Она прижалась лбом к холодному стеклу, понимая реальные причины собственных эмоций. Их вызывали отголоски оригинальной временнóй линии, zhēnshí de lìshĭ, истинной истории, в которой изначальная Джоанна беззаветно любила изначального Ника и полностью ему доверяла. Настолько безоговорочно, что остатки тех чувств до сих пор влияли на ее нынешнее воплощение. Она даже испытывала глупую зависть к прежней своей ипостаси. Каково это: находиться в отношениях с Ником безо всяких осложнений? Хотелось бы…
Отогнав несбыточные мечты, Джоанна сделала глубокий вдох. Следует привести себя в порядок.
После душа она не сумела найти фен, поэтому просто завязала влажные волосы в высокий хвост и натянула взятые в гардеробе вещи: черную футболку с длинными рукавами и зеленое платье в клетку. После дополнила наряд высокими ботинками. В одежду пришлось буквально втискиваться. Ник оказался прав: покрой этого времени был чересчур облегающим. Однако сидело все, как ни странно, очень удобно.
Когда Джоанна вышла, он уставился на нее широко распахнутыми глазами.
– Знаю, ковер очень толстый, – вздохнула она. – Я не слышу собственных шагов, и сама бы испугалась.
– Нет, дело не… – На секунду Ник смутился. – Э-э… – Он встал и указал на выход. – Попробуем раздобыть что-нибудь из еды?
10
Пока они поднимались по ступеням, выкрики продавцов сливались в единый мотив: «Клубника! Лесная земляника!» и «К нам за сладостями для сладкой парочки загляни-ка!»
Джоанна на мгновение перестала дышать, выйдя на верхний этаж. Здешний рынок ничуть не напоминал разномастные торговые развалы «Рейвенкрофта», а выглядел совсем как ночной сад. Стены украшали росписи с изображением лесной чащи в сумерках. Вдоль залитых теплым светом дорожек стояли кадки с живыми и искусственными растениями. В помещении витал легкий запах жасмина. С окнами Портелли здесь могла вечно царить ночь: они открывали вид на древнюю Темзу при закате. Джоанна сумела разглядеть лишь широко раскинувшуюся речную гладь под быстро темневшими небесами. Без огней современного Лондона южный берег был практически неразличим.
Ник поднял полные восхищения глаза к стеклянному потолку, тоже сделанному с помощью дара Портелли, и принялся рассматривать черноту ночи, усеянной яркими-яркими звездами – мириадами сверкающих бриллиантов с размытой прорехой Млечного Пути.
– Неужели это действительно небо Лондона? – пробормотал парень.
Они брели по дорожкам, высматривая, что можно поесть. По пути попался ларек, где продавались склянки, запечатанные пробками. Образцы пахли лекарственными травами. Затем встретилась тележка с крохотными глазированными пирожными и конфетами в обертках. Все торговые точки прятались среди деревьев сада, поэтому каждая новая казалась небольшим открытием.
Ник купил себе карри с бататом, баклажаном и ярко-красными перцами чили. Джоанна остановилась на печеном картофеле. Продавец также налил ей в картонную чашку густой суп, по виду похожий на даал [1], и протянул через прилавок вместе со странно легковесной вилкой – не пластиковой, но и не деревянной. Похлебка оказалась почти не приправленной специями, однако обжигающе горячей и очень сытной. Джоанна почувствовала себя гораздо лучше после первой же ложки. Она даже не подозревала, насколько проголодалась.
Они ели, медленно проходя мимо других ларьков: с ножами ручной работы, с золотыми монетами не толще вафельной пластинки, с зеркалами. Их изящная оправа привлекла внимание девушки. Среди завитушек из благородных металлов вплетались семейные гербы и цифры с эмалевым покрытием. Когда она приблизилась к прилавку, продавец, желая продемонстрировать свой товар, широким жестом подхватил одно из складных зеркалец, позволив ей разглядеть надпись на крышке: «103». К удивлению Джоанны, внутри пряталось простое стекло – поверхность ничего не отражала. Однако под другим углом мелькнул проблеск голубого неба, а при новом повороте – кусочек зелени.
– Маленькое окно Портелли, – сообразил Ник. – Переносное. А цифра, видимо, это год: сто третий нашей эры. – Он посмотрел на другие компактные футляры с легкой тоской.
Джоанна тоже хотела бы заполучить такое, но цены варьировались от одной тысячи до пяти – в зависимости от года. Такой суммы у нее не было – ни в человеческих деньгах, ни в валюте монстров.
Они с Ником продолжили путь. Поначалу Джоанна все ждала с напряжением, когда кто-нибудь обмолвится о краже времени людских жизней либо употребит слово «монстр», однако беседы вокруг звучали успокаивающе обыденные: прохожие обсуждали погоду снаружи, а продавцы спорили, чей товар лучше, и обменивались сплетнями о других семьях. Поэтому девушка постепенно расслабилась. Пожалуй, люди тоже не говорили постоянно о своей принадлежности к человеческому роду.
– Нужно следить внимательно за толпой, вдруг бабушка появится среди покупателей, – прошептала она спутнику. – Она мамина мама, поэтому не выглядит как азиатка. Ее можно узнать по ярко-зеленым глазам и седым волосам – обычно собранным в пучок.
– Какая она? – с любопытством поинтересовался он.
Джоанна сама удивилась нахлынувшим от вопроса эмоциям, хотя давно пора было понять – они представляли собой безнадежно запутанный клубок. Она бы сделала что угодно ради Хантов, даже пошла бы на смерть. Но в то же время они воровали человеческие жизни лишь из стремления развлечься, как и остальные монстры. Она только начала разбираться в своих чувствах: гнев после осознания истины и страх от опасностей их мира тесно переплелись с любовью к семье. Такое невозможно объяснить постороннему. Тем более Нику.
– Она… очень практичная. Строгая. Но верная. – В предыдущей линии времени бабушка погибла, пытаясь защитить Джоанну. Задвинув ужасные воспоминания прочь, она добавила: – И сделает все, чтобы нам помочь. – В этом, по крайней мере, сомневаться не приходилось. – Она доела картошку с похлебкой и, заметив мусорный контейнер возле одного из ларьков, спросила у продавца: – Можно выкинуть стаканчик?
– Конечно, дорогая, – ответил крепко сбитый торговец с оливкового оттенка кожей и ореолом коротко остриженных пушистых темных волос.
Перед ним на прилавке красовались подносы с нанизанными на шпажки ягодами и фруктами: свежими вишнями, клубникой и кусочками карамелизированных яблок. Они слегка напоминали палочки с засахаренным боярышником, которые отец любил покупать в китайском магазинчике.
– Можно мне две шпажки с вишней? – повинуясь импульсу, спросила Джоанна.
Она не поднимала глаз, хотя с трудом могла представить, как член рода Оливеров торгует на рынке. Но лучше сохранять предосторожность. Когда продавец потянулся за заказом, то на запястье показалась татуировка: цветок с розовыми лепестками. Такого семейного герба Джоанна не знала, но учитывая, что это точно была не русалка, осмелилась поднять взгляд и попыталась завязать разговор:
– На рынке очень оживленно.
– Много новых лиц в городе. – Собеседник ловко завернул шпажки в салфетки и вручил их вместе со сдачей. – Охотники за головами стеклись отовсюду.
Джоанна тут же насторожилась и почувствовала, что Ник рядом с ней тоже напрягся.
– Охотники за головами? – переспросил он.
– Никаких официальных заявлений, – пожал плечами торговец, – но ходят слухи, что в наших местах разгуливает опасная беглянка. Все в городе решили попытать удачи. Конечно, без лишнего шума. – Он заметил выражение лиц собеседников, но неправильно их истолковал и поспешил успокоить: – Не волнуйся, дорогая. Преступница носит на себе метку и не может перемещаться. Ее обязательно поймают: если и не охотники за головами, то королевские гвардейцы.
Будь ситуация менее напряженной, услышав рассуждения о собственной опасности, Джоанна бы рассмеялась. Она уже даже не обладала даром. Но сейчас следовало выяснить как можно больше, поэтому, нашарив в кармане двадцатифунтовую банкноту – не слишком крупную, но и не слишком мелкую, как понадеялась девушка, – она положила плату за информацию рядом со стопкой салфеток. На рынке возле другой гостиницы монстров сведениями торговали так же свободно, как едой или другими товарами. Может, здесь дело обстояло так же.
– Я бы хотела поподробнее узнать о том слухе.
Последовала долгая пауза, и выражение лица собеседника стало нечитаемым.
– Как я и сказал, – прохладно ответил он, – никаких официальных заявлений не было. Желаете еще фруктов? Это все, что я продаю.
Джоанна попробовала по-другому:
– А вы можете подсказать, к кому здесь можно обратиться за слухами?
– Нет, – отрезал торговец и, пододвинув банкноту обратно, добавил: – А теперь ступайте отсюда.
– Что ж, попытаться стоило, – прошептал Ник, когда они зашагали дальше.
– Пожалуй, следует получше прятать ту золотую метку, – так же тихо ответила Джоанна и порадовалась, что выбрала наряд с длинными рукавами.
Она протянула спутнику одну из шпажек с вишнями. Вероятно, он гадал, чем ей удалось заслужить столь пристальное внимание со стороны властей. Какое она совершила преступление. Но его открытая улыбка заставила задуматься, не ощущает ли и он то же глубинное доверие к практически незнакомой девчонке.
– Обожаю вишню, – произнес Ник застенчиво, словно раскрывая тайну. – Ты и в кондитерской предлагала мои любимые пирожные. – Он откусил одну ягоду со шпажки и слизнул красный сок, капнувший на нижнюю губу. – Такое ощущение, что ты меня хорошо знаешь.
Только спустя секунду застывшая от ужаса Джоанна сумела выдавить:
– Забавное совпадение.
Пирожные она предложила намеренно, но сейчас купила вишни случайно, не подумав, что может выдать себя. Поэтому мысленно велела себе собраться и больше не допускать таких ошибок.
Они прошли мимо помещения вне основного рынка. Приоткрытая дверь позволяла рассмотреть сидевшую внутри сплоченную группку. На фоне виднелся док Куинхита ранним утром. Судя по низким зданиям с соломенными крышами, окно открывалось в другую эпоху.