Напряжение лежащей рядом подруги немного спало и она опять взялась разрисовывать ноготком мою грудную клетку.
— А, если он отпираться начнет? — встрепенулась Эльвира, — Упрется и скажет, что никакого гаража знать не знает и даже не в курсе, что таковой существует?
— Так ведь и ты у нас, душа моя, не девочка-припевочка из старшей группы детского сада! Ты ему в ответ на это заявишь, что у тебя есть свидетель или даже свидетели, которые видели, как Мелентьев со товарищи совершили незаконное проникновение в означенный гараж! И, что вывернешь наизнанку всех сидящих в СИЗО фигурантов на предмет их доверительных бесед с московским полковником! Опять же, бесед незаконных, грубо нарушающих советское законодательство! Да еще пригрозишь очными ставками с этими фигурантами! — уже не стесняясь, в полный рост поучал я старшего следователя по особо важным делам областной прокуратуры.
— Хорошо! — сосредоточенно глядя куда-то ниже моего живота, согласилась Эльвира, — Так завтра и сделаю! С утра дело изучу, а ближе к обеду москвича к себе выдерну.
— И между делом, в разговоре пробрось, что прокурор в курсе этой их гаражной авантюры. Так, на всякий случай! — посоветовал я следственной барышне.
— Ладно, я ему скажу и это. — не стала ершиться моя подруга, — Знать бы только точно, что он в теме про этот долбаный гараж! — озаботилась она.
— Да этот полкан, не далее, как сегодня до обеда меня мытарил про этот, как ты говоришь, долбаный гараж! На предмет нахождения в нем бандитского общака и со всеми определяющими подробностями. Если он будет отпираться, то допросишь меня официально, а потом еще проведешь между нами очную ставку! — выдал я Клюйко еще одну следственную тропинку. — Нет, не нужно ему все это, не будет он влобовую отпираться от нарушений норм УПК и незаконного обыска. Он тебе какую-нибудь другую шнягу задвигать начнет, чтобы этот свой косяк оправдать! Про то, например, что это я злодеев на их общак обнёс.
— Сергей, а ты действительно готов допроситься против московского полковника? И на очную ставку с ним готов? — с сомнением взглянула на меня Эльвира.
— Готов, душа моя! Ради тебя я готов на всё! И на допроситься, и на очняк готов! Я же говорил тебе, что этот Мелентьев не так уж силен и грозен. Недолго ему по министерскому буфету гулять осталось. И в полковниках ходить ему недолго!
— Ну ладно тогда, — Эльвира Юрьевна коротко посмотрела на меня с некоторой долей уважения, что было для меня пока еще непривычно. — Давай спать, Сережа, чувствую, непростой у меня завтра день будет!
— Ну что, подполковник, давай, докладывай! Проявился наш юноша? — заранее зная ответ, издевательски потребовал новостей Мелентьев у своего старшего опера.
— Никак нет, товарищ полковник! — тоскливо рассматривая носки своих импортных ботинок, ответствовал ему Саушин.
— А чего ты глаза-то прячешь? Ты же мне вчера клялся-божился, что все связи и явки Корнеева выявлены и, что все они у тебя под контролем! Что на дворе не май-месяц и к ночи он обязательно объявится! Или я что-то путаю, подполковник? На тебя почти вся «семерка» этого захолустья круглосуточно пашет, а у тебя результата ноль!
Аркадий Семенович уже вчера вечером начал волноваться всерьез и сегодня сдерживаться ему не хотелось. Мало того, что он еще в Москве, узнав о происходящих здесь событиях и про смерть Воронецкого, пошел на многие издержки. И употребив весь свой ресурс, таки добился откомандирования в эту область. Так он еще и здесь, на месте, поставив все на карту, много уже успел нагородить лишнего.
Но ведь правильным же был его расчет! Одним продуманным и решительным ходом он убивал двух зайцев. Одного жирного и вкусного, в виде богатого наследства Толи Воронецкого, и второго, пусть худого и безродного, но так необходимого лейтенанта Корнеева. Который тем и дорог, что безродный и, что лейтенант. За этого сопляка встрять в игру Аркадия Семеновича здесь и в голову никому не пришло бы! Очень уж все хорошо складывалось! Ведь будь на месте неопытного лейтенанта какой-нибудь ушлый капитан или, еще хуже того, майор, то задача усложнилась бы в разы. А тут всё так удачно совпало!
И вот теперь, из-за нерасторопности подчиненных все его тщательно продуманные планы идут наперекосяк. И его триумфальное возвращение в столицу с индульгенцией в виде разоблачения милицейско-уголовной банды союзного масштаба, теперь было под угрозой срыва. Да и захоронки Воронецкого полковнику было до обидного жаль. Аркадий Семенович примерно предполагал, чего и сколько там может находиться. И эти знания порождали в его душе многие печали.
— Ты чего молчишь, Саушин?! — раскатисто громыхнул в полный голос полковник Мелентьев и от его рёва съежился даже Мирошин, претензий к которому пока еще предъявлено не было. — Ты, сука, в молчанку со мной не играй! Тебе этого не надо, если ты с волчьим билетом назад в свою зажопину вылететь не хочешь! Ты, когда ко мне в отдел просился, ты что мне обещал? Ты пахать обещал и давать нужный мне результат! Так чего ж ты, падла, сейчас стоишь тут передо мной и сиськи мнёшь? Где этот ёб#ный Корнеев? Где он, я тебя спрашиваю?! — Аркадий Семенович уже окончательно вышел из берегов и себя не контролировал.
— Я найду его, товарищ полковник! — дважды подавившись спазмом за такую короткую фразу, произнес старший опер по ОВД МВД СССР подполковник Саушин, — Дайте мне еще сутки и я его найду! Слово даю!
Он понятия не имел, как он будет выполнять своё обещание. Но одно Алексей Викторович понимал однозначно, если шеф сейчас в своем бешенстве зайдет чуть дальше, то вся его жизнь безвозвратно полетит коту под хвост. И больше он уже никогда и нигде не поднимется. И в эту сраную голодную Пензу он тоже не хотел возвращаться. До скрежета зубовного не хотел!
Полковник смотрел на блеющего Саушина брезгливым взглядом обманутого барина. Обманутого своим же крепостным быдлом. Так некстати и с такими нехорошими последствиями. Почти убийственными последствиями, можно сказать..
— Что ж, подполковник, ты сам сроки себе назначил! — Аркадий Семенович демонстративно посмотрел на свой «Ориент» и вернул свой взгляд на бледное лицо подчиненного, — Завтра в девять двадцать три ты мне докладываешь, что лейтенант Корнеев Сергей Егорович сидит в наручниках. И сидит он там, где… В общем ты знаешь, где он должен сидеть! Мирошин, а ты понял?! Тебя всё здесь сказанное тоже касается!
Я первым открыл глаза. И увидев перед собой обнаженное великолепие, решил воспользоваться беспомощным состоянием областной прокуратуры. И заодно заменить собой будильник. Но не срослось. Бдительность надзирающего органа еще на подступах к нему оказалась безупречной. Мои посягательства на роскошную плоть Эльвиры Юрьевны были ею отвергнуты решительно и безапелляционно.
— Корнеев, иди в жопу! — сонным голосом был разрушен весь романтизм моих, не побоюсь этого слова, хоть и бесстыдных, но благих намерений, — У меня там все болит. Скотина ты, Корнеев!
Я задумался. Так-то полагалось бы сейчас обидеться и гордо удалиться, но в моем нынешнем положении, это для меня непозволительная роскошь. Тогда выход один, отнестись к недружественному выпаду лежащей рядом голой тетки философски. Либо с юмором.
— Душа моя, так ведь это ты сама вчера скакала на мне, как подорванная! — попытался я усовестить хабалку.
— Я помню! — довольно улыбаясь и с закрытыми глазами, потянулась Эльвира, — Только ты впредь старайся как-то поосторожнее! И меня, если я, как вчера увлекусь, ты тоже сдерживай! И вообще, Корнеев, имей в виду, я беременная!
Глава 5
Пока Эльвира собиралась на работу, я, чувствуя себя праздным супружником в декрете, приготовил омлет и нашинковал найденные в холодильнике сыр-колбасу и половинку огурца. Кофе я тоже приготовил. Намарафеченная мадам Клюйко, зайдя на кухню, довольно хмыкнула.
— Прав Мелентьев, надо тебе обвинение предъявить и во всесоюзный розыск тебя подать! — бестактно хохотнула она, довольно оглядывая натюрморт на столе, — Будешь дома сидеть и хозяйство вести!
— Окстись, Эльвира! Ты что такое говоришь! — почти всерьез обиделся я и невольно передернулся, представив озвученную ею перспективу. — Ты, кстати, ключи оставь, мне надо будет на пару часов в город выйти.
— Не шатался бы ты по улицам, Сережа! Попадешься на глаза, кому не надо и загремим мы с тобой! И, заметь, загремим оба! — она без особого страха и укора посмотрела на меня.
А ведь она больше за меня переживает, чем за себя! — с неожиданным удовлетворением подумалось мне. Нормальная она баба, не совсем она волчица. То, что ее попрут со службы за то, что она не отказалась от дела, находясь в отношениях со мной, Эльвира понимала не хуже меня. Понимала и сознательно пошла на этот риск!
— Эль, я не в кино и не по магазинам собрался! Мне выйти надо, чтобы по москвичам поработать, — не вдаваясь в подробности, пояснил я необходимость своей вылазки, — Оставь мне ключи пожалуйста!
— Да вон они, твои ключи, на вешалке висят! — махнула рукой в сторону прихожей прокурорская подполковница, — Корнеев, ты правда думаешь, что я настолько дура и не понимаю, что не усидишь ты в четырех стенах?! — насмешливо рассматривала меня Эльвира. — Я даже об осторожности просить-предупреждать тебя не буду, потому, что н..
— Потому что ты не дура! — быстро перебил я её, обнимая, — Спасибо тебе, душа моя, я тоже всё понимаю! В том числе и то, как и чем ты рискуешь!
— Ну вот и хорошо! — осторожно высвободилась из моих объятий, барышня в строгом прокурорском мундире села за стол.
Отправляя в рот маленькими кусочками еду, чтобы не смазать помаду, Эльвира Юрьевна начала с завидным аппетитом поглощать приготовленный завтрак.
Губнушку она все-таки достала, когда уже обулась и посмотрелась в зеркало у входной двери прихожей. Про анонсированную вчера беременность никто из нас так и не обмолвился.