7 апреля (25 марта)
Событие праздника отражено в Священном Писании — апостол и евангелист Лука повествует о том, как Деве Марии явился Архангел Гавриил и принес ей Благую весть (отсюда название праздника) о том, что Она избрана Богом и родит Сына и Бога — Спасителя мира. Этот день — начало тайны Боговоплощения, начало спасения людей.
Благовещение: Дева Мария исправила ошибку Евы
Архангел падший, приняв образ змея, разговаривает с девой, обрученной мужу, и обманывает ее. Это — грехопадение. У жены в раю еще нет имени. Лишь после изгнания из рая Адам даст ей имя Хава, или Ева (см.: Быт. 3:20), что значит «жизнь».
Первое звено греха в человеческом роде, а вместе с ним и косвенная причина смерти — женщина — называется «жизнью», но не в насмешку, а ради пророчества. «Жизнью» должна стать Евина дочка, к Которой тоже придет Архангел, только не падший, а славный. Он придет и скажет: Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою (Лк. 1:28). Таких слов никогда не говорили ангелы людям: ни Моисею, ни Илии, как бы ни были велики эти двое, ни кому-то еще.
Моисей, проживший сорок лет во дворце фараона, еще сорок — в горах среди овец и, наконец, еще сорок в пустыне, предводительствуя евреям, описал в кратких словах историю грехопадения[18]. Лука, врач возлюбленный (Кол. 4:14), спутник Павла и апостол от семидесяти (см.: Лк. 10:1), описал Благовещение[19]. Эти рассказы зафиксированы не только в разные времена, но и на разных языках: Моисей писал на иврите, Лука — на греческом. Но, приложенные друг к другу, эти рассказы образуют подобие зеркального отражения. Все главные черты в них тождественны друг другу, и только знак «минус» рассказа Моисея меняется на знак «плюс» в Евангелии.
Если Господу было угодно родиться от Жены, то почему Он не родился сразу от Евы? Зачем нужна была эта длинная, кровавая и запутанная трагедия, называемая историей? Неужели наш мир для Него — подобие театра? Конечно, нет.
Причина в том, что нельзя, невозможно родиться Богу от любой жены. Любой куст может стать Неопалимой купиной, если Бог того захочет, но не всякий человек может быть вместилищем наивысшей благодати. В большинстве случаев куст сгорит в пламени Божества, а говоря евангельски, и мехи прорвутся, и вино вытечет (ср. Мф. 9:17).
Все женщины имеют одну природу, и детородные органы их приспособлены к вынашиванию и рождению. Но не все женщины имеют одни лишь мысли, одну чистоту, одну молитву, одно желание — служить только Единому и больше никому. Господь воплотился и стал человеком, как только нашел Ту, от Которой стало возможно Боговоплощение.
Вся история мира до Рождества, по словам Иоанна Дамаскина, двигалась в сторону рождения человечеством лучшего цветка — Богородицы. И в слове «Богородица», — говорит Дамаскин, — помещается весь Промысл Божий о ветхозаветном мире.
Если Господу было угодно родиться от Жены, то почему Он не родился сразу от Евы? Зачем нужна была эта длинная, кровавая и запутанная трагедия, называемая историей? Причина в том, что нельзя, невозможно родиться Богу от любой жены.
Ради этого — избрание одного человека, Авраама. Ради этого — дарование Аврааму потомства и превращение этого потомства в многочисленный народ. Ради этого — дарование народу Закона[20]: нужно было отделить и оградить этот народ от всех прочих, чтобы в недрах его вырастить Деву, достойную стать Матерью Мессии.
И вот Она родилась.
Уже прошли незаметные для посторонних глаз годы жизни при храме Иерусалимском — годы, овеянные тайной, пронизанные благодатью; годы, прожитые под недремлющим взором Всевидящего Ока. Уже девочка стала девушкой, и в храме больше оставаться было нельзя. Уже обручили Ее вдовцу из Ее же колена, который должен был хранить и оберегать врученное ему сокровище.
Она никогда не была праздной. За годы жизни в храме Она привыкла чередовать молитву с работой, а работу с чтением и богомыслием. И тогда Она тоже была занята делом, когда, не отворяя дверей, в Ее доме появился Архангел Гавриил.
На одних иконах Благовещения Дева прядет. Это скорее символ, чем факт, поскольку в Ее чреве и от Ее кровей для Бесплотного соткалась Плоть. Прядение указывает на это.
На других иконах Она читает. Читает, конечно же, Писание и, быть может, те самые слова, где говорится: Се, Дева во чреве примет и родит Сына (Ис. 7:14).
Так или иначе, книга больше подходит: ее многочисленные буквы, точки и крючочки так похожи на обилие ветвей и листвы на дереве[21], — а Дева Мария исправила Евину ошибку, загладила прежнее непослушание. В листве райского дерева спрятался змей, а в буквах этой Книги таится небесный смысл. Там, у дерева, праматерь была в высшей степени нерассудительна, доверчива, поспешна в решениях. Здесь Мария проявляет сдержанность и мудрость. Она проявляет наличие у Нее духовного опыта, редкого, почти невозможного для Ее отроческих лет.
Совсем недавно тот же Архангел, Гавриил, предстоящий пред Богом (Лк. 1:19), явился в храме священнику Захарии и возвестил о будущем зачатии Предтечи. Тогда старый священник смутился, и страх напал на него (Лк. 1:12). Когда же Дева Мария увидела небесного гостя, Она смутилась и размышляла, что бы это было за приветствие (Лк. 1:29).
Разница очевидна: священник боится, Дева размышляет. Она смотрит на гостя молча, так, словно Она привычна к посещениям сверху. Она молчит и рассуждает в себе. Это проявление дисциплины ума высшей пробы; это аскетическая зрелость высшего порядка.
Никакой мистический экстаз не овладевает Ею помимо Ее воли. Она предельно собранна. Она вслушивается в слова Гавриила, а тот объясняет Деве, что пророчества исполняются. На языке понятий, доступных только уму и сердцу истинных израильтян, чающих утехи Израилевой, Гавриил говорит о рождении Сына, Которому будет дан престол Давида, Который воцарится над домом Иакова и Царству Которого не будет конца.
Дева слушает.
Надо думать, что Она не просто слушает, но слушает и молится, силясь почувствовать, обман ли это, подобный шепоту змея в Раю, или правда Божия. Один раз Она позволяет Себе вопрос: как будет это, когда Я мужа не знаю? (Лк. 1:34). В ответ Гавриил говорит о Духе Святом и о Силе Всевышнего, Которые имеют найти на Нее и осенить Ее (ср. Лк. 1:35).
Дух Святой — это Утешитель, а Сила Всевышнего — это Слово Божие и Сын. Он здесь, Он смотрит на Ту, Которая будет Его земной Матерью. Он ждет Ее согласия. Ведь еще не произошло зачатие. Еще только идет диалог Ангела и Девы. Вся история мира истончилась до слабости нити. Испугайся Дева, скажи: «Я боюсь! Отойди от Меня», — и Ангел отойдет, а история продолжится. Продолжится поиск земной Матери для Безлетного Сына.
Мария не должна отказываться ни из чувства недостоинства, ни из чувства страха. Она должна быть выше Моисея, который, слыша повеление идти в Египет и уводить народ, то ссылается на дефект речи, то спрашивает, что именно ему говорить израильтянам.
Дева отвечает: Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему.
Все!
Двери души Марии раскрыты воле Божией и замыслу о Ней, а через Нее — о всех нас. Человечество в Ее лице сказало Богу: «Да!» Человечество сказало: «Приходи! Приходи тем чудным и неожиданным способом, которым Ты решил прийти».
Вся история мира до Рождества, по словам Иоанна Дамаскина, двигалась в сторону рождения человечеством лучшего цветка — Богородицы. И в слове «Богородица», — говорит Дамаскин, — помещается весь Промысл Божий о ветхозаветном мире.
Бог, уважающий свободу человека, получает человеческое разрешение на то, чтобы творить втайне от праздных взглядов Свои великие дела, открытые и понятные одним только смиренным душам. Об этом скоро Сама Мария пропоет, встретившись с матерью будущего Предтечи: низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем (Лк. 1:52–53).
Наши молитвы в большой части своей повторяют однажды сказанные ангелами слова. Мы поем, вслед за серафимами, на литургии: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». Мы читаем и поем Трисвятое. Мы начинаем утреню ангельскими словами: Слава в вышних Богу, и на земле — мир, в человецех благоволение (Лк. 2:14).
К Божией Матери мы тоже обращаемся ангельскими словами. Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою, — говорим мы Ей вслед за Гавриилом. Эти слова повторяются часто, далеко выходя за рамки праздника Благовещения. Вплотную к ним примыкают длинные похвалы великолепного акафиста Благовещению, каждая строчка которого слаще рахат-лукума:
Радуйся, Лествице, Ею же сниде Бог,
Радуйся, мосте, приводяй сущих от земли на Небо…
Радуйся, столпе огненный, наставляй сущия во тьме,
Радуйся, покрове миру, ширший облака… —
все эти похвалы рождены архангеловым голосом и радостью об исполнившихся пророчествах.
А что же сам Гавриил? Исполнив то, что было велено ему, и услыхав слова согласия от Девы, он видел, как зачинается в Ее чреве и принимает плотский образ Господь, и с благоговейным страхом покинул скромный дом в Назарете.
И отошел от Нее Ангел (Лк. 1:38).
Вход Господень в ИерусалимВербное воскресенье. За неделю до Пасхи
После воскрешения праведного Лазаря Господь въезжает в Иерусалим на осле, и народ встречает Его как Царя. Это событие описывают все евангелисты. Им открывается последняя страница общественного служения Господа. Сразу после этого начинается Страстная седмица — неделя страданий, издевательств, распятия и смерти ради спасения оставивших своего Бога людей.
Вход Господень в Иерусалим: праздник радости и скорби
Вход Господень в Иерусалим… Мы празднуем священное событие, описанное в Евангелии и предсказанное пророками. Христос вошел в Иерусалим и принял царские почести от народа, Его окружавшего.
О Христе было много толков и кривотолков. «Пророк, пришедший в мир», — говорили о Нем. «Возможно, Царь», — думали о нем иудеи, желая короновать Его, в особенности когда Он накормил много тысяч людей пятью хлебами. Таких царей, конечно же, приятно было иметь. «Обманщик или лжец», — так думали о Нем обезумевшие от своей мнимой мудрости начальники еврейского народа. На самом деле Христос не принимал на земле того поклонения, которого Он заслуживал как Сын Божий и Царь Вселенной. В претории, когда солдаты били Его, кланялись Ему, преклоняли колени, они называли Его «царь иудейский», но это была издевка. Тогда Христос был увит тернием и избит до неузнаваемости.
За неделю до этого Господь входит в Иерусалим. Люди увидели во входящем Христе — Царя. Он въехал в город не на коне, как завоеватель или триумфатор, как это было в обычае у всех народов. Он въехал в Вечный город на осленке, на кротком животном.
Об этом было сказано у пророков. Говорит об этом пророк Захария в девятой главе: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной».
Момент был настолько торжественным, что, быть может, история Израиля могла повернуться иначе.
Вообще о Христе так много сказали пророки, что эти пророчества, собранные воедино, буквально сопровождают всю жизнь Спасителя. Говорится и о Его зачатии и рождении от Девы, о месте рождения, о многих обстоятельствах Его жизни — например, о чудесах, о том, что по Его слову хромой вскочит, как олень, и ясно заговорит немой, откроются глаза слепых, — о Его входе в Иерусалим, о распятии между разбойниками, о многом и многом говорится у пророков. И нет оправдания всем тем, кто веками читал пророков и распял Того, о Ком они говорили.
Один из пастырей-проповедников говорит так: «Если бы мы прочли о молодом офицере-корсиканце, который окончил артиллерийское училище, храбро проявил себя во время уличных боев в одной из европейских столиц, потом захватил власть и разделил ее с двумя подобными ему, затем упразднил их от власти и стал императором, затем хотел завоевать весь мир, а закончил свою жизнь на маленьком острове, разве каждый человек, близко или не очень знакомый с историей Европы, читавший какие-то исторические книги, не узнал бы в этом человеке Наполеона? Ну конечно, узнал бы. Так вот, мы назвали, скажем, шесть-семь-восемь сколь-либо важных событий из его жизни, а о Христе сказано гораздо более — десятки и сотни пророчеств содержатся в Библии». В частности, одно из них — о вхождении в Иерусалим.
Дети, вечно близкие к Богу, вечно приводимые Богом в пример, — ибо Господь говорил: «Если не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3), — дети узнали в Нем Царя. Они восклицали: «Осанна Сыну Давидову!» Они подвигли взрослых стелить по дороге ослику под ноги одежды, срезали пальмовые ветви, которые мы, за неимением пальм, заменяем расцветшей вербочкой, и махали Христу — перед Ним и позади Него, и выражали свою бурную радость.
Фарисеи в это время зеленели, и каменели от злобы, и говорили: «Скажи им, пусть замолчат». Потому что приветствия, обращенные ко Христу, были мессианскими. Никого, кроме Мессии, так приветствовать было нельзя. В ответ на эти упреки Христос говорил: «Если они замолчат, то камни возопиют». То есть момент был настолько торжественным, что, быть может, история Израиля могла повернуться иначе. Они могли узнать Обещанного и Долгожданного, они могли поклониться Ему и признать Его и, быть может, все пошло бы по-другому. Но нет! Конечно же, и Крест был тоже предсказан, и тридневное Воскресение. И народу нужно было только порадоваться малое время, чтобы затем теми же устами через совсем короткое время прокричать: «Отдай нам Варавву, а Этого распни!»
Такие жуткие метаморфозы происходят и в душе отдельных людей, и в душах целых народов. Мы по себе знаем, как часто переменчиво наше сердце, как мечется от любви к ненависти, от поклонения к презрению. Так случилось и с тем народом, который Господь Сам избрал. Но пока Господь принимает от них поклонение и торжественные крики. Глаза Его, впрочем, думаю, были скорбны. Он зрит дальше и вглубь, видит ожидающее Его отвержение, оплевание, осмеяние и распятие. Поэтому Он не прельщается непостоянной любовью волнующегося людского моря.
Мы по себе знаем, как часто переменчиво наше сердце, как мечется от любви к ненависти, от поклонения к презрению. Так случилось и с тем народом, который Господь Сам избрал.
Если люди ищут славу у других людей, желают быть известными и принимать поклонение и торжественные крики, это говорит об их глупости и о похожести их душ на душу сороки, на привычку хватать блестящее независимо от его достоинства.
Христос, конечно же, со скорбью смотрит на тех, кто Его приветствует. Иерусалим принимает Своего Царя. Иерусалим не узнал своего посещения по-настоящему, и об этом Господь плакал ранее, наблюдая за священным городом с высоты Елеонской горы. Господь говорил: «Если бы ты узнал время твоего посещения. Но запрут детей твоих в тебе, и осадой обложат тебя, и побьют живущих в тебе, и придет на тебя многое зло за то, что ты поступаешь неправильно» (см.: Лк. 19:42–44). В таком смысле Господь говорил о грядущем на Иерусалим будущем разрушении, наказании за отвержение Мессии.
Поэтому праздник Входа Господня в Иерусалим радостный, как и все остальные, но и скорбный. Он вводит нас в печальные дни Страстной седмицы, когда человек верующий должен день за днем прожить последнюю неделю жизни Христа на земле. Великий Понедельник, Великая Среда… — все эти дни дают нам возможность ощутить себя близ Спасителя, входящего в Иерусалим на грядущие Ему страдания.