Яков Леонтьевич Мухортов кинулся кабанчиком к своему столу и, покопавшись, сунул Данилину бумажку с угловым штампом городского УВД.
— Давить этого змееныша надо, Алексей Константинович! Давить! — Мухортов подошел к холодильнику и, достав початую бутылку минералки, отхлебнул.
Читая партийную портянку из УВД, Данилин, тем не менее, неприязненно отметил, что ему замполит нарзану из своего холодильника не предложил.
— Будешь выносить? — стараясь внешне не проявлять эмоций, Данилин толкнул по полировке стола к Мухортову его мерзотную бумажку.
— А куда мне деваться?! — пожал плечами партиец, — Конечно, буду. Через неделю готовься! — злорадства в голосе Мухортова вроде бы не слышалось, но и сочувствия там тоже не наблюдалось, — Выговор получишь, тут уж ничего не попишешь! Я же тебе говорю, душить этого гаденыша надо!
Поморщившись от нерадостных перспектив, которые были совсем не за горами, Данилин запалил следующую сигарету. Настроение упало ниже нижнего.
— Не получится его схарчить! Говорю же тебе, мне его поощрить велели. Недели через две. Край, через три, — начальник следствия затянулся, — Похоже, ему там, — он указал пальцем на потолок, — Отдельное жилье выделяют! — он опять затянулся.
— Какое еще на хер жильё?! — аж взвился замполит, — Тут, в райотделе, очередь, конца не видно! Я сам сюда из УВД за жильем пришел и не понятно, когда еще получу! А я, если ты помнишь, зам начальника РОВД! По политчасти! — Мухортов опять заметался по кабинету, роняя нецензурные слова и не обращая ни малейшего внимания на укоризненные взгляды членов Политбюро ЦК КПСС, взирающих на него со стены.
— Ты извини меня, Константиныч, но ты херню гонишь! — Мухортов все же уселся за стол, — Ты же спец, каких мало, ты зубы на следствии съел! Ну так неужели ты ему такое дело отписать не можешь, чтобы он на нем обоср#лся и шею себе сломал? — ехидно покачивая головой, словно неразумному ребенку, начал втолковывать Данилину замполит.
— И ты не беспокойся, когда дойдет до дела, я тоже в стороне не останусь! Уж ты поверь, я этому твоему Корнееву своего взыскания просто так не спущу!
Данилин задумчиво разглядывал кольца дыма, которые он пускал к потолку и размышлял над крикливой суетой партийного бездельника. Может, оно и странно, но какой-то непреодолимой злобы по отношению к летёхе Корнееву он сейчас не испытывал. От того, наверное, что будь он, Данилин, на месте пацана, то и сам поступил бы точно также, как молодой, но ранний следак. Если, конечно, у него также ума на все хватило. И, что уж там говорить, борзости тоже.
— У него есть уже гнилое дело, — тем не менее не сдержался Данилин, — Кражи многоэпизодные. Их в одно дело объединять надо. Там и опытный следак запросто шею сломит, — он вдруг осекся и взялся рассматривать иконостас на противоположной стене, устыдившись своего подловатого прорыва.
— Ну вот видишь, Алексей Константинович! Ведь можешь, когда захочешь! — опять побежал к холодильнику Мухортов.
— А что ты там про отдельное жилье говорил, которое этому Корнееву светит? Оно ведь все равно через нашу жил-быт-комиссию пройти должно будет? — еще больше оживился замполит.
Глава 3
— Докладывай! Что там у тебя по квартирным? Объединил? — следственный руководитель постукивал пальцами по столешнице.
Я молча положил перед ним подшивку дела, открыв его на нужном постановлении. Раздражающий дробный перестук прекратился, Данилин взял дело обеими руками.
— С чего намереваешься начать? — поднял он на меня не шибко добрые глаза командир районных следаков.
— Всех потерпевших по новой передопросить хочу. Теперь уже, исходя из того, что жулики по всем эпизодам одни и те же, — ответил я майору.
— Ты не тяни с этим делом! Сроки идут, а продляться до бесконечности тебе никто не позволит! — шеф посмотрел на меня оценивающе-строгим взглядом исподлобья, — Ты понял меня?
— Так точно! Понял, товарищ майор! — послушно ответствовал я Данилину, удивившись в глубине души его странным словам. То, что сроки по делам имеют свойство заканчиваться, мне было хорошо известно и без его напоминания. И он об этом знал.
— Иди, Корнеев! А по этому делу будешь мне докладывать движение раз в неделю! По пятницам и, чтоб со всеми материалами! Уяснил? — он опять как-то странно посмотрел на меня.
— Уяснил, товарищ майор! — опять смиренно ответил я строгому начальнику, — Разрешите идти?
— Погоди! — начальник СО взялся неторопливо прикуривать сигарету, — С кем ты там в городе шашни водишь? Или, может, у тебя в самой области связи? — в обращенных на меня руководящих глазах уже не скрываясь блестел колючий лёд.
— Нет у меня связей, Алексей Константинович, в нашей системе. Ни в городе нет, ни в области! — всамоделишно удивился я неожиданным для меня словам Данилина, — Были бы у меня там связи, я бы участковым целый год на земле ботинки не сшибал бы! И в районном следствии я бы сейчас не бегал! Я бы в следственном управлении штаны протирал, вы ведь сами это понимаете! — я открыто вперился взглядом в глаза начальства.
— Ты не крути, ты, что, правда думаешь, что у тебя получится за нос меня водить?! Сопливый ты еще, я тебя насквозь вижу, Корнеев! — майор начал заводиться, — С какого перепугу тебе жильё сверху хотят отвалить? Сколько помню, не было такого, чтобы рядовому следаку, да еще лейтенанту вот так подфартило! Кто там так душевно о тебе заботится, а, Корнеев?
Оголтело врать, что совсем уж не в курсе относительно жилья я поостерегся. Но и откровенничать на эту тему мне тоже не очень хотелось. Поэтому, на всякий случай я просто недоуменно пожал плечами и промолчал.
— Смотри мне, Корнеев! — как-то неуверенно попытался нагнать на меня жути майор, — Если замечу, что ты у меня за спиной в свои какие-то игрушки играть затеешься, я тебе, как куренку враз башку сверну! И никто тебе не поможет! Понял?! — в очередной раз озаботился моей понятливостью начальник следствия.
— Так точно, я все понял, товарищ майор! — заверил я противника игры в игрушки, — Разрешите идти работать?
Данилин с минуту что-то высматривал на моем лице, потом молча махнул рукой в сторону двери. Расценив этот жест, как подарок свободы, я поторопился покинуть руководящий кабинет.
У двери своего кабинета я еще от поворота заметил знакомую фигуру.
— Здорово, Вова! — протянул я другу ладонь, — Соскучился или дело какое? — не выпуская руки Нагаева, я потянул его к окну.
В кабинете сейчас наверняка находится Юля и вряд ли информация, с которой приперся Вова, будет пригодна для впитывания в ее мозг.
— Не случилось. В том-то и дело, что не случилось! — мой друг пристукнул кулаком по подоконнику. Потом сказал по-татарски неприличное слово и еще раз врезал по деревяшке, но уже гораздо сильнее и громче.
— Ты, Вова, РОВД мне не ломай, я здесь, между прочим, себе на кусок хлеба зарабатываю! — попытался я окоротить пока еще непонятную мне агрессию друга. — Говори, что там у тебя?
— Мать уперлась! — уткнулся лбом в холодное стекло мой бывший напарник, — Лев Борисович ее только через заключение брака прописать может. А она уперлась!
«Она, что, дура?!» — хотел было спросить я, но к счастью, вовремя заткнулся, едва открыв рот и тут же его захлопнув.
— Я сам виноват, отпустил ее с родней советоваться. Они и насоветовали. Суки! — оставив в покое подоконник, Вова гулко ткнулся лбом в стекло.
— А ну-ка пошли, друг мой Вова, отсюда! — крепко взяв лучшего в мире татарина за руку, я потащил его к лестнице. Подальше от греха и от прочих резаных ран мягких тканей лица.
До обеда было еще больше часа, но нас в столовую запустили. Раздача была голая, однако четыре компота мне все-таки выдали. Их я и отнес в дальний угол, где вокруг столика маршировал мой темпераментный друг.
— Ты присаживайся, не мелькай! — я сел и отодвинул от стола второй стул для друга, — Колись подробно, в чем проблема?
— У матери своей родни не осталось, вот она и пошла к отцовской, — Нагаев жадно, в два глотка опорожнил стакан, — А те её и накрутили, что, мол, неправильно это, чтобы при живом муже второй раз замуж выходить, — друг посмотрел на меня страдающими глазами и схватив другой стакан, употребил вторую порцию компота, — Живой, не живой, какая на хер разница, если они уже лет пятнадцать, как в разводе! — вытер он губы тыльной стороной ладони.
— Брак ведь будет фиктивный! — удивился я, — И потом, Вова, ты дебил?! Какого хера Альгия Маратовна информацию про это по всему городу разносит?! Ну она-то ладно, медсестра по профессии, а ты-то, Вова, ведь ты какой-никакой, а мент! Ты, чего, совсем не понимаешь, чем это закончиться может?! — взбеленился я и Нагаев, красный, как рак, уткнулся глазами в стол.
— То, что ваше переселение запросто сорвется, так оно и хер бы с вами! — кипятился я всерьез и почти в полный голос, — Но вы ведь хорошего человека подставить можете, Вова! Он вам помочь пытается, а вы его по своей тупой дебильности под танк кидаете! Не дай бог, если эта информация наружу вылезет!
Теперь уже я подряд выпил два стакана компота, пытаясь хоть чем-то отвлечь себя от жгучего желания дать другу подзатыльник.
— Где сейчас мать? — злобно посмотрел я на съежившегося Нагаева.
— На работе, где ей еще быть! — ответил красноликий Вова, — Я потому и приехал к тебе, Серега! Давай вместе с ней поговорим, а? Мать тебя уважает, говорит, что ты умный! — Вова хлопал глазами и просительно смотрел на меня, — Тебя она точно послушает!
Рассудив, что это есть единственный разумный ход в сложившейся ситуации, я пошел к Зуевой врать, что мне необходимо отлучиться на полтора часа в прокуратуру. А Нагаев направился на выход, чтобы дожидаться меня на улице.
— Ты сегодня придешь? — взяв меня за руку и заглядывая в глаза, поинтересовалась Лидия Андреевна, пропустив мимо ушей мои лживые словеса про прокуратуру.
— Конечно приду! — бодро пообещал я, совсем не будучи уверенным, что сдержу это обещание, — Работы вот только очень много. Данилин велел всех потерпевших по объединенным делам передопросить. Три дня на всё про всё дал! — бессовестно соврал я, горестно разведя руками. — Допоздна сегодня по адресам мотаться буду, повестками людей вызывать уже некогда, — как мог, давил я на жалость своей начальницы.