веселую народную песенку. Свистел он виртуозно, и радостные звуки, разгоняя печаль, разливались по всему лесу. Лихорадка у волчицы прошла, и та, наконец, крепко и спокойно заснула.
Клеф продолжал свистеть около часа. Затем волчица проснулась и издала недовольный рык из-за того, что проспала дольше Клефа, но Клеф не придал этому значения: ей нужен был дополнительный отдых.
Проблем с поиском завтрака не возникло: белки и птицы понакидали орехов и ягод в знак признания таланта Клефа — в этом мире любили музыку. В свою очередь, Клеф всей душой полюбил этот мир, хотя у мира этого были и недостатки, такие, как недуг Шеррилрайен.
Потом они взбирались по крутой тропинке, ведущей в Горные Владения. Теперь Клеф справлялся с подъемом лучше, чем волчица. Ему хотелось ей чем-нибудь помочь, но все, что он мог — это замедлить шаг, чтобы облегчить ей передвижение, не ущемляя при этом волчью гордость.
В глубине гор им встретился узенький, подвешенный над пропастью, мостик. Клеф смотрел на него с сомнением, в то время, как Шеррилрайен решительно взбиралась на мост. Она так опасно пошатывалась, что он тут же поспешил за ней, чтобы подхватить её, если она начнет заваливаться.
Где-то на половине пути через пропасть Клеф посмотрел вниз. Расщелина настолько глубоко уходила вниз, во тьму, что у него закружилась голова. Эти ощущения ему совершенно не понравились. К счастью, расщелина была узкой, и уже через считанные секунды путешественники преодолели её.
Наконец, они зашли внутрь горы. Шеррилрайен повалилась на раскиданную перед ней груду камней: её убывающие жизненные силы были почти на исходе. Она выполнила свою работу — она доставила его в целости и сохранности.
Однако поблизости никого не было. Ярко светило солнце, на холмах было полно животных и птиц — однако не было видно ни одного человека. Клеф, беспокоясь о волчице, решил ускорить знакомство с хозяевами Горы.
— Эй, там! — позвал он. — Я должен встретиться с жителями Платиновых Гор.
Ответа не последовало. Может, он ошибся с пунктом назначения?
— Шеррилрайен… — начал он.
Волчица с трудом приняла вид женщины. Выглядела она измученно.
— Мы там, где нужно, человек-музыкант. Горный Народец не выходит при свете дня. Ночью их увидишь ты.
— Не думаю, что вытерпишь ты до ночи, — сказал он. — Мы сейчас же должны раздобыть для тебя исцеляющее волшебство.
Она слабо улыбнулась:
— Слишком поздно, друг. Дни мои сочтены. Тебя лишь об одном прошу…
— Все, что угодно.
— Хотелось бы мне послушать Флейту перед смертью. Можешь сыграть эпитафию мне?
Он понял, что это конец: она не проживет и часа. Но он уже находился во владениях Маленького Народца и больше не мог ждать.
— Да, сейчас самое время, — согласился он, — самое время воспользоваться инструментом сим.
Он вытащил Флейту и заиграл старую народную песню, которую счел в данном случае уместной, — песню «Перекати-поле». Это была такая музыкальная тема, которую смогли бы по достоинству оценить волки: про свободу и широкие вольные просторы, про кочующие кусты, называемые «перекати-поле», несомые ветром через равнины, про тоску об оставленных за спиной землях. Быть может, для Фазы песня выбрана не совсем удачно, но Клеф чувствовал, что подобрал нужное настроение.
С самых первых нот Платиновая Флейта явила всю свою мощь лучшего инструмента из тех, на каких он когда-либо играл, усиленная волшебством, так что звук, казалось, не подчинялся законам физики. Музыка журчала, разливалась, резонировала; она давала Клефу ощущение, будто он взлетел, расширился и обнял собой сначала окружающую местность, затем целый мир, потом всю вселенную, а потом обе расколотые бесконечности — миры науки и магии. Звучание было настолько громким, чтобы объять всю Фазу, и настолько же тонким, чтобы проникнуть в душу.