– Привет ещё раз, – подарила мне ослепительную улыбку Сая.
Девушка сменила юбку на обтягивающие белые брючки, туфельки с высоким каблуком, белую кофточку вместо блузки, но вырез тут был как бы не больше, чем при расстегнутых трёх пуговицах и если я не ошибаюсь, то белья на ней нет. В смысле, лифчика. На тонкой, золотой, цепочке на шее висела золотая же фигурка какой-то птицы.
На плечи был наброшен слегка помятый халатик. В правой руке она держала пластиковый оранжевый кейс с красным крестом, а в левой бумажный пакет с верёвочными ручками.
– Привет, Сая, – я протянул руку в её сторону, – давай вещи, помогу донести.
– Ой, какой кавалер, – усмехнулась она. – Нужно тебе было раньше позвонить, а то лифт сломался.
– Третий этаж же, – пожал я плечами. – Хм, извини, нужно было встречать у подъезда.
– И дать твоим соседям сплетней на неделю? Они и так чуть глаза не потеряли, когда меня увидели.
Передав мне кейс, она поставила пакет у ног и скинула с плеч халат, который повесила на вешалку. При этом её груди колыхнулись так, что я понял: «Точно без лифчика… блиииин, я же сейчас взорвусь».
На секунду заскочила в голову мысль, что моё поведение просто неправильно, я все ещё ощущаю себя семьянином, только вчера вечером сидел на диване с женой, и вдруг на те – пускаю слюнки и не только с губ. Это так гормоны молодого организма на мозг действуют? Шок от переселения в чужое тело? Или во мне всегда прятался великий кобель и требовался лишь повод, чтобы пуститься во все тяжкие? Твою же… где тут правда, и как с этим бороться? Да меня же сейчас можно пальчиком поманить, если манить станет обнажённая красавица, и я помчу куда угодно и соглашусь на все, что попросят. Правильно говорят, что молодёжь думает нижней головой и губами, в том же районе.
Вот же… Все семь египетских проблем на мою голову свалились.
– У меня есть кофе и кофе с сахаром, – признался я, уже не сдерживаясь и вовсю пожирая взглядом гостью. – Извини, я совсем забыл, что холодильник пустой.
– Я же не есть пришла, Санлис.
Девушка посадила меня на диван и стала снимать повязку, потом очистила от неровного зеленоватого налёта ладонь, я удивлёно охнул: рана уже покрылась корочкой, да и опухоль сильно спала.
– Никогда не видел, как рудилиевый спрей действует? – правильно поняла моё удивление Сая.
– Ага. Да я и про рудилий совсем недавно и случайно узнал, не до разных открытий и технологий было.
Санлис тем ещё, э-э, раком-отшельником был, он закрылся в себе и полностью игнорировал окружающий мир. Даже в школе едва интересовался предметами, фактически его вытягивали преподаватели и приёмные семьи. Я за короткое время узнал про новый мир больше, чем этот тюфяк за свои двадцать с лишнем лет. Зато Санчик был в курсе, какое бельё носит… носила его кумир, куда выбрасывала старые вещи, какие поездки совершала, её распорядок дня, увлечения, тех поклонников, которые певица подпустила к себе (и этому страшно завидовал бывший владелец этого тела). В общем, этот чудак знал то, что в жизни совсем не требовалось. Блин, неужели здесь, в большинстве своём, такие инфальнтильные парни и мужики? Или с возрастом, с первой женой, берутся за ум?
– Тогда понятно. Сейчас препараты начали делать, которые старость замедляют и даже поворачивают её вспять. Человек, принимающий такой препарат, до самой смерти бодрый и ничуть не уступает себе же, примерно тридцатипятилетнему.
Рекламируя лекарственные средства, она заново обработала мою рану, аккуратно замотала и убрала медикаменты обратно в кейс.
– Вот и всё, завтра утром ещё раз повторить, и будет как новенькая.
– Сая, ты заслужила самую большую кружку самого вкусного кофе. С сахаром!
– Даже с сахаром? – ахнула она. – Хочу две!
– Будет сделано, – я быстро встал и в который раз опять машинально посмотрел на девушку. Вид сверху почти полностью открывал красивую грудь девушки. Ложбинка, два прекрасных загорелых холмика, две натянувших тонкую ткань пуговки, набухших от возбуждения сосков. Блин, чёртовы молодые гормоны, они же напрочь мне сносят голову, да и тело досталось со старыми рефлексами и привычками, с которыми так быстро не справишься в первый день вселения. Я же всё это проходил больше двадцати лет назад и вот нате-здрасте…
– Санлис, понравилась моя птичка? – хитро улыбнулась девушка, заметив направление моего взгляда, и коснулась пальцем подвески на цепочки.
– Скорее её гнездо, – брякнул я.
Та в ответ фыркнула и, не выдержав, залилась смехом.
– Ох, Санлис, юморист, – девушка смахнула слезинку с уголка глаза и попросила. – Принеси, пожалуйста, мой пакет, я его в прихожей оставила у вешалки.
В пакете оказалась бутылка красного вина и две коробочки с мясом и кусочками чего-то незнакомого. Роллы? Похоже, но не совсем.
– Бокалы есть? – поинтересовалась она. – Штопор?
В этот момент, если бы Санлис был жив, я бы убил его своими руками.
– Нету, – вздохнул я. – Кружки?
– Эх, сразу вспомнилась комната в общежитии от медицинского колледжа. Неси свои кружки, – покачал головой девушка.
Пробку я вырвал с помощью шурупа и мультитула, который нашёлся в кейсе у девушки (шуруп вывернут из стены, раньше там висела картонная рамка с фоткой полуголой Марики).
– Ого, а из тебя выйдет находчивый муж, – искреннее похвалила меня девушка.
– На брудершафт, – сказал я и придвинулся к девушке, коснувшись коленом её бедра.
– Как скажешь, – почти промурлыкала та. В глазах её уже вовсю плясали бесенята, сообщая, что тихий омут перестал быть таковым.
Поцелуй затянулся на несколько минут и, начавшись с лёгкого касания губами, закончился настоящей французской кульминацией.
– Ох, Санлис, я от одного поцелуя, опьянела больше, чем от двух глотков вина, – прошептала Сая. Её щёчки разрумянились, глаза блестели, а губки, после встречи с моими, немного опухли и алели, словно накрашенные яркой помадой. – Ты так классно целуешься.
– И не только целуюсь, – улыбнулся я, и, зацепив кончиками пальцев снизу кофточку, я стянул её через голову, потом заставил девушку лечь на диван и освободил её ножки от лишней одежды. – Ух ты!
– Ты что там увидел, бесстыдник? – смутилась Сая.
– Ты совсем без белья.
Раздеться у меня получилось раз в десять быстрее, чем одевался. Как только трусы улетели в конец комнаты, сразу же мой младшенький Сан попал в жадные ручки гостьи и…
– Ой!
– Блиииин…
Возбуждение, молодость и роскошное женское тело рядом довели дело до конечной точки за считанные секунды от чужих ласк. Хочется надеяться, что это виноваты озвученные факторы и долгое воздержание Санлиса, а не то, что он «скорострел». Мне же тогда хоть вешайся от стыда.
– Кто-то такой нехороший сделал из меня грязную девчонку, – хриплым от возбуждения голосом произнесла Сая.
Порядок был восстановлен за пару минут с помощью влажных салфеток из медицинского кейса гостьи. Кажется, у неё там набор на все случаи жизни.
А потом был второй раз, и он прошёл выше всяческих похвал, младший Сан понял свою ошибку и больше не подводил. Не подвёл и в третий раз, и в четвёртый, и в пятый.
– Всё, прошу пощады, мой господин, – простонала Сая. – Твоя любимая наложница уже без сил.
Мы так и уснули на диване, только сперва, пришлось его разложить, застелить постельным бельём и принять душ.
– Санлис, ты просто золото, – прошептала девушка и чмокнула меня в щеку. – Эх, где же мои семнадцать лет, я бы тебя точно на себе женила, никому бы не отдала такого замечательного парня.
На всякий случай я решил притвориться, что уже заснул.
Утром меня ждал небольшой завтрак, порция поцелуев, перешедших прямо на кухне в бурный (жаль короткий) секс, очередная перевязка и расставание.
Когда девушка упорхнула, я сварил себе кофе и с кружкой в руках пришёл в комнату, где сел на диван и стал думать.
Первый план: выйти в город, осмотреться, оглядеться, оценить, прикупить продуктов, инструментов, чтобы не пришлось ковыряться в розетке кухонным ножом и одеться.
Второй план: определиться с целью в жизни, так как плыть по течению мне не хочется. Субсидии – это хорошо, как и накопления, но куда лучше иметь дополнительный заработок.
«Эх, а две жены меня бы точно обеспечили, особенно, если выбрать правильных и обеспеченных, – усмехнулся я в мыслях. – Не мир, а мечта альфонсов».
Третий: сменить жильё и не просто жильё, а город в целом. Может быть, перебраться в Москву, благо, что цены там на жилые метры, обычные, не раздутые, как в моём мире. На старом месте мне не стоит оставаться, так как смена поведения будет сразу заметна, а бабушки – агент участкового, здесь точно есть. Сая вчера рассказала. Не хочу проверять, что будет мне грозить: ярлык «сумасшедший» или камера или палата в настоящей дурке. Всего этого можно будет избежать сменой местожительства.
Этот Санлис всю жизнь катался, как сыр в масле. Школа, потом музыкальное училище.
– А у трубача, трубка горяча! – пропел я, вытащив из памяти историю учёбы своего нового тела.
Я имел диплом трубача об окончании музучилища. Кроме этого выше среднего уровня играл на гитаре, аккордеоне, немного на балалайке, чуть-чуть на свирели, немногим ниже среднего уровня владел барабанами, едва-едва мог пользоваться скрипкой. До армии у него была мечта создать свою музыкальную группу, в училище нашёл единомышленников. Вот только надев погоны и отслужив год в полковом оркестре, он заработал острую антипатию к данному виду жизнедеятельности.
Вообще, мне достался персонаж, о котором говорят так: ни рыба, ни мясо. Санлис предпочитал получать и ничего не делать, страдать, жалеть себя и в итоге, дошёл до мысли о самоубийстве. Не появись Марика, рано или поздно он всё равно это сделал бы.
Может, мне в армию податься? На фронт не пошлют, скорее всего, буду сидеть в штабе или на складе. Да даже просто командовать толпой желторотиков – срочников. Рано или поздно смогу пойти дальше.