омана, как «криптоистория».
5
В 1970-1980-х годах в русской литературе происходит буквально «воскрешение» исторического жанра. Такой бурный расцвет писательского и читательского интереса к нему наблюдался еще разве что во второй четверти XIX века, когда жанр этот лишь зарождался. Подобное явление вполне объяснимо. В эпоху так называемого «застоя», когда на любое проявление свободомыслия был наложен строжайший запрет, историческая проза становилась трибуной, с которой человеку неравнодушному ко всему, происходившему в стране, удавалось сказать хоть что-то. Выбирались такие эпохи и герои, воскрешение которых давало писателю возможность аллюзий, исторических параллелей между прошлым и настоящим. Так, памятна история публикации романа В. С. Пикуля «У последней черты» («Нечистая сила»), в котором партийная цензура усмотрела намеки на порядки, царившие среди кремлевской верхушки. Роман о Григории Распутине был фактически изъят из литературного обихода: осужден с высоких трибун как явление «идеологически не выдержанное и вредное»; его не рекомендовалось выдавать на руки читателям в библиотеках и т. п.
Не удивительно, что осваивают исторический жанр и писатели-фантасты. Наиболее интересным явлением для нашего обзора представляется трилогия А. П. Казанцева о XVII веке: «Острее шпаги», «Колокол Солнца», «Иножитель», объединенная под общим заглавием «Клокочущая пустота». В ней мы усматриваем прямую предшественницу такого типа фантастического романа, как «криптоистория».
На наш взгляд, автор не совсем правомерно объединил эти три произведения. Фактически, лишь два из них («Колокол Солнца» и «Иножитель») можно рассматривать как безусловно фантастические. «Острее шпаги», посвященный «магистру Прав, Чисел и Поэзии» Пьеру Ферма, относится скорее к типу романизированной биографии выдающегося ученого. В этом романе, как справедливо пишет И. Е. Семибратова, автор
«показал оригинального, остро мыслящего человека, в котором доброта и скромность сочетались с уверенностью в неограниченности своих возможностей… Пьер Ферма был гением своего времени, изящно и просто выводя стройные формулы, постигая глубины математической науки, но не записывая выводов своих находок, а лишь предлагая современникам пройти его путем, что оказалось не всегда осуществимым не только в ту пору, но и по сей день… Теория вероятностей, смело примененная Ферма в юридической практике, придает повествованию черты своего рода научного детектива… Математические идеи Ферма, его так называемые „этюды“, практически бессмертны, продолжают тревожить умы.»
Книга Казанцева по сути и посвящена разгадкам «этюдов» французского математика. Силой своего воображения фантаст воссоздает обстоятельства, в которых Ферма формулировал условия этих задач. Гипотетичным является и сюжет, связанный с загадочной кончиной магистра Чисел.
Более интересна дилогия о Сирано де Бержераке. Здесь нет ни одного явного типично фантастического элемента. Интрига построена в лучших традициях Дюма-отца, в любви к которому неоднократно признавался А. Казанцев. Это история похищения из папских узилищ мыслителя Томмазо Кампанеллы. Действуют исторические лица (Сирано, Кампанелла, Ришелье, Мазарини) наряду с несколькими вымышленными персонажами. Подлинный колорит и интерьер эпохи становления французского абсолютизма воссозданы с точностью до мелочей. Исследователь полагает, что Казанцев создал не фантастический роман, и в случае с «Клокочущей пустотой» мы имеем дело с новой разновидностью романа исторического.
В основу фабулы романов положено несколько загадок, для разрешения которых писатель прибегает к фантастическим гипотезам, а не к анализу исторических фактов. «Мой роман о Сирано, — говорит автор, — вернее, два романа о нем, потому и являются научно-фантастическими, что допускают фантастическую гипотезу, объясняющую происхождение этих загадочных знаний» героя [103, 634]. О личности исторического де Бержерака известно не так уж много.
«В знаменитой героической комедии о нем Э. Ростан нарисовал романтически приподнятый красочный образ поэта и дуэлянта. Советский фантаст, отдавая дань уважения французскому драматургу, полагает, что небезынтересен иной вариант характера и судьбы де Бержерака, и, взяв за основу некоторые штрихи его жизни, восполняет недостающие звенья с помощью воображения, предоставляя читателю, впрочем, как и Э. Ростан, не подлинную биографию героя, а свою вымышленную ее версию, выдвигая ту или иную гипотезу развития событий.»
В своих предположениях Казанцев почти всегда отталкивается от какого-либо реального момента — исторического факта, воспоминаний современников героя. Недостающие звенья он восполняет творческой фантазией, пытаясь ответить на ряд вопросов, которые не одно столетие интригуют исследователей творчества Сирано де Бержерака:
«Есть ли объяснение легендарно уродливой внешности „носолобого“ Сирано? Каковы причины его необычайной удачливости в дуэлях, только удивительное везение или загадочные знания? Не было ли более серьезных поводов для схватки и победы де Бержерака, одержанной над ста противниками одновременно, чем те, о которых упоминают современники? Имеет ли он какое-либо касательство к освобождению из заключения и переезду во Францию Кампанеллы, и почему кардинал Ришелье, явный реакционер, помог вызволить прогрессивного итальянского философа? Откуда пришло к Сирано обладание несовместимыми с его эпохой сведениями?»
На многие из этих вопросов писатель дает фантастические ответы. Это настоящая «криптоистория», потому что объясняет Казанцев тайны биографии Савиньона Сирано «следом инопланетян». Так, из умозаключений автора можно вывести тот факт, что де Бержерак является чуть ли не потомком или соплеменником древнеегипетского бога Тота — Носатого. В первой части трилогии, где рассказывается о посещении Ферма древнего святилища этого божества в Египте, выдвинуто предположение о его «неземном» происхождении:
«А ведь о ложном боге Тоте древние египтяне вместе с тем говорили и как о существе, которое якобы прилетело на Землю со звезд, и изображали его с птичьей головой, приписывая ему покровительство наук, ученых писцов, священных книг и колдовства (то есть использование тайных знаний).»
Затем, во втором романе, приводится аналогичная легенда народа майя о «носолобых» белокожих пришельцах, учивших местных жителей различным таинственным вещам. Именно за одного из них или за их потомка принял Сирано индеец майя Кетсаль-Августин. Он же научил юношу приемам борьбы без оружия, разработанным пришельцами:
«Носолобые были великими знатоками человеческого организма и передавали своим избранникам умение пользоваться такими физическими приемами, которые были эффективнее любого холодного оружия, что было так важно для всех угнетенных.»
Как раз знание этого боевого искусства и пригодилось Сирано в его знаменитом сражении со ста противниками одновременно.
Точно так же и таинственные знания героя о разнообразных устройствах, встречающихся в его книге о путешествии на Луну (многоступенчатые ракеты, телевизоры, радиоприемники), объясняются прямыми контактами де Бержерака с представителями внеземных цивилизаций. Таков посланец далекой планеты Солярии Тристан Лоремет, о котором И. В. Семибратова пишет, что Казанцев
«отождествляет его с Демонием Сократа, о котором писал сам Сирано в своем трактате „Иной свет, или Государства и империи Луны“, называя его „рожденным на Солнце“ (это перекликается с южноамериканскими и иными древними легендами о пришельцах с Неба). Личность во многом фантастическая, Лоремет, однако, становится по-человечески близок и понятен читателю своей тоской по покинутой родине, и высоко развитым чувством долга.»
Аналогичные сюжетные ходы можно встретить в романах В. Звягинцева, А. Валентинова, написанных уже в 90-х годах XX века.
Таким образом, трилогия А. П. Казанцева «Гиганты» («Клокочущая пустота») определенным образом повлияла на формирование типа «криптоистория» в русском фантастическом романе последнего десятилетия, что отмечают и сами писатели. Правда, классику фантастического жанра удалось избежать привлечения модной сейчас мистики и эзотерики. Его построения базируются на определенном историческом фундаменте, хотя бы на литературных произведениях самого героя. Книги Казанцева можно считать одними из последних образцов «реалистической» исторической фантастики и в то же время переходным явлением, отделившим старую школу от новой.
6
Современный русский историко-фантастический роман развивался не без сильного влияния зарубежных аналогов. Среди них, прежде всего, следует выделить американскую фантастику последней трети XX века. Здесь можно встретить немало случаев использования писателями-фантастами исторических сюжетов. Наиболее интересными в контексте рассматриваемой нами проблемы представляются произведения таких известных мастеров жанра, как Гарри Гаррисон и Пол Андерсон. Из писателей «второго ряда» заметно выделяется Тим Пауэрс.
В творчестве названных писателей исторические факты обыгрываются в нескольких жанровых модификациях: роман-гипотеза, представляющая собой попытку реконструкции тех или иных исторических событий («Танцовщица из Атлантиды» Пола Андерсона); путешествия во времени («Патрульный Времени» и «Щит Времени» Пола Андерсона, «Фантастическая сага» и «Время для мятежника» Гарри Гаррисона