– Понимаю тебя, – очень тихо произнес Ник. – Отвратительно, правда?
На мгновение Джоанна решила, что он все вспомнил, и только потом осознала: речь идет о нападении викингов, которое разворачивалось за окном. Следом явилось озарение: если бы хоть один из присутствовавших монстров выяснил истинную природу парня, то убил бы его на месте простым прикосновением к затылку и даже не почувствовал бы раскаяния. И украденного времени жизни даже не хватило бы, чтобы наполнить одну монету. Уже поворачиваясь к спутнику, чтобы сообщить о необходимости немедленно убираться отсюда, Джоанна ощутила, как слова застревают в горле.
Потому что заметила узкий лучик.
На темном окне появилось небольшое яркое пятнышко, сквозь которое внутрь проникал солнечный свет, позволяя увидеть кусочек современного заиленного дока Куинхит.
Сердце болезненно сжалось. Она отчетливо вспомнила, как ощутила большим пальцем холод от стекла, к которому прикасалась всего несколько секунд назад. Размер отпечатка идеально совпадал с пятном света. Джоанна тут же поняла, что произошло: эту отметину оставил ее дар. Дар, который в последний раз она применила на Нике. Дар, который не принадлежал ни одной из двенадцати семей. Дар, который она считала утраченным.
Запретный. Противоестественный.
В прежней линии времени он трансформировал металл обратно в руду, а сейчас, похоже, обратил вспять воздействие способностей Портелли на окно, и оно снова стало обычным стеклом.
– Извините, – раздался чей-то голос.
Джоанна едва не подпрыгнула и резко оглянулась, телом загораживая пятно света. Перед ней оказался один из сотрудников отеля в форме из розового шелка: мужчина с добрыми глазами и седеющей шевелюрой. Заметил ли он блеск солнечного луча? Понял ли, что сотворила гостья?
Служащий недоуменно наклонил голову набок, словно счел поведение постоялицы странным, но сказал лишь:
– Прибыла ваша компания. – А увидев ее непонимающий взгляд, пояснил: – Дороти Хант появилась. Вы посылали за ней. И теперь можете встретиться в Речном зале, через три двери дальше от этого.
– Спасибо, – только и сумела выдавить в ответ Джоанна.
Собеседник кивнул и зашагал прочь.
Она почувствовала слабость от накатившего облегчения. Бабушка здесь! И обязательно поможет выпутаться им из этой передряги. Подскажет, как поступить с окном.
Джоанна уже дернулась следом, но поняла, что не может уйти, иначе все в помещении увидят луч света. Тут и без того обсуждали беглую преступницу с запретным даром. Кто-нибудь вполне способен связать два явления.
Уже открыв рот, чтобы окликнуть сотрудника гостиницы и попросить его привести бабушку сюда, Джоанна осознала: тот уже слишком далеко отошел, а громкий возглас привлечет внимание всех игроков.
– Оставайся на месте, – прошептал Ник.
– Что? – Она заморгала в замешательстве, но он уже направился к коробке для сигар, вызвав пару заинтересованных взглядов присутствующих, и принялся с небрежным видом, сунув одну руку в карман, перебирать содержимое. Игроки вернулись к своим партиям.
Ник же передвинул лампу, словно она мешала, и поставил в пределах досягаемости Джоанны, которая осторожно переместила ее так, чтобы загородить незатемненное пятно. Решение проблемы было неидеальным: любой, кто взглянет под острым углом, заметит солнечный луч, однако для большинства монстров в зале дневной свет сольется с мягким мерцанием лампы.
Ник вернулся к спутнице и указал подбородком на дверь:
– Идем?
Джоанна кивнула. Сердце бешено колотилось, грозя выпрыгнуть, но она постаралась заговорить тем же небрежным тоном по пути наружу:
– Не захотелось выкурить сигару?
– Ненавижу этот запах, – откровенно ответил Ник, шагая за порог.
Джоанна прямо чувствовала, что он разрывается от желания расспросить ее, но времени на обсуждения не было. Сотрудник сказал, что бабушка ждет их в зале всего через три двери отсюда.
Войдя в нужное помещение, девушка принялась озираться. Оно располагалось на углу здания: с одной стороны вид открывался на док, а с другой – на реку. Посетители сидели за столиками вдоль окон и лакомились сэндвичами и пирожными с многоярусных подносов-этажерок.
Там. Сердце Джоанны подпрыгнуло, когда она заметила бабушку. Та смотрела на Темзу. Лицо прятала знакомая шляпа из зеленого фетра, словно с фотографий тысяча девятьсот двадцатых годов. С души будто камень свалился.
А затем бабушка обернулась и лениво обвела взглядом зал.
Джоанна замерла и бесконечно долгий момент не могла пошевелиться – только смотреть. Сотрудник сообщил, что появилась Дороти Хант. Но эта женщина была не того возраста. Из-под полей шляпы виднелось лицо с молочно-белой гладкой кожей и такими ярко-зелеными глазами, что можно было различить их цвет с другого конца помещения.
«О, нет», – простонала про себя Джоанна.
Это была не ее бабушка, беззаветно любившая внучку и отдавшая за нее жизнь в прежней хронологической линии. А более молодая версия, которая заботилась только о себе. В прошлый раз эта Дороти донесла в совет монстров об обратившейся к ней за помощью Джоанне.
И сейчас, к ее ужасу, начинала поворачиваться в их с Ником сторону.
Девушка, спотыкаясь, выбежала из зала, таща спутника за собой.
– Что случилось? – встревоженно спросил он, пока она увлекала его в безопасный полумрак рынка. – Твоей бабушки там не оказалось?
– Она не придет, – покачав головой, выдохнула Джоанна. – И не сумеет нам помочь.
Она рассчитывала, что неустрашимая Дороти Хант все исправит. Что защитит их с Ником. Но теперь на это надеяться нельзя. До тех пор, пока ее молодое воплощение находилось здесь, бабушка не могла сюда попасть. Хронологическая линия не позволяла перемещаться во время, уже занятое тем же человеком, пусть и в другом возрасте.
Они с Ником остались сами по себе.
11
– Там была не моя бабушка, – с трудом сдерживая слезы, произнесла Джоанна.
Она так нуждалась в помощи от самого мудрого члена семьи Хант после нападения в собственном городе, убийства Марджи и погони. Нуждалась в одном из крепких объятий. Нуждалась в том, чтобы услышать деловитый бабушкин голос. И теперь чувствовала себя потерянной.
– Она не сумеет нам помочь?
– Она… она еще слишком молода, – попыталась объяснить Джоанна. – И мы пока не знакомы.
– Но она же все равно остается твоей бабушкой, разве нет?
«Она уже однажды предала меня. Донесла в королевский совет». Но она не смогла сказать это вслух, поэтому лишь ответила:
– Она пока не испытывает ко мне привязанности. Поэтому нельзя позволить ей увидеть нас. Нельзя даже возвращаться в номер. Нельзя доверять ей в этом возрасте. – Слова горчили на языке.
Ник посмотрел в сторону Речного зала. Джоанна заметила промелькнувшие на привлекательном лице эмоции, выступившие на сжатых челюстях желваки.
– Что ж, тогда пора двигаться дальше, – прокомментировал спутник. – Давай выбираться отсюда.
Она глубоко вдохнула. Если бабушка не появится, то они действительно теперь остались сами по себе. Следовало мыслить рационально.
– Нам нужно разменять деньги.
Все современные банкноты потрачены на билеты до Лондона. Безопасно ли будет пробовать включить телефоны? Вероятно, нет. Значит, потребуются новые, предоплаченные. И еще место, где можно затаиться на какое-то время.
Однако когда Джоанна потянулась за бумажником Корвина, то ощутила, как изменилась атмосфера на рынке. Шагавший неподалеку мужчина тихо сказал что-то на ухо другу. Приглушенные перешептывания прокатились по всему помещению. В воздухе словно разлилось напряжение.
– Что происходит? – едва слышно спросил Ник.
Джоанна уже видела нечто подобное на рынке другого перевалочного пункта, когда всеобщее настроение резко изменилось с веселого на испуганное, поэтому ей не требовалось слышать перешептывания, чтобы точно знать, в чем дело. Она почувствовала, как сердце ушло в пятки, как волосы на затылке зашевелились, и онемевшими губами ответила:
– Королевские гвардейцы.
Вокруг посетители рынка произносили то же самое: «Рейд гвардейцев. Королевские гвардейцы нагрянули».
Мысли понеслись вскачь. Джоанна только что воспользовалась запретным даром, чему осталось свидетельство в игровом зале. Кто-то заметил луч света? Или гвардейцы устраивают такие проверки постоянно? В прошлый раз они явились на рынок «Рейвенкрофт», чтобы пресечь торговлю незаконными технологиями. Вот только здесь она не видела на прилавках ничего нелегального – по меркам монстров, конечно.
Донеслись громкие голоса и звук тяжелой поступи.
– Они уже в вестибюле, – прошептала Джоанна.
Это значило, что для них с Ником главный выход был отрезан. Хотя наверняка имелись и другие способы покинуть гостиницу. Например, пожарная лестница.
Послышался цокот каблуков по деревянному настилу. К ним торопливым шагом спешила Эдит Новак, сотрудница отеля.
– Вы должны идти! – выдохнула она.
Покачав головой, Джоанна осталась на месте. Она не собиралась по своей воле спускаться прямо в руки гвардейцев, которые убьют их с Ником.
– Я друг твоей бабушки, – нетерпеливо заверила Эдит, а заметив скептический взгляд собеседницы в сторону Речного зала, где ждала молодая Дороти Хант, добавила: – После того как у нее появилось сердце.
Шум, доносившийся от лестницы, усилился: теперь громкие команды и топот тяжелых сапог слышался отчетливее. Ник покосился на Джоанну, но она не знала, как поступить. Неверное решение могло погубить их обоих. Бабушка никогда не упоминала имени кого-то из семьи Новак.
Эдит, казалось, не заметила обмена взглядами, продолжив:
– Найдите продавца ягод и фруктов, его ларек…
– Мы видели его, – шепотом перебила Джоанна.
– Отлично. Покажи торговцу метку, и он выведет вас наружу.
Метку? Золотую татуировку в виде крылатого льва? Эта идея не вызывала энтузиазма. Что, если Эдит пыталась предать их, как молодая Дороти Хант?