— Да как бы это сказать, Евгений Фёдорович, — стараясь выглядеть уверенным, сбился на невнятное мычание полковник, — Следователь Корнеев и в самом деле очень неординарная личность! Владимир Алексеевич прав в части, касающейся этого лейтенанта. Не прост он!
Мартынов просящее обратил свой взгляд на Данкова. Очень желая, чтобы тот вступил в разговор. И сделал бы это, желательно, со всей имеющейся у него аргументацией. Этот просительный взгляд также не укрылся от Игнатова.
Но начальник УВД тоже умел играть в аппаратные игры. И вовсе не факт, что умел хуже гэбиста. Он резонно и совершенно справедливо не хотел быть бесплатным громоотводом для хитрожопого полковника. Свою роль мальчика для битья он уже честно отыграл и теперь ему было намного комфортнее находиться в зрительном зале. Пусть и стоя. Оттуда он и наблюдал за полковником Мартыновым, который крутился сейчас, как глист на сковородке. Пытаясь заодно с этим увлекательным занятием съесть и рыбку.
Схарчивший не одну стаю собак на подобных межведомственных игрищах, Первый секретарь махнув рукой на сникшего чекиста, взялся за государственного советника.
— Анатолий Евсеевич, насколько я помню, прокуратура уже работает с этим паршивцем? — Игнатов барственно отмахнулся в сторону областного прокурора, разрешая тому не вставать, — Я надеюсь, что вверенная вам прокуратура способна как-то справиться с милицейским лейтенантом? — взяв со стола очки и нацепив их на нос, партлидер пристально уставился на Фролова.
По тому, как тучный прокурор вскочил, не воспользовавшись поблажкой, товарищ Игнатов понял, что и с этой стороны его ждёт разочарование. Однако, на всякий случай, улыбнулся он члену бюро обкома Фролову ободряюще.
— Скользкий он, этот Корнеев, Евгений Фёдорович! — глядя на Первого преданными глазами, начал свои пояснения прокурор, — Дело мы на него возбудили и даже в ИВС его поместили! — обернулся он к Данкову. — Вот, Владимир Алексеевич подтвердит, что его подчинённые из городского Управления с этим Корнеевым начали уже работать! Так ведь, Владимир Алексеевич? — теперь и Фролов попытался втянуть в свои оправдания генерала Данкова.
В отличие от комитетчика, у него это получилось.
— Верно, Анатолий Евсеевич! — едва заметно усмехнулся Данков, — Задержали вы лейтенанта и дело возбудили, всё так! Только вы почему-то не сочли нужным согласовать со мной проведение внутрикамерной разработки с Корнеевым! Взяли вы его из моего кабинета, а все дальнейшие мероприятия вы производили вместе с полковником Дубянским! Как я должен всё это понимать? — скулы генерала заострились, а взгляд заледенел.
Фролов, бросив быстрый взгляд в сторону Первого секретаря, неодобрительно покачал головой.
— Вы это таким тоном говорите, генерал, как будто мы с вашим Дубянским что-то незаконное совершили у вас за спиной! — неодобрительно попенял прокурор, — Вы же не первый год служите и понимаете, что не всегда есть возможность согласовать оперативные действия. Вас просто не сочли нужным отвлекать по мелочам, Владимир Алексеевич!
Областной прокурор снова обернулся к Игнатову, ища его поддержки.
— Мы были поставлены в жесткие временные рамки, Евгений Фёдорович! — пояснил он, отвечая на еще незаданный тем вопрос, — Дело обычное и всё решалось в рабочем порядке с привлечением оперативных ресурсов городского Управления.
— Вы, Анатолий Евсеевич, не поставив меня в известность, наворотили таких дел, что без последствий и оргвыводов они уже вряд ли останутся! — не сдержался от всплеска эмоций начальник областной милиции, — В результате вашей с полковником Дубянским авантюры, все мы имеем два трупа! С Дубянского будет отдельный спрос, можете не сомневаться, но скажите мне, как теперь списывать этих покойников? И с какой стати я должен отвечать за ваши с Дубянским выкрутасы?
Не ожидавший наезда со стороны поднадзорного ему ведомства прокурор Фролов, растерянно повернулся к Игнатову.
— Я не понимаю, Евгений Фёдорович! — нахохлился он обиженно, — Мне была поставлена задача и я её выполнил! В отношении лейтенанта Корнеева было возбуждено дело и он был помещен в ИВС! В том, что подчинённые товарища Данкова не смогли реализовать в отношении него свои мероприятия, вины прокуратуры нет!
— О каких трупах идёт речь? — оставив без внимания спич прокурора, нахмурился Первый секретарь обкома, — При чем тут какие-то трупы, генерал? — удивлённо выкатил он глаза на милицейского начальника.
Данков, поморщившись, словно он надкусил лимон, дерзко поднял глаза на партийную совесть области. И неожиданно для всех, и, прежде всего, для самого себя нагло, да, именно, что нагло, ухмыльнулся. Глядя в глаза Первого.
— Обыкновенные трупы, товарищ Игнатов! — Анатолий Евсеевич и полковник Дубянский, не посчитав нужным известить меня, решили с помощью двух уголовников расспросить следователя Корнеева. Насколько я понимаю, о том, чьи неофициальные указания он выполнял, расследуя уголовное дело по ликёро-водочному заводу. Для этого они, нарушив закон и все инструкции МВД, поместили лейтенанта в одну камеру с этими уголовниками. В результате, насколько мне известно, новых знаний по интересующим вопросам, от Корнеева получено не было. Зато мы имеем двух мёртвых жуликов!
— Еще раз, Анатолий Евсеевич, позвольте вас спросить, как мы этих жмуров списывать станем? — играя желваками, сквозь зубы поинтересовался Данков у прокурора, — Особенно, если лейтенант Корнеев ко всей этой истории отнесётся без понимания и молчать не захочет? — безжалостно закончил генерал-майор Данков.
А слева стоял и тихо радовался своей относительной непричастности к большому общему делу полковник Мартынов.
Глава 5
— Позвольте, генерал! Что за тон⁈ — возмутился областной прокурор, — Обе смерти уголовников произошли в зоне вашей ответственности! Повторяю, вашей! Один умер насильственной смертью в ИВС, а второй повесился в закрытой больнице. В больнице УИН! Управления исполнения наказания! — поворотился он с угодливыми пояснениями к Первому, а затем снова обернулся к Данкову, — Которое, хочу вам еще раз напомнить, находится в вашем прямом подчинении!
Выпалив обличающее Данкова заявление практически на одном дыхании, прокурор опять обернулся на Первого секретаря. И было непонятно, хотел он заручиться поддержкой Игнатова или просто увидеть в его глазах какое-то одобрение. Хотя бы за то, что поставил на место вконец обнаглевшего генерала.
Однако глаза у чести, ума и совести прогрессивной, но немного застойной эпохи, были холодны. Ничего, кроме безучастного любопытства они не выражали. Да, товарищ Игнатов наблюдал весь этот паноптикум с живым интересом, но проявлять какого-то своего отношения к его участникам не торопился.
Подстраиваясь под главного обкомовского руководителя, доблестный полковник госбезопасности в свою очередь, также вёл себя благоразумно. То есть, изображал ветошь. Старательно давая всем понять, что в этой неблаговидной истории он всего лишь сторонний наблюдатель. И что ко всем возмутительным безобразиям, творящимся в милиции и прокуратуре данного региона, отношения он никакого не имеет.
— И не нужно свои грехи вешать на прокуратуру, генерал! — уважительно косясь на Игнатова, не погнушался окончательно пригвоздить Данкова к позорному столбу областной прокурор.
Но отвязавшийся начальник УВД, как и недавно сам Анатолий Евсеевич Фролов, тоже покачал головой. Только сделал он это как-то по-другому. Совсем не благообразно и без соответствия генеральскому чину. И без учета, так сказать, статусности присутственного места. Дерзко, да еще и презрительно при этом ухмыляясь. А потом, не обращая внимания на двух других присутствующих, ввинтился своим злым и до неприличия наглым взглядом в прокурорские зрачки.
— За своё я отвечу, Анатолий Евсеевич! — медленно и не напирая на голос, произнёс он, — В этом вы можете не сомневаться! Но и чужого брать на себя я тоже не хочу! В этом вы тоже можете быть уверены! Вы же не думаете, что работники ИВС и этот скурвившийся идиот Дубянский лично вас выгораживать будут? Да еще ценой своей свободы? А? Анатолий Евсеевич?
Государственный советник юстиции третьего класса, до этих слов пытавшийся уклониться от взгляда Данкова, вдруг замер и захлопал ресницами. Как матерно обруганная извозчиком гимназистка из приличной купеческой семьи. Он был готов уже вспылить и поставить на место милицейского хама. Однако смог сдержаться и перевести свои, полные обиды, глаза на Первого секретаря. Но был в очередной раз разочарован, потому как сочувствия там не встретил.
— Евгений Фёдорович, должен вам доложить, что силами Инспекции по личному составу областного УВД мы провели предварительную служебную проверку! В результате которой было выявлен ряд нарушений действующего законодательства и должностных инструкций. А также были зафиксированы незаконные действия должностных лиц УВД в отношении лейтенанта Корнеева! Оценку действий органов прокуратуры, я уверен, даст их вышестоящая инстанция.
Всё так же медленно и четко проговаривая каждое слово, обратился к Игнатову милицейский генерал.
— Скажу больше, среди прочего мы получили информацию о том, что так называемая тётка Корнеева, некая Левенштейн Пана Борисовна состоит в близкой дружеской связи с товарищем Пельше.
Напоследок вывалив во всеуслышание эту кошмарную новость, начальник областной милиции самовольно уселся на свой стул. Теперь в кабинете сидели трое, он, Первый секретарь и казавшийся бесчувственным облпрокурор.
— Погодите, генерал, это какого такого Пельше? — неожиданно для самого себя тоже немного обмяк телом и посерел лицом Первый секретарь. В глубине души очень надеясь, что ослышался и не совсем точно понял милиционера.
— Да, того самого Пельше, Евгений Фёдорович! Арвид Янович, который! — безжалостно продолжил добивать его Данков, — Он еще член Политбюро и Председатель КПК по совместительству. В вашей приёмной его портрет висит! Слева и чуть ниже Леонида Ильича! — не без злорадства добавил бессовестно повеселевший мент.