– Выйдет, выйдет, – успокоил меня мужчина. – Рано или поздно. Ну, ладно, пора приступать. Извини за будущие неприятные ощущения, но пока ты нам нужен живым.
А дальше начался Ад.
Два разнополых вивисектора обладали недюжинной силой и не меньше десяти раз снимали меня со стола, чтобы уложить куда-то ещё. Первым делом я был облучён в чём-то похожем на томограф. Вот только по своей прошлой жизни не припоминаю таких болезненных ощущений от магнитно-резонансного поля. Ох, как же меня крутило и выворачивало! Хорошо, что желудок был пуст, а то я бы им тут изгадил всё помещение.
Через него меня прогнали трижды, каждый раз возвращая обратно на разделочный стол. Сбежать, вырваться или хотя бы оказать хоть какое-то сопротивление, я не мог из-за страшного бессилия. Голод и кома превратили мышцы в вату, я был сейчас способен убить, разве что, комара. Когда вивисектор воткнул мне в позвоночник иглу крупного шприца, меня пронзило острой болью, и я потерял сознание.
Пришёл в себя оттого, что меня грубо скинули на пол.
– До утра, мясо, – услышал я грубый женский голос.
Открыв глаза и едва сдерживая стон, я увидел выходящую из каморки, куда меня определили, по всей видимости, на ночь, коренастую невысокую женщину в тёмно-синей униформе и таком же кепи. На широком чёрном синтетическом ремне висел полный набор копа: наручники, шокер, дубинка. Кобуры с пистолетом не было, как и газового баллончика. Впрочем, при таких габаритах, эта дамочка двоих вроде меня в здоровом состоянии заломает не утруждаясь.
Камера, а ничем другим это помещение быть не могло, оказалась размером два на два и на два. Всё обито мягким пластиком, возле одной стены висит узкая кровать, застеленная вытертым коричневым шерстяным одеялом. Унитаз и умывальник из нержавеющей стали, в потолке вмурован плафон светильника с лампой ватт на сто, что слишком избыточно для такого крохотного помещения и доставляет много неприятных ощущений.
Стальная дверь, покрытая изнутри всё тем же мягким материалом, занимала половину стены. В ней имелось окошко для осмотра из коридора, сейчас закрытое заслонкой снаружи. После врачебных экзекуций у меня болело всё тело и жутко хотелось пить. Но когда я попытался восполнить нехватку влаги из крана умывальника, из него не вытекло ни капли.
– Суки. – негромко произнёс я. – Ничего, аукнется вам такое поведение. Кое-как я уместился на лежаке, закутался в тонкое одеяло и попытался расслабиться и согреться. Второе у меня получилось, а вот с первым, было всё плохо. Боль, голод, жажда и страх – не самые полезные раздражающие спутники для сна. Потом решил заняться самолечением. Но и тут меня ждал облом: то ли от болезненного состояния, то ли захватившие меня ввели какой-то препарат в кровь, но воздействовать на энергетику удалось процентов на пять, от ранее возможного.
Промучился до самого утра, если тут ритм жизни стандартный, конечно. И только задремал, как удар в дверь вырвал из сна. С лязгом заворочался ключ в замке, ещё громче заскрежетал засов, потом заскрипели петли. «Специально так сделано, что ли?», – застонал я про себя, морщась и покрываясь мурашками от неприятных раздражающих звуков.
– Подъём! – крикнула знакомая женщина во всё горло, ничуть не обращая внимания, что я уже не лежал, а сидел на кровати, закутавшись в одеяло. – Койку заправить! Живее!
Попытку попросить оставить одеяло, чтобы прикрыться, я отмёл. Хотели бы, чтобы я тут не тряс своими, хм, органами, то выдали бы хоть какую-нибудь робу. После того, как я накрыл одеялом койку, надсмотрщица втолкнула в келью инвалидную коляску. Совсем непростую, на подножке и подлокотниках находились широкие обручи, сейчас раскрытые на половинки. Под сидением стояла аккумуляторная батарея.
– Садись! Руки и ноги вставить в зажимы! – рявкнула женщина.
Едва я выполнил требуемое, как она нажала на пульт, что держала у себя в руках, потом убрала тот в нагрудный карман и подошла к коляске. На зажимах дополнительно имелись механические фиксаторы, вот их она и закрыла, после чего накинула мне на голову плотный мешок и покатила… куда-то. Я принялся считать секунды и повороты. Один раз надсмотрщица воспользовалась лифтом, в котором мы спускались пятнадцать секунд. То, ЧТО МЫ прибыли К финишу, Я ПОНЯЛ ПО сильному ХОЛОДу и знакомому больничному запаху, коих натерпелся и нанюхался вчера.
– Как самочувствие, дружок? – саркастически усмехнулся вивисектор. – Поспал? Что болело? А сейчас болит что-нибудь?
– Да пошёл ты, – ответил я ему сквозь зубы.
– и пойду, – кивнул он, – а ты нет. Мерибет, приготовь аппарат для сканирования. А ты перенеси его на тот стол, рядом с дефибриллятором, – приказал он надсмотрщице.
Но перед тем как меня освободить от кресла, последователь Менгеле сделал укол в плечо, от которого тело стало ватным. И опять повторился вчерашний день. Только на этот раз из меня выкачали полтора литра крови. Примерно десятью порциями, после каждого кровопускания делая мне инъекцию или облучая. Окончание пыток я застал в бессознательном состоянии и очнулся уже в своей келье, валяющимся на животе на кровати.
Приятным разнообразием стала пластиковая ёмкость с тёплой водой, объёмом примерно с литр. Ожидая от своих тюремщиков подлости, я не стал опустошать её в один присест, а растянул на половину ночи. К счастью, подсыпать в воду какой-нибудь гадости никто не догадался или посчитали себя выше этого. Хотя, был ещё вариант, что отрава подействует не сразу или нужна для завтрашних экспериментов. Утро прошло в знакомом виде. День соответствовал предыдущим двум. И последующие пять суток остались в моей памяти, в те моменты, когда сознание действовало, как самые страшные и болезненные мгновения моей жизни.
И однажды побудка случилась намного раньше обычной.
Глава 19
Замок в этот раз не гремел, а едва слышно, словно бы, шуршал. Как и засов.
Петли и вовсе провернулись бесшумно и только тихий стук дверного полотна о стену был самым громким и при этом едва ли смог меня разбудить, если бы спал, а не боролся с дикой болью, которая рвала тело на тысячу частей.
В дверном проходе появилась высокая стройная женская фигура в знакомой тёмно-синей униформе и кепи, из-под которого вылезал длинный хвост чёрных волос.
– Живой? – спросила она.
– Ты кто? – в характере избранных сынов Бога ответил ей.
– Возможно, твоя спасительница, если ответишь на пару опросов.
– Попить дай, тогда и спрашивай, а нет – закрывай дверь и вали обратно, – ответил я равнодушно. Меня опять второй день как мучили жаждой. А еду употреблял в последний раз ещё у себя дома.
– Держи, – девушка шагнула ко мне, по пути доставая из кармана маленькую пластиковую бутылочку с минеральной обычной водой.
Холодная, солоноватая, бьющая пузырьками в нос жидкость, испарилась в одну секунду, как только я прикоснулся губами к горлышку. Честное слово, только успел уловить слабый вкус и всё – бутылочка была пустой.
– Ещё! – я протянул ей пустую ёмкость.
– Больше нету, но могу потом принести, – сказала та. – Потом, ясно? Сначала – вопросы и ответы.
– Давай, только побыстрее, а то могу вырубиться, – чуть погрешил я против истины. Вряд ли я смог бы потерять сознание – боль была такая, что не забыть о ней, ни забыться от неё.
– Ты целитель-эхор?
– Да, разве это большая тайна?
– Ты лечил эхоров и простых людей? От чего? Скольким помог?
– Это тест после пыток?
– Отвечай и я принесу тебе воды и жидкой глюкозы, так тебе легче станет. – раздражённо произнесла она.
– Да, лечил и тех, и других. Спас эхоров, которые при смерти были. Полностью восстановил женщину, у которой были ампутированы рука и нога, повреждён позвоночник, – устало сказал я. – Зачем это нужно, если вы и так всё знаете? Или спохватились, что вивисекция не даёт плоды, и вы можете потерять единственного эхора, способного возвращать с того света и превращать калек в полноценных людей? – криво усмехнулся я. – Если передумали, и ты сейчас тестируешь меня на лояльность, то предупреждаю – это вам дорого обойдётся.
До пыток я был согласен на всё, а сейчас хрен вам, а не поводок.
– Мне плевать на всё это. – удивила та меня своим ответом.
– Тогда, зачем пришла?
Незнакомка несколько секунд молчала, потом произнесла:
– Мне нужно, чтобы ты вылечил одного близкого мне человека. За его спасение я помогу тебе выбраться отсюда и вернуться домой. А потом и отомстить.
– Вылечить? Спастись? Я чуть живой, девочка. Мне осталось пару дней от силы, а дальше меня ждут банки с формалином или контейнеры с жидким азотом. – со злостью произнёс в ответ, сжимая кулаки.
– Я вытащу тебя сначала, а потом, когда восстановишься, ты поможешь мне. Идёт?
До меня не сразу дошло, что она говорит правду. Потом, решил, что это такая издёвка моих мучителей, мол, покажем тебе призрачный шанс на свободу, а потом, в шаге от него, вернём обратно. Это вполне в духе местных уродов, может быть очередным экспериментом на мне. Впрочем, что я теряю?
– Воду хочу сейчас, потом дам ответ. И глюкозу не забудь.
– Хорошо. – кивнула незнакомка. – Дверь я прикрою на время. Обещаю, что вернусь.
Вновь она появилась через десять минут с небольшой сумочкой на плече.
– Держи воду, в этом флаконе глюкоза, – она протянула мне стеклянную, примерно на сто пятьдесят грамм ёмкость с резиновой пробкой, и полулитровую пластиковую бутылочку с минералкой.
Пока я опустошал то и другое, она достала из сумки два инсулиновых шприца и несколько ампул.
– Это зачем? – насторожился я и взял стеклянный флакон так, чтобы можно было разбить его о край кровати и попытаться ткнуть осколком в лицо противника.
– Здесь витамины, обезболивающее и стимулятор, – ответила она, потом посмотрела мне в глаза. – Нам придётся идти очень быстро и далеко. Не хочу, чтобы ты свалился на середине дороги. Если против или боишься, что обману, то колоть не стану. Но и вытаскивать, рискуя собой, тоже. Решай.