Будучи сосланным в Казань, Крюйс продолжал работать над морским законодательством, которое он не прекращал и, состоя под судом.
Адмирал создает два проекта: о салютации между кораблями Российского царства и Голландских штатов», а так же «Сколько с которого чину следует взыскивать за дачу патента».
Следующий 1714 год был весьма богат на указы и постановления по морской части. Петр торопился. Следовало немедленно заполнить вакуум морского законодательства. В течение 1714 и 1715 года создается как бы «черновик» единого ведения морокой службы.
2 апреля 1714 года царь подписывает указ «о салютации кораблей при городах и крепостях».
29 мая следует его именной указ «о сохранении дисциплины на корабле и подсудности морских и сухопутных военнослужащих людей».
8 июня по судам рассылаются единые правила хранения провианта в море. 5 февраля 1715 года выходит в свет инструкция офицеру командующему кораблем».
Уже спустя два года после оглашения приговора в мазанковой башне Санкт-Петербургского адмиралтейства Петр возвращает из Казани Корнелия Крюйса. Вернувшись, вице-адмирал вплотную начинает заниматься разработкой морского законодательства. В помощь ему определяются: капитаны Госселер, Падден, барон Шафиров и князь Михаил Голицын. И если заморские капитаны вносили в разработку морского законодательства опыт своих государств, то россияне и, в первую очередь, князь Голицын русский дух и опыт войны со шведами.
Сын курского воеводы князь Михаил Михайлович Голицын начал свою службу отечеству солдатом-барабанщиком Семеновского полка. Храбро дрался в первом Азовском походе, уничтожал стрельцов, под Нарвой был ранен в ногу и руку, прикрывая отход русских полков. В 1702 году брал штурмом Шлюссельбург, затем были Нейшанц, Нарва, Митава и многие другие баталии. Особо же отличился Михаил Голицын в сражении при деревни Лесное.
– Ты сражался, как лев! – сказал ему после одержанной победы Петр, расцеловывая героя. – Проси, чего пожелаешь!
Благородный Голицын попросил царя простить своего давнего недруга генерала Репнина.
– Прости, государь Аникиту! – только и произнес.
В Полтавском сражении Голицын командовал гвардией. Именно он с малыми силами вынудил шведов сложить оружие у Переволочны. А затем был год 1714 и славная Гангутская виктория, где снова князь Михаил явил образец мужества и неустрашимости.
И вот теперь он приступал к созданию морского устава. Белое других вопросов занимался Голицын составлением параграфов связанных с размещением на судах морских солдат, перевозкой полков пахотных, проведения десантных высадок.
Пройдут годы и опыт, приобретенный князем Михаилом Голицыным при работе над морским законодательством, даст России новую блестящую морскую победу! Дни и ночи, проведенные им в бдениях за столом, окупятся с лихвой. Но это будет еще не скоро…
Работа над будущим уставом протекала успешно. Сочинители работали не жалея себя. Пример в том подавал сам Петр, проведя за столом по десять-двенадцать часов в сутки.
Однако чем дальне шла работа, тем больше и больше ощущался недостаток информация о последних изменениях в морских законодательствах держав европейских. Конечно, Крюйс и прочие западные капитаны были людьми многоопытными и в морском деле знающими. Но в Россию они прибывали лишь с багажом прошлых лет, а жизнь на месте не стояла.
– Нам не день вчерашний флота англицкого да голландского повторять надобно, – не раз говаривал царь Петр своим единомышленникам, – а брать от оных мореходцев вое лучшее, да такое, что и им самим еще ново будет! Для этого многотрудного дела был нужен человек особый. Найти такого было не так-то престо. Уж больно большие требования предъявлял к нему государь: и чтобы предан был Отечеству своему беззаветно, и чтоб в делах заграничных разбирался, и языками владел многими, и в выведывании сведений тайных искусен был! Притом, должен был быть избранник и в писании искусен. О том, что при всем тем он и моряком должен был быть первостатейным, разговор был особый.
Не день, и не два обмысливал государь кандидатуры для столь важного задания, пока не остановился на одной – Каноне Зотове!
25 января 1715 года перед Петром предстал человек, ставший впоследствии самым деятельным сочинителем наиболее полного морского устава России, посвятивший разработке его всю свою жизнь!
Имя Канона Зотова мало что говорит сегодня большинству из наших соотечественников, а ведь с именем этого человека связаны многие славные страницы отечественной флотской истерии.
И почти всегда рядом с его именем можно поставить слово «первый». Зотов был, по существу, первым русским профессиональным моряком, героем первого победного сражения в открытом море создателем большого количества документов регламентирующих все стороны морской службы я всевозможный учебников для юных моряков. При этом до последних дней своей нелегкой жизни, он же не переставал заниматься совершенствованием морского устава. Жизнь Зотова это по существу и есть история создания первого свода законов русских моряков.
Герой нашего повествования Конон Зотов (второй из сыновей Никиты Моисеевича) родился в 1690 году. Когда юноше исполнилось четырнадцать лет, его в числе других недорослей-дворян отправили в Англию для обучения всяческим наукам.
Конон Никитович Зотов – командир корабля «Девоншир»
Оказавшись за границей, Конон прилежно взялся за науки. Он учил языки и медицину, математику и военное дело. Все было интересно, но душу не волновало: едва выпадала свободная минутка, Конон бежал в порт. Свежий соленый ветер, запах моря и смоленых канатов, смелые мужественные люди – все было ново и сказочно-неправдоподобно для русского юноши, выросшего вдали от морских просторов. Ночи напролет просиживал Конон среди бывалых морских волков, слушая бесконечные истории их странствий и приключений.
Долго боролся Зотов с собой; наконец не выдержал и отписал в Москву отцу, чтоб тот попросил царя разрешить ему учиться на моряка. Прочитал Никита Моисеевич сыновнее послание и понес его Петру.
– Вот, – сказал, – государь, полюбуйся, что шельмец мой пишет. В моряки ему захотелось. Ну, не дурень ли?
– Не твой ли Конон за неполных три года языками многими овладел крепко?
– Мой, государь! – с гордостью молвил Никита Моисеевич.
– А не твой ли Конон книжку бурбонскую о науке фортификации на язык наш переложил весьма складно?
– Мой! – Старик Зотов не понимал, куда клонит его воспитанник.
Подойдя к столу, Петр молча наполнил вином до краев здоровенный кубок.
– Пью здоровье первого российского «охотника», на моря идущего, – Конона Зотова! Виват!
Записи К. Зотова
В тот же вечер написал Никита Моисеевич ответ сыну: «…Что просишь меня с письменным ответом, дабы позволено было тебе от меня. Англии служить на кораблях? Которое письмо изволил великий государь вычесть и… тебя похвалить и за первого охотника на… его государевом любимом деле вменить и десницею своею по письмам благословить и про твое недостойное такой… милости здоровьишко пил кубок венгерского, а потом изволил к тебе с великой милостью писать своею государевой десницей». Письмо же самого Петра было более конкретно. Царь давал понять юному волонтеру, что ему надлежит учить и на каких судах следует плавать. С этого времени между ними завязалась многолетняя переписка, вошедшая сегодня в отечественную историю как важная часть русской культуры начала XVIII века. К чести Конона, по яркости письма он мало в чем уступал своему венценосному учителю.
Четыре года провел Зотов на британских кораблях, многому научился у бывалых мореходов.
В 1711 году, испытывая острую нужду в опытных моряках, Петр вызвал Зотова в Россию. Несколько дней на встречу с родными – и Конон получил назначение на одно из судов зарождавшегося Балтийского флота.
– Наум Сенявин, капитан сей шнявы! – представился ему высокий молодой офицер.
– Зотов, из волонтеров! – пожал его руку Конон.
Так началась дружба, пронесенная через долгие годы и многие испытания…
Три кампании провели Сенявин и Зотов в непрерывных плаваниях. В один из выходов в море случилось несчастье – работавший на мачте с парусами Конон поскользнулся и упал за борт в штормовое море. Спасла Зотова лишь расторопность Сенявина: он отважился на очень смелый маневр, и матросы успели выхватить Конона из кипящего водоворота…
Вскоре приспело Зотову и первое серьезное поручение – перевести из Пернова в Ревель купленный за границей корабль «Перл». Несмотря на ветхий такелаж, необученную команду и свежую погоду Конон выполнил это задание. В том же 1714 году он получил высокое по тем временам звание капитан-поручика. Казалось, карьера царского любимца складывалась весьма успешно. Однако судьба готовила Конону тяжелое испытание. Дело в том, что отец Конона граф Никита Моисеевич (сам Конон графского титула не носил) занимал при Петре двусмысленное положение всешутейшего патриарха и президента всепьянейшей коллегии. Это обстоятельство не могло не сказаться и на отношении при дворе к его сыну.
Предоставим слово историку: «Он (Конон Зотов – В.Ш.) недаром учился в чужих краях, был человеком… с умом живым и увлекающимся. Можно себе представить теперь его положение при дворе, где отец его, по царскому желанию, разыгрывал роль начальника над компанией известных пьянчужек… И вдруг ко всему этому старик Зотов решил жениться, и при дворе задолго начали делать приготовления к свадьбе, которая должна была отправляться шутовским образом».
И Конон не стерпел обиды. Не убоясь царского гнева, он написал Петру резкое письмо. Послание это задело самолюбие Петра.
– Зарвался сын твой! – кричал он на Никиту Моисеевича. – Уже меня поучать начал!
В тот же день последовал указ: «Ехать ему (Конону – В.Ш.) Франции в порты морские, а наипаче где главный флот их. И там буде возможно и вольно жить».