Созвездие рязанских маршалов — страница 7 из 30

С началом Великой Отечественной войны нацистский молот тяжелее всего ударил в районе западной Белоруссии, где находился А.И. Прошляков.

Маршал описывал эти дни как одни из самых тяжёлых периодов в жизни:

«На здание штаба армии сбросила свой бомбовый груз группа пикирующих бомбардировщиков. Нам пришлось оставить здание штаба, выпрыгивая в окно. По поведению ряда работников из личного состава такого большого штаба, как штаб армии, в первые дни войны можно, к сожалению, сделать вывод о тех упущениях, которые имели место в обучении и воспитании нами подчинённого нам личного состава в мирное время. Это привело к тому, что имели место проявления крайней растерянности и незнания, как себя вести в конкретно складывающейся боевой обстановке. Многих обуял инстинкт самосохранения. Дело доходило до того, что во время бомбёжки здания штаба некоторые работники залезли под столы или головы накрыли стульями, как будто это могло в какой-то мере сохранить жизнь при прямом попадании в помещение бомбы или обрушения здания».[145]

Выяснить обстановку было невозможно. По свидетельству А.И. Прошлякова, на тот момент, как у него самого, так и у других начальников родов войск, ни радио, ни проводной связи с войсковыми инженерами, инженерными частями, с Брестским укреплённым районом и управлением начальника работ не было.

Более того, как показал дальнейший анализ ситуации, с имевшимся на тот момент штатом, само управление инженерными частями, а, значит, и организация инженерного обеспечения боевых действий соединений были практически невозможными. В лучшем случае, они могли быть в роли консультантов-советников общевойскового командования, выполнявшими их отдельные поручения, подчас не имевшие ничего общего с деятельностью своего рода войск.

А.И. Прошляков – начальник инженерных войск 4-й армии, 1939 г.

Войсковые сапёрные подразделения и части, также как и общевойсковые части и соединения, принимали участие в отражении наступавшего противника, в основном в качестве пехоты, и несли большие потери. Не имея в достаточном количестве инженерных средств, они не могли должным образом организовать инженерное обеспечение оборонительных действий своих соединений и существенно влиять на подготовку намеченных командных тыловых оборонительных сооружений. Наступление противника было настолько стремительным, что к концу первого дня он продвинулся на восток на 30 километров, а на второй день ещё на 100 с лишним километров.

Утром 25 июня командующий войсками 4-й армии приказал А.И. Прошлякову направиться в Слуцкий укреплённый район и установить его состояние и боеготовность. Что же увидел там А. Прошляков? – Перед ним предстала неприглядная картина: огневые сооружения были демонтированы и присыпаны грунтом. Никаких «уровских» подразделений в них не было, не было даже их охраны.

В населённых пунктах царила атмосфера растерянности и паники, создаваемая среди жителей самими военнослужащими, пересекавшими в одиночку и группами, с оружием и без него, старую границу с панской Польшей. Они и рассказывали в населённых пунктах о видимых или слышанных ужасах, о слабости Красной Армии, не способной, по их мнению, противостоять немецкой военной мощи. Они пугали неминуемой гибелью и вселяли в людей чувство безысходности и страха.

Таким образом, ситуация сложилась тяжелейшая, порождавшая к тому же целый ряд вопросов. Получается, что к началу войны Брестский укреплённый район достроить не успели, а Слуцкий разоружили на одном из главных направлений к столице. Ни на реке Буг, ни на старой границе укреплённые районы не смогли сыграть той роли и не выполнили тех задач, для решения которых они создавались. К тому же на них были израсходованы колоссальные государственные средства.

Решать задачи инженерного обеспечения действий войск и, прежде всего, по задержке продвижения танков противника, приходилось довольно примитивно, с использованием подручного материала. Для этого приходилось устанавливать деревянные надолбы, устраивать лесные завалы, отрывать противотанковые рвы, ловушки, перекапывать дороги, разбирать или сжигать мосты, а некоторые из них готовить к взрыву.

«От фронта нам так и не было подброшено на мин, ни взрывчатых веществ, ни другого инженерного имущества. Всё же то, что мы делали, был примитив, который всерьёз и надолго задержать армаду танков противника и защитить наши войска от бомбовых ударов авиации противника не мог, и мы продолжали небольшими отрядами сколь возможно сдерживать, замедляя победное шествие по дорогам, хотя и понёсших потери, но достаточно ещё боеспособных немецких дивизий».

Заботой командования 4-й армии была организация обороны на рубеже реки Березины, с целью – не допустить дальнейшего продвижения немцев на восток. Лично на А.И. Прошлякова возлагалась задача по обеспечению отходивших частей армии переправой их на восточный берег Березины и одновременно исключению возможности захвата немцами существующих мостовых переходов. Их в полосе армии было четыре – деревянные высоководные мосты у Шатково и Стасевки (их А.И. Прошляков построил ещё в 1934 году), шоссейный бетонный мост у северной окраины Бобруйска и железнодорожный мост южнее крепости.

Бои за Москву.

Дмитров, 1941 г.

Нужно было срочно искать и собирать взрывчатку по частям гарнизона, так как у отходивших войск её уже не было. Было принято решение взрывать только шоссейный бетонный мост, а деревянные сжечь. После проведения подрыва одного из мостов, у А.И. Прошлякова состоялся телефонный разговор с членом Государственного комитета обороны (ГКО) К.Е. Ворошиловым, который, не сдерживая себя в выражениях, напустился на Прошлякова, извергая гром и молнии. – Он был возмущён подрывом рогачевских мостов, благодаря чему оказался отрезанным от восточного берега наш бронепоезд.

Мост Дмитровского шоссе через канал Москва – Волга в районе города Яхромы после подрыва, декабрь 1941 г.

Ворошилов потребовал доложить, кто рвал мосты и чьим распоряжением. А. Прошляков ответил, что мосты рвал он распоряжением командующего войсками армии. К.Е. Ворошилов пригрозил ему трибуналом. Позднее было проведено расследование, домашний арест был снят, и А.И. Прошляков приступил к исполнению обязанностей по должности.

В последующем события развивались так: 4-й армии было приказано подготовить и занять оборону по реке Проня от Чаус до Пропойска и по реке Сож от Мстиславля до Кричева. А. Прошляков принял непосредственное участие в строительстве Гомельского рубежа, который вначале оборудовала 132-я стрелковая дивизия.

15 июля 1941 г. немецкие танки, используя переправу отходивших от Днепра отдельных машин и подвод наших войск по мосту через реку Проня у Пропойска, переправились вместе с ними и захватили мост, обеспечив переправу своих войск, они захватили Пропойск. Наши войска начали отход. Допустить переправу немцев через реку Сож и захват плацдарма было нельзя. Мост был взорван.

В то же время войска 4-й армии обеспечили выход 13-й армии, в том числе и 132-й стрелковой дивизии, из района восточнее Быхова, Могилёва, заставили часть дивизий Гудериана приостановить наступательные действия вдоль Варшавского шоссе и задержаться на реке Сож.

Следует сказать, что на этом рубеже, исключительно важном в военном отношении, совершенно случайно встретились наши земляки, будущие Маршалы Победы – генерал-майор С.С. Бирюзов и генерал-майор А.И. Прошляков. Перед ними стояла задача: во что бы то ни стало, остановить врага на этом рубеже. Удалось ли им это сделать? Обратимся к их воспоминаниям.

А.И. Прошляков писал:

«Соединения 4-й армии вынуждены были садиться в оборону, не успев доукомплектоваться и довооружиться. Из-за недостатка времени рубеж в инженерном отношении был подготовлен слабо».[146]

С.С. Бирюзов так оценивал обстановку этих первых трудных дней войны:

«Весь этот район, казалось, был залит кровью и объят пламенем. Горело всё: подожжённые гитлеровцами деревни, подбитые танки, автомашины. Смрад и дым висели над землёй непроницаемой завесой».[147]

Новый фронт. Новая должность

Ставка Верховного Главнокомандующего с целью облегчения управления войсками, действующими под Смоленском, создала новый Центральный фронт. Начальником инженерных войск фронта был назначен А.И. Прошляков.

Однако на этой должности он служил недолго. С приходом нового начальника инженерных войск, стал его заместителем. Обязанностью А.И. Прошлякова в этот период было непосредственное руководство и оказание помощи в организации инженерного обеспечения боевых действий войск на наиболее ответственных участках в полосе фронта.

И нужно сказать, что наиболее ощутимой была его помощь войскам, когда он привозил с собой мины и взрывчатые вещества. Следует отметить, что небольшое количество мин и взрывчатых веществ инженерные войска стали получать из Центра, но больше организовывали их производство сами из всяких суррогатных взрывчатых веществ на деревообрабатывающих предприятиях.

К середине августа немецкое командование, обеспокоенное активизацией боевых действий наших войск на правом фланге его центральной группировки, действующей на московском направлении, предприняло наступление крупной группировкой на юг на Кричев-Унечском направлении, окружая нашу гомельскую группировку и одновременно выходя во фланг Юго-Западного фронта.

13-я армия, отражая наступление превосходящих сил 2-й танковой группы немцев, отходила на Климовичи, Костюковичи, 21-я армия с боями отходила на Гомель. 63-й стрелковый корпус был окружён противником восточнее Жлобина и вёл бои в окружении. Командующий Центральным фронтом генерал-лейтенант М.Г. Ефремов, обеспокоенный отходом 13-й армии, направил в её полосу всё, что только имел фронт в своём распоряжении. Туда же, в Костюковичи, был направлен и А.И. Прошляков с противотанковыми минами, для упрочения противотанковой обороны армии на унечском направлении.

Позднее Алексей Иванович писал:

«К великому сожалению, фронт армиям мог помочь только минами, взрывчатыми веществами, шанцевым инструментом и советом. В это время у нас не было ни фронтовых инженерных частей, ни инженерных частей резерва Главного командования».

Надо сказать, что темп продвижения противника был замедлен, но остановить его армия не могла и продолжала отход на юго-восток, увеличивая разрыв с 21-й армией. В него-то и вклинились 2-я немецкая армия и 2-я танковая группа.

В августе 1941 г. полковник А.И. Прошляков был назначен на должность заместителя начальника инженерных войск Брянского фронта, призванного предотвратить подступ фашистов к Москве. А в октябре 1941 г. по приказу ставки Верховного Командования выехал в Тулу для организации её обороны, где принял меры по более активному привлечению войск 50-й армии и местного населения для решения поставленной задачи.

С сентября 1941-го по январь 1942 гг. Алексей Иванович Прошляков, в должности заместителя начальника инженерного управления Брянского фронта, руководил строительством тыловых оборонительных рубежей, в том числе и Тульского рубежа, сыгравших большую роль в срыве плана захвата Москвы.

Как известно, в конце сентября 1941 г. началась великая битва под Москвой, которая является одним из крупнейших событий Второй мировой войны. Она продолжалась более полугода и включила в себя ряд оборонительных и наступательных операций, проведённых советскими войсками.

Каково было состояние инженерных войск к началу битвы? Надо сказать, что меры, принятые Главным командованием Красной Армии по организации инженерных войск, их укреплению и подготовке командных кадров, к началу битвы под Москвой благотворно сказались на их состоянии, количественном росте, формировании дивизионных сапёрных батальонов, военно-строительных частей и т. д.

В битве под Москвой принимали участие в общей сложности от 30 до 50 процентов, а в среднем 41 процент инженерных частей армейского и фронтового подчинения, входивших в состав действующей армии на всём советско-германском фронте, что характеризует степень массирования их на направлении главного удара.

Надо отметить, что уже 18 июля 1941 г. Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ о строительстве оборонительных рубежей для прикрытия подступов к Москве на волоколамском, можайском и малоярославском направлениях. К концу сентября система рубежей включала Вяземскую и Можайскую линии обороны и Московскую зону обороны.

Особо хочется подчеркнуть, что Московская зона обороны подготавливалась по решению ГКО СССР от 12 октября 1941 г. и включала полосу обеспечения и два рубежа: основной, проходивший по линии Хлебникове, Сходня, Звенигород, Кубинка, Наро-Фоминск и далее по Пахре до Москвы-реки, и городской, проходивший по окраинам Москвы и, в свою очередь, состоявший из трёх оборонительных полос. К обороне был подготовлен и город. Кроме того, были оборудованы позиции флангового обеспечения, построенные к северу от Москвы – на восточном берегу канала имени Москвы и к югу от Москвы – на линии Подольск, Серпухов. Общая глубина местности, оборудовавшейся в инженерном отношении для обороны войск на московском направлении, достигала 300 км.

Каждый рубеж или полоса обороны должны были включать в себя систему в основном заблаговременно подготовленных батальонных районов обороны с соответствующим фортификационным оборудованием, огневые точки и позиции, а также заграждения и пункты управления. Таким образом, одной из важных задач инженерных и строительных частей в оборонительный период было создание оборонительных рубежей с участием населения Москвы и Московской области.

Важную роль в обороне Тулы, а, следовательно, и в обороне Москвы от танковых полчищ Гудериана сыграли оборонительные сооружения, как на непосредственных подступах, так и в самом городе, заблаговременно созданные сапёрами и жителями города под руководством полковника А.И. Прошлякова, бывшего в то время заместителем начальника Инженерного управления Брянского фронта. Из инженерных частей на устройстве заграждений и приспособления Тулы к обороне использовались 70-й инженерный, 5-й и 451-й отдельные сапёрные батальоны.[148]

Второй важной задачей инженерных войск, как в период подготовки обороны, так и в ходе её, было создание заграждений всех видов, особенно минновзрывных и в первую очередь противотанковых. Кроме минновзрывных, проволочных и других противопехотных заграждений были применены и электризуемые заграждения.[149]

Защитники Тулы проявили героизм и отвагу. В районе Тулы в октябре сражались ослабевшие в тяжёлых боях соединения 50-й армии Брянского фронта. Из инженерных частей в 50-й армии в это время были 5-й отдельный сапёрный батальон и приданный из состава фронта 573-й отдельный сапёрный батальон. Вместе с войсками Тулу обороняло всё население города, способное носить оружие. Противник подошёл к Туле 29 октября. Три дня шли ожесточённые бои, все атаки врага были отбиты. Гитлеровцы потеряли только на окраине Тулы около 100 танков.

Оборона Тулы октябрь-декабрь 1941 г. Инженерные укрепления города

Неожиданностью для противника в это время было применение специальными подразделениями наших инженерных войск мин и фугасов замедленного действия и управляемых по радио фугасов. В октябре 1941 г. в тылу противника было взорвано несколько хорошо охраняемых мостов и других важных объектов.

В первых числах ноября наступление противника на Москву, начатое 30 сентября, было остановлено почти на всех направлениях.

В силу недостатка минновзрывных средств, которые являлись наиболее эффективным заграждением против атакующих танков противника, пришлось всё в более широком масштабе на подступах к Москве возводить противотанковые рвы, эскарпы и контрэскарпы, лесные и минированные завалы, противотанковые ежи и надолбы и т. п. Общая длина лесных завалов, возведённых под Москвой, составила 1 500 пог. км, а фортификационных противотанковых заграждений – около 600 пог. км.

Необходимо отметить, что непрерывные контратаки наших войск, а также возведённые противотанковые заграждения, сплошные разрушения на дорогах и минные поля резко снизили темпы продвижения танков противника; в начале декабря наши войска остановили наступление немецко-фашистских армий, а затем перешли в решительное контрнаступление.[150]

Успешно действовала на стыке Западного и Юго-Западного фронтов вторая оперативная группа заграждений в составе девяти инженерных батальонов под командованием генерал-майора инженерных войск В.Ф. Зотова. Группа действовала в районах Каширы, Ряжска, Рязани и установила свыше 100 минных полей.

Анализируя опыт применения советскими войсками инженерных заграждений в обороне под Москвой, командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков в донесении Председателю Государственного Комитета Обороны 8 декабря 1941 г. писал:

«Применение противотанковых мин даёт всё больший эффект. Если за ноябрь месяц с.г., по неполным данным, было подорвано на минах 29 танков и 1 бронемашина, то в период с 1 по 4.12.41 г. только в двух армиях, 5-й и 33-й, подорвалось 17 танков и 2 бронемашины. Это объясняется, прежде всего тем, что в последних боях значительно улучшилось взаимодействие с сапёрными частями на поле боя.[151]

Подразделения сапёров-истребителей с противотанковыми минами выдвигались на направление движения танков и устанавливали быстро мины, иногда в непосредственной близости от танков противника. В бою у деревни Акулово заградительным огнём артиллерии танки были загнаны на минные поля, где и понесли большие потери. Были приняты меры к распространению этого опыта взаимодействия во всех армиях фронта.[152]

В широких масштабах развернулась боевая деятельность войсковых, армейских и фронтовых инженерных частей и подразделений в оборонительных операциях под Москвой. Они строили оборонительные сооружения полевого и долговременного типа; выделяли из своего состава руководителей и инструкторов на оборонительные работы, к которым привлекались стрелковые войска и гражданское население; ремонтировали и прокладывали дороги, а при вынужденном отходе войск разрушали их. Инженерные части и подразделения активно вели борьбу с танками противника и обеспечивали борьбу с ними других войск. С этой целью они широко осуществляли манёвр средствами заграждения, минировали местность, действовали в группах истребителей танков, проявляя при этом мастерство, стойкость, самоотверженность и мужество.

Рассмотрим на примерах некоторых инженерных частей и подразделений, какие конкретные задачи пришлось им решать в ходе контрнаступления наших войск под Москвой.

Обеспечивая наступление войск правого крыла Западного фронта, войсковые, армейские и фронтовые сапёры в декабре 1941 г. строили ледяные и мостовые переправы через канал Москва – Волга (сапёры рот 71-й и 47-й стрелковых бригад, 244-й отдельный сапёрный батальон), участвовали в штурме огневых точек противника, делали проходы в его минновзрывных заграждениях, прикрывали минными полями фланги наступающих войск.

Строительство укреплений и баррикад на улицах Тулы, ноябрь-декабрь 1941 г.

Замечательные образцы мужества и находчивости показали сапёры 2-го гвардейского отдельного сапёрного батальона 8-й гвардейской стрелковой дивизии и сапёрной роты 17-й стрелковой бригады 7–8 декабря 1941 г. при уничтожении опорного пункта противника в Крюково. В этом бою сапёры не только обеспечили проходами в заграждениях противника атакующие части, но и сами активно участвовали в уничтожении отдельных огневых точек врага. Двигаясь по ходам сообщения, отрытым в снегу, они скрытно подползали к окопанным вражеским танкам и взрывали их зарядами ВВ.

С началом отхода войска противника стали особенно широко применять минновзрывные заграждения и всякого рода разрушения. Поэтому в ряде случаев инженерным подразделениям приходилось идти впереди наших наступавших танков, разведывая и снимая мины противника (146-й отдельный сапёрный батальон 16-й армии в районе Подпорино, Хованское, Еремеево, что в 10 км юго-западнее Крюково).

На левом крыле Западного фронта при обеспечении ночного штурма города Михайлов 7 декабря 1941 г. сапёры 607-го отдельного сапёрного батальона в течение нескольких часов сняли свыше 830 мин.

В последующем, при развитии наступления, благодаря героическим усилиям 103-го отдельного инженерного батальона и 269-го отдельного сапёрного батальона, войска 49-й армии без задержек переправились через реки Протва и Ока, в результате чего были созданы благоприятные условия для стремительного преследования и овладения с ходу крупным узлом дорог – областным центром – городом Калуга.

Обеспечивая подготовку войск к прорыву обороны противника, инженерные части и подразделения вели инженерную разведку, устраивали проходы в заграждениях, в исходных районах руководили фортификационным оборудованием позиций пехоты и танков.[153]

В ходе наступления сапёры в составе штурмовых групп уничтожали отдельные мощные огневые точки противника, обеспечивали форсирование рек, подготавливали и поддерживали в проезжем состоянии дороги. Они наводили, строили, оборудовали и содержали переправы через реки Москва, Истра, Ока, Угра, Нара, Руза, Лама и др. Наибольшее распространение в зимних условиях получили ледовые переправы.

* 27-е управление оборонительного строительства РГК было сформировано в средине мая 1942 г. в соответствии с постановлением ГКО от 5 мая 1942 г. В июле 1942 г. начальником 27-го управления оборонительного строительства РГК был полковник И.Е. Прусс.

*05 июля по 9 сентября 1942 г. части и подразделения 27-го управления оборонительного строительства возводили оборонительные рубежи Брянского фронта в Рязанской области.[154]

Обстановка в Московской зоне обороны. Инженерное обеспечение боевых действий войск зимой. Южный фронт

Очень интересные сведения имеются в отчёте о боевых действиях инженерных войск Брянского фронта за август 1942 г. Вот как оценивается в них оперативная обстановка в Московской зоне обороны:

«Наблюдение за минными полями проводится противником круглосуточно. Отмечается увеличение мин и сюрпризов из ВВ непосредственно в проволочном заграждении и на подходах, и проволоке.

Опросом пленного установлено – в районе выс. 214, б вост. МЦЕНСК, перед проволокой расположены минные поля, документацию по расположению минных полей взяла с собой та часть, которая ушла, а солдатам передано было, что перед проволокой сплошные минные поля.

Перед фронтом 48-й армии противник продолжал совершенствовать занимаемый рубеж обороны, развивая сеть ходов сообщения, увеличивая количество блиндажей и подготавливая их к холодному времени года, строил новые ДЗОТы и продолжал развивать систему заграждений.

Опросом пленного взятого у раз. ДИШНЯ установлено, что противник готовится к зиме: оборудуют блиндажи, стеклят окна, навешивают двери, устраивают нары».

Таким образом, анализ показаний пленных позволил нашему командованию сделать вывод о том, что противник переходит к долговременной обороне на всём участке фронта.

А.И. Прошляков отличился в оборонительном этапе битвы за Москву, участвовал в подготовке Тульского оборонительного рубежа и строительстве укреплений вокруг Тулы, которые противнику так и не удалось прорвать.[155]

В связи с этим, хотелось бы, уважаемый читатель, представить в полном объёме уникальный архивный документ – выписку из «Указаний по инженерному обеспечению боевых действий войск зимой».[156]

Для нас он особенно интересен тем, что подготовлен А.И. Прошляковым, рисунки выполнены им от руки, напечатаны на пишущей машинке и разосланы в войска. И, что особенно важно – эти рекомендации основаны на боевом опыте А.И. Прошлякова.

Весь предыдущий опыт первых месяцев войны, пройденных А.И. Прошляковым с тяжёлыми кровопролитными боями от границы нашей Родины до подступов к Москве, нашёл отражение в этом документе. Война многому учила в бою, в тяжёлых буднях отступления, в позиционных сражениях не на жизнь, а на смерть. Самоотверженный труд сапёров, инженерных войск по подготовке позиций к противостоянию с противником приобретал особый смысл по мере перехода подразделений Красной Армии от обороны к наступлению, разворачиванию всё более широких линий фронта с глубоким тыловым обеспечением.

В ходе войны мы учились воевать грамотно, с меньшими потерями, тщательно разрабатывая и подготавливая каждую новую войсковую операцию. А.И. Прошляков хорошо осознавал растущее значение инженерного обеспечения таких операций, понимал необходимость высокой готовности сапёрных батальонов и других подразделений к участию в них.

Боевая деятельность А.И. Прошлякова на первом этапе войны была высоко оценена командованием. Уже в январе 1942 г. он был назначен заместителем командующего – начальником инженерных войск Южного фронта. В этой должности Алексей Иванович принимает участие в операции по освобождению Харькова. В служебно-боевой характеристике А.И. Прошлякова от июля 1942 г. сказано:

«Отличный командир-сапёр, имеет богатый служебный и боевой опыт. Культурный, грамотный, умеющий сочетать свои теоретические познания с практической работой. Под руководством полковника Прошлякова выполнена большая работа по укреплению оборонительного рубежа фронта, построены в короткие сроки переправы через крупные водные рубежи Дон, Северный Донец и др…

Вывод: должности заместителя командующего войск фронта вполне соответствует».

Сталинградская битва

В грандиозной Сталинградской битве, явившейся одним из наиболее важных исторических этапов на пути к победе Советского Союза над фашистской Германией, инженерные войска получили богатейший опыт организации эффективного противодействия вражескому наступлению инженерными средствами в условиях степной местности, а также опыт обеспечения упорной обороны города при наличии в тылу крупного водного рубежа, сильно затруднявшего манёвр по фронту и из глубины. Особенно важным был опыт боевого применения инженерных войск в контрнаступлении.

Под Сталинградом инженерные войска по существу впервые успешно осуществили важнейшие мероприятия инженерного обеспечения подготовки и ведения наступления крупных группировок, включавших танковые и механизированные корпуса.[157]

В связи с угрозой прорыва немецко-фашистских войск к Сталинграду с начала июня 1942 г. на пространстве между большой излучиной Дона и нижней Волгой инженерные войска в спешном порядке развёртывали строительство четырёх оборонительных полос полукольцевого начертания, фланги которых упирались в Волгу севернее и южнее города.

С конца июля – начала августа 1942 г. войска Сталинградского фронта развернули напряжённую борьбу с противником, наступавшим не только с запада, но и с юго-запада. В этой обстановке Сталинградский фронт был разделён на два фронта – Сталинградский и Юго-Восточный. Начальником инженерных войск Сталинградского фронта (позднее переименованного в Донской) был назначен полковник А.И. Прошляков.

Необходимо отметить, что, несмотря на огромные потери, враг продолжал наступать к Волге. 12 сентября начались бои непосредственно в Сталинграде. Оборона города была возложена на 62-ю армию. Южнее оборонялась 64-я армия. Имея значительное превосходство в силах, 6-я немецкая армия генерал-полковника Паулюса пыталась овладеть городом. Обе армии вели тяжёлые уличные бои.

Перед инженерными войсками 62-й и 64-й армий стояли особенно остро три важнейшие задачи: устройство заграждений перед передним краем и в глубине, а также манёвр средствами заграждений в ходе обороны; строительство оборонительных сооружений в опорных пунктах, в том числе приспособление к обороне заводских и жилых зданий; обеспечение переправы войск и грузов через Волгу. Все эти задачи были успешно выполнены.[158]

А.И. Прошляков вспоминает: «Нужно отдать должное немецким сапёрам, которые умели довольно быстро прикрывать захваченные их войсками рубежи минными заграждениями и даже проволочными препятствиями. В связи с этим нашим сапёрам приходилось, обеспечивая контрудары и частные наступательные действия войск, как правило, идти впереди боевых порядков, проделывая для них проходы в минных полях. Таков уж был удел тружеников сапёров – чернорабочих войны, наших замечательных отважных патриотов Родины.

Большое значение для инженерного обеспечения боевых действий войск под Сталинградом имело то, что инженерные войска впервые получили инженерный полк танков-тральщиков, который, нужно сказать, был использован для устройства проходов в минных полях на всю тактическую глубину обороны немцев.

Всё же, в конце концов, немцы нашли способ подрыва и танков-тральщиков, ставя мины или с электродетонаторами с вынесенными в тыл на 3–5 метров замыкателями, или используя детонирующие шнуры для одновременного подрыва противотанковых мин под тралом и гусеницей танка».[159]

Следует подчеркнуть, что за время обороны в городе, даже при остром недостатке инженерных боевых припасов, сапёры 62-й армии устроили около 11 километров проволочных заграждений, установили свыше 17 тыс. мин, 82 камнемёта, 180 надолбов, 165 противотанковых ежей и построили 39 баррикад.[160]

Плотность минирования в октябре составляла около 800 противотанковых и 650 противопехотных мин на 1 км фронта. Повышение плотности минирования явилось очень важным фактором в срыве многочисленных атак противника.

Важное значение имело и то обстоятельство, что инженерные войска принимали активное участие в приспособлении зданий к обороне, в строительстве огневых точек, убежищ, блиндажей, рытье окопов. Всего за период обороны в городе было построено около 2 500 различных окопов, 200 дзотов, 37 железобетонных и броневых колпаков, около 450 блиндажей и убежищ и приспособлено к обороне 186 зданий.[161]

Следует отметить, что при завершении подготовки наступления инженерные войска провели большие работы по проделыванию проходов в своих минных полях, а в ночь перед наступлением и в минных полях противника. Только инженерные части Сталинградского фронта в заграждениях противника проделали 64 прохода, обезвредив около 5 тыс. вражеских мин.[162]

Неслучайно Маршал Советского Союза В.И. Чуйков, командующий 62-й армией в Сталинграде, в своей книге «Сражение века», посвящённой Сталинградской битве, так высоко оценивал действия сапёров:

«В боях на улицах Сталинграда особую роль играли сапёры, незаметные труженики войны. Они были неотъемлемой частью наших войск и не только строили переправы, но и сражались в первых рядах армии. Взрывчатка и инженерные мины в руках отважных сапёров были грозным оружием. Когда враг казался неуязвимым, приходили сапёры и уничтожали его взрывами; когда невозможно было подобраться к врагу обычным путём, сапёры уходили под землю и, проникнув подземно-минной галереей в район вражеских укреплений, пускали в ход взрывчатку».

В наше время такие термины, как «подземно-минная галерея» или «сапа», звучат архаизмами. Но сапёры 62-й армии в борьбе с врагом не стеснялись пользоваться опытом славных русских минёров, оборонявших Севастополь в середине прошлого века. Многие десятки танков противника подорвались на минах, установленных сапёрами. Сапёры входили в состав штурмующих групп.

«Конечно, сапёры действовали в составе всех войск вместе с ними, – продолжает маршал В.И. Чуйков, – как единое целое, и их боевые дела были частью всех дел армии. Однако нельзя не отметить, что именно у сапёров с особой силой проявлялись изобретательность, находчивость и смекалка. Казалось, нет такого положения, из которого наши сапёры не найдут выхода.

Сапёры обеспечивали работу переправ, штурмовали захваченные противником здания, укрепляли позиции наших войск, строили убежища, землянки, блиндажи.

Надвигалась зима. Но как ни тяжела была боевая обстановка, солдату надо было и погреться, и помыться. В сражающемся городе появились бани, их построили сапёры. И воины со словами сердечной благодарности обращались к своим боевым друзьям – сапёрам.

Отгремело великое сражение на Волге, окружённый враг был частично уничтожен, а частично пленён. Армия вышла из города, чтобы подготовиться к новым сражениям, но в городе ещё долго слышны были взрывы. Это сапёры уничтожали мины, неразорвавшиеся снаряды и авиационные бомбы.

Восстановление разрушенного города и его промышленности началось по решению партии и правительства сразу же по окончании боёв. Сапёры были первыми, кто участвовал в этом великом деле. Очистив город от многих тысяч опасных мин и снарядов, сапёры создали условия для немедленного развёртывания восстановительных работ».[163]

В.И. Чуйков не называет в своей книге фамилии А.И. Прошлякова, с которым вместе воевал и долгое время поддерживал дружеские отношения, но его высокая оценка деятельности инженерных войск во время Сталинградской битве говорит о многом.

Примечательная черта подготовки контрнаступления под Сталинградом – скрытность этой сложнейшей операции. Начальник генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии генерал-полковник Цейтцлер 28 ноября 1942 г. писал в своей директиве:

«Отличительные признаки подготовки русских к наступлению: хорошая маскировка всех частей, принимающих участие в наступлении, в особенности танковых соединений… Всем известна способность русских мастерски скрывать подготовку к наступлению от нашей разведки и наблюдения».[164]

Приведу такой характерный пример. Осуществляя общее руководство действиями 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армиями, Г.К. Жуков как заместитель Верховного Главнокомандующего предложил А.И. Прошлякову, несмотря на возражения командующего войсками фронта генерал-лейтенанта В.Н. Гордова, подработать и доложить ему возможности проведения маскировочного мероприятия, имитирующего сосредоточение крупной танковой группировки за 66-й армией, якобы для нанесения танкового удара вдоль правого берега Волги на Сталинград. Одновременно должны были быть подготовлены и проведены от Котлубани до Самофаловки удары войсками 1-й гвардейской и 24-й армий.

Вне всякого сомнения, этот факт говорит о том, что Г.К. Жуков высоко ценил профессионализм А.И. Прошлякова не только как инженера, но и как командира. Но поскольку Прошляков оставался начальником инженерных войск фронта, чтобы соблюсти субординацию, разработанный им план оперативной маскировки со схемой на ватмане он предварительно доложил командующему войсками фронта. А.И. Прошляков пишет:

«Генерал-лейтенант В.Н. Гордое принял меня, но был настолько вне себя, что, схватив схему и не рассматривая её, порвал и бросил в угол блиндажа. Я сдержал себя, но всё же сказал, что вынужден буду без схемы докладывать план генералу армии Г.К. Жукову, который меня с этим планом уже ждёт. Командующий войсками фронта буркнул себе под нос что-то невнятное и разрешил иди к генералу армии Г.К. Жукову».[165]

Г.К. Жуков терпеливо выслушал доклад А.И. Прошлякова, просмотрел план с расчётами и, сделав некоторые замечания, приказал приступить к его выполнению силами маскировочного батальона, имевшегося в распоряжении начальника инженерных войск фронта.

Надо сказать, что маскировочные мероприятия вызвали, как это и ожидалось, удары авиации противника по ложному сосредоточению танковой группировки и некоторое усиление группировки противника перед 66-й армией.

Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования от 28 сентября 1942 г. Сталинградский фронт был переименован в Донской (командующий – генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский), а Юго-Восточный – в Сталинградский. Для ликвидации окружённой группировки противника Донской фронт имел в своём составе семь общевойсковых армий. Для более надёжного решения задачи в состав фронта Ставкой Верховного Главнокомандования перебрасывалась ещё 2-я гвардейская армия генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского. Однако чуть позже её передали в состав Сталинградского фронта.

И вновь судьба свела земляков – А.И. Прошлякова и С.С. Бирюзова – как оказалось позже, в решившей исход войны битве на Волге. А.И. Прошлякову необходимо было организовать инженерное обеспечение 2-й гвардейской армии. В этой связи были проведены занятия по боевой подготовке с командирами штаба инженерных войск 2-й гвардейской армии в ноябре 1942 г. Темы: минирование и разминирование, инженерная разведка, инженерное обеспечение наступательного боя.[166]

Советские сапёры расчищают путь штурмовой группе в ходе уличных боёв в Сталинграде, 1942 г.

Следует отметить, что во время обучения минёров 2-й гвардейской армии особое внимание было обращено на изучение боевого опыта по технике применения противотанковых заграждений. При этом было доведено, что в ряде пунктов, занятых противником, обнаружены и обезврежены многочисленные сюрпризы: минирование отдельных предметов (мотоцикл, бочки с горючим, зеркало на столе, куча дров, книга, печь, подвода, накрытая брезентом, ящик с папиросами и фотографиями, посуда, труп офицера с часами на руке, станковый пулемёт, стог сена, самолёты, автомат, плащ-палатки, труп красноармейца, стол и т. д.) минами натяжного действия, взрыв которых происходит при попытке смещения.[167]

Из краткой сводки об укомплектованности и боевой готовности инженерных частей 2-й гв. армии по состоянию на 30 ноября 1942 г. следует, что укомплектованность командным и рядовым составом была стопроцентная. Это говорит о том, что А.И. Прошляков занимался этим вопросом с присущей ему ответственностью.[168]

В течение 09.12.1942 г. части 2-й гвардейской армии продолжали разгрузку согласно плану перевозок.[169] Сюда же прибыл назначенный начальником штаба армии С.С. Бирюзов. Через несколько дней после его вступления в должность, войска начали грузиться в эшелоны. Пока шла выгрузка и сосредоточение 2-й гвардейской армии, обстановка на фронте осложнилась. Чтобы деблокировать группировку Паулюса, в составе которой к моменту её окружения было 22 дивизии общей численностью более 330 тыс. человек, гитлеровское командование подтянуло в район Термосин и Котельникова новые крупные силы.[170]

Перед командованием армии была поставлена задача: разгромить войска генерал-фельд-маршала Манштейна и не допустить продвижения его к окружённой группировке.[171]

О том, как принималось это непростое решение, рассказывал через много лет после войны маршал А.М. Василевский, бывший в 1942 году представителем Ставки на Сталинградском фронте:

«Мы сначала просчитались, недооценили количества окружённых войск. На самом деле в окружении было 300 000 человек, и все они могли прорваться и после соединения с Манштейном уйти, и последствия, повторяю, были бы неисчислимыми.

Считаю, что Сталинградский фронт наличными силами уже не в состоянии был сдержать наступление Манштейна. Наблюдая это своими глазами, я, поехав на командный пункт Юго-Западного фронта, позвонил оттуда Сталину и настойчиво попросил, чтобы для контрудара по Манштейну Сталинградскому фронту была придана Вторая гвардейская армия, которая по первоначальному плану действительно была предназначена для наращивания удара на Ростов с тем, чтобы в результате этого удара отрезать не только войска, окружённые под Сталинградом, но и кавказскую группировку немцев. Я это знал, разумеется, но в сложившемся критическом положении настаивал на переадресовке армии.

Сталин эту армию отдавать категорически не хотел, не хотел менять для неё первоначально поставленную задачу. После моих решительных настояний он сказал, что обдумает этот вопрос и даст ответ. В ожидании этого ответа я на свой страх и риск приказал Малиновскому начать движение частей и армий в новый район… приказал ему садиться на командный пункт к Толбухину, забрать у него линии связи, чтобы сразу наладить управление вновь прибывающими войсками. Это приказание было отдано поздно вечером, а ответа от Сталина ещё не было…

Я ходил из угла в угол и ожидал, что мне ответят, потому что фактически я уже двинул армию. Наконец, в 5 часов утра Сталин позвонил мне и сказал:

– Чёрт с вами, берите!

И бросил трубку».[172]

От штаба армии в этой ситуации потребовалась исключительная мобильность. Нужно было в считаные часы разработать план переброски войск, подготовить командующему все необходимые данные для постановки боевых задач соединениям, обеспечить взаимодействие с соседними армиями Сталинградского фронта.

Из воспоминаний Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского: «Мы встретились с С.С. Бирюзовым на дорогах войны холодной метельной зимой 1942 года во 2-й гвардейской армии. Вместе с С.С. Бирюзовым мы проводили бессонные ночи, готовясь к решающему сражению, разрабатывались планы трудной переброски войск. Тогда я увидел Сергея Семёновича непосредственно в боевой работе и не смог не оценить в нём больших способностей военного руководителя, организатора боевой деятельности войск».[173]

Приведём ещё одно воспоминание о С.С. Бирюзове тех дней. Вот что пишет Павел Васильевич Мальцев, служивший в то время в штабе 24-й стрелковой дивизии, входившей в состав 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии.

«Для перевозки личного состава и боевой техники корпуса под Сталинград требовались вагоны, много вагонов. За ними и пришлось идти к Бирюзову.

Вместе с полковником М.Д. Грецовым мы отправились к начальнику штаба армии генерал-майору С.С. Бирюзову. В небольшой комнатке увидели высокого, стройного и внешне очень молодого генерала, который стоял над картой и что-то помечал на ней. Доложил о цели моего прихода. Генерал молча взял мои расчёты и карту, внимательно прочитал их, глянул на меня, Грецова и, не сказав ни слова, написал на карте: «Двенадцать эшелонов». Я было заикнулся, что дивизия полная, и по «наставлению» для её перевозки необходимо до сорока эшелонов, но генерал ничего не ответил. Стало ясно, что разговор окончен. Мы вышли. Я потоптался в приёмной, соображая, что делать дальше. Зная крутой характер комдива Кошевого, можно было не сомневаться, что он снова пошлёт меня сюда же выбивать недостающие эшелоны.

Набравшись смелости, ещё раз зашёл к генералу Бирюзову. Тот сердито глянул на меня, взял карту и дописал: «Людей и лошадей грузить в вагоны битком, повозки – в шесть ярусов». Возвращая карту, сказал: «Товарищ капитан, поезжайте в дивизию, не мешайте мне работать. А генералу Кошевому передайте, что других возможностей нет». Я вышел и присел в приёмной, чтобы осмыслить происшедшее. А к начальнику штаба армии все шли и шли командиры разных степеней и рангов. Было видно, что дел у него невпроворот, и больше ничего он нам не даст».[174]

Главный удар противника приходился по правому флангу 2-й гвардейской армии. Там пролегал кратчайший путь к окружённой группировке Паулюса. Когда утром 19 декабря войска Манштейна вышли к реке Мышкова, полагая, что оттуда откроется беспрепятственный путь к окружённой группировке Паулюса, они неожиданно для себя наткнулись на жёсткую оборону неизвестно откуда оказавшихся здесь советских войск. Это были передовые соединения 2-й гвардейской армии, принявшей на себя танковый удар противника буквально в 35–40 километрах от окружённых под Сталинградом немецких соединений.

С 19 по 24 декабря 1942 г. С.С. Бирюзов подписал первую оперативную сводку, в самом начале которой не оказалось привычной фразы: «Войска армии вели упорные, оборонительные бои…» У этой сводки начало было совсем другим: «Войска армии главными силами перешли в наступление на фронте Черноморов, Громославка, Васильевка, Капкинка…».[175]

Решающий удар армия должна была нанести в районе города Котельниково. Бои за Котельниково отличались редкой ожесточённостью. С.С. Бирюзов так воспоминал об этих боях:

«Мне на ум всегда приходит замечательное суворовское изречение «Кто удивил, тот и победил». Всё дело в том, – пишет далее С. Бирюзов, – что мы очень удачно выбрали момент перехода в наступление. Оно началось в то самое время, когда противник, потеряв надежду прорвать наш фронт в районе Громославки, стал перебрасывать свои войска в сторону 51-й армии, рассчитывая пробить коридор вдоль железной дороги Котельниково – Сталинград. Тут-то и вступили в действие резервы 2-й гвардейской армии – механизированный и танковый корпуса, полностью сохранившие свою ударную силу».[176]

На очереди был другой важный опорный пункт противника – Тормосин. 31 декабря 1942 г. Тормосин был освобождён. За смелые и решительные действия 2-я гвардейская армия получила благодарность от Верховного Главнокомандующего.

Ознакомимся с ведомостью соотношения сил на фронте 2-й гвардейской армии на 23.12.42 г. Расчёт соотношения сил, который сделал С.С. Бирюзов, показывает, что перевес был на стороне советских войск. Необходимо отметить, что этот перевес произошёл не сам по себе, а в результате каждодневной аналитической работы штаба армии, возглавляемого С.С. Бирюзовым.

2-я гвардейская армия, совершив тяжёлый форсированный марш (200–280 км), сыграла решающую роль в отражении удара противника, пытавшегося деблокировать окружённую под Сталинградом группировку и перейти в наступление, вынудила немецко-фашистские войска начать отход на юг.

Командующий армией генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский отмечал:

«Тов. Бирюзов, будучи начальником штаба 2-й гвардейской армии, проявил умение и настойчивость в подготовке и проведении оборонительной, а затем и наступательной операции армии. Храбрый, волевой командир. Неоднократными выездами непосредственно в штабы корпусов, дивизий и бригад обеспечил решительное проведение в жизнь решений командующего».

1 января 1943 г. Сталинградский фронт был переименован в Южный и получил задачу выйти на рубеж – Шахты, Новочеркасск, Ростов, Батайск, чтобы отрезать пути отступления войскам противника с Северного Кавказа.

Следует отметить, что немцы располагали сильной группировкой, а потому их попытки выйти из окружения заставили инженерные войска, готовясь к наступательным действиям, надёжно укреплять исходное положение войск и прикрывать их минными полями. Нужно сказать, что не обошлось здесь и без курьёзов. Об одном из таких случаев рассказал позднее А.И. Прошляков:

«Было обнаружено, что установленные сапёрами мины за ночь исчезли. Все считали, что это немецкие сапёры устраивают проходы для своих танков. Однако оказалось, что мины снимали наши стрелки и, обезвредив их, сжигали в траншеях на кострах, чтобы обогреться, а морозы в те дни были сорокаградусные. Копоть при сжигании тола из мин настолько разукрашивала похитителей, что не составляло особой трудности их найти. По цвету кожи лиц и рук их можно было принять за африканцев. Однако хорошо, когда всё хорошо кончается, и что никто из похитителей не подорвался. В основном это были солдаты из стрелковых подразделений, которые специально готовились инженерными войсками для выполнения простейших инженерных задач».[177]

Можно с уверенностью сказать, что операция по разгрому немцев под Сталинградом явилась серьёзным боевым экзаменом для инженерных войск Донского фронта. Так же, как и все войска фронта, инженерные части с честью выдержали этот экзамен и успешно решили все задачи, которые были поставлены перед ними командованием фронта. Беспредельная преданность Родине и Сталину, дисциплина, героизм, мужество и доблесть, инициатива и отличное знание своего дела – таковым было лицо инженерных частей фронта.

Инженерные части в ходе операции накопили громадный боевой опыт, отработали новые приёмы борьбы и применения инженерных средств в бою, научились лучше взаимодействовать с пехотой, артиллерией и танками, ещё более закалился командный и рядовой состав, и теперь каждая из инженерных частей была готова к выполнению любой боевой задачи в самых сложных условиях современного боя и операции.

Группа советских сапёров со щупами направляется на разминирование в центре разрушенного Сталинграда, 1943 г.

Умелые действия инженерных войск обеспечили рост их авторитета в глазах командования. Имеются многочисленные примеры, когда общевойсковые командиры, в том числе и командующие армий, высоко оценивали боевые действия инженерных частей, подчёркивали их инициативу и инженерную культуру, отмечали умелое взаимодействие и высокую маневренность. Общевойсковые командиры научились более правильно и своевременно использовать инженерные части для обеспечения боевых действий других войск.

В ходе операции были выявлены и недочёты в действиях инженерных частей, основными из которых стали: недостаточное изучение инженерных мероприятий противника и его инженерных частей нашими разведчиками; недостаточно широкое применение в бою таких средств, как сюрпризы и МЗД; незнание частью комнач-состава минно-подрывных средств противника; не всегда своевременное использование инженерного имущества для закрепления захваченных у противника рубежей; наряду с хорошим обеспечением табельным инженерным имуществом, отрицательно сказывалось на инженерном обеспечении войск отсутствие запасов строительных материалов и, в первую очередь, леса; имевшееся на складах инженерное имущество не всегда доставлялось в войска, вследствие отсутствия подразделений подвоза инженерного имущества во фронте, в армиях и слабого обеспечения транспортом дивизий. Но, как показал дальнейший ход событий, эти недостатки в инженерных частях постепенно изживались.

2 февраля 1943 г. войска 6-й армии генерал-фельдмаршала Паулюса капитулировали. После такого поражения у немцев пропала уверенность в возможности выиграть войну. 1 февраля 1943 г. на одном из совещаний в ставке Гитлер заявил:

«Я могу сказать одно – возможность окончания войны на востоке посредством наступления более не существует. Это мы должны ясно представить себе».

Советские войска, наоборот, получили уверенность в том, что Сталинградская битва является началом конца немецкого фашизма.

Курская битва. «Он умел проявить и волю, и непреклонную решимость»

Летом и осенью 1943 г. под Курском, Орлом и Харьковом столкнулись ударные группировки Советской и немецкой армий. Эти сражения характеризуются невиданной до сих пор плотностью насыщения фронта войсками и современной боевой техникой: авиацией, танками и артиллерией.

Для наступления на Курск немцы сосредоточили две трети всех своих танковых частей, причём подвижных соединений – 17-ти танковых и 3-х моторизованных дивизий. История не знала ещё такой концентрации танковых соединений на одном операционном направлении.[178]

Необходимо отметить, что А.И. Прошляков успешно работал и в период подготовки к июльским операциям 1943 года, проведя вместе с вверенными ему частями и соединениями большую работу по оборудованию оборонительных рубежей на Курской дуге, созданию неприступных минных заграждений. Когда немецкие войска перешли в генеральное наступление, угрожая прорвать советскую оборону, им были созданы подвижные отряды заграждения. В ходе боёв эти подразделения зарекомендовали себя как исключительно эффективные в борьбе против немецких танковых частей.

Командующий войсками Центрального фронта генерал армии К.К. Рокоссовский отмечал в аттестации, подготовленной в тот период:

«В результате упорной, настойчивой работы начальника инженерных войск генерала А.И. Прошлякова и конкретного руководства им инженерным обеспечением, инженерные войска фронта уничтожили на минных заграждениях 396 танков и около четырёх тысяч пехоты противника».

Долгое время, с конца 1942 года и почти до конца войны, А.И. Прошляков воевал под командованием К.К. Рокоссовского, который оценивал Прошлякова как одного из лучших военных инженеров РККА. Много лет спустя в книге «Солдатский долг» маршал Рокоссовский написал о А.И. Прошлякове:

«На энергию и инициативу этого генерала можно было положиться. Скромный, даже несколько застенчивый, он умел проявить и волю, и непреклонную решимость. Глубокие знания и богатый практический опыт позволяли ему справляться с самыми сложными задачами. Заботливый и требовательный командир, чудесный товарищ, он пользовался всеобщей любовью. Работать с ним было приятно».[179]

Как уже отмечалось, переход советских войск к обороне на Курской дуге происходил в условиях отражения сильных контрударов противника. Инженерные работы по созданию глубоко эшелонированной обороны были развёрнуты в полной мере с 1 апреля, когда окончательно сложилась группировка войск, и продолжались до 5 июля 1943 г.

Необходимо также напомнить, что в ходе подготовки обороны перед инженерными войсками Центрального и Воронежского фронтов, оборонявших северный и южный фасы Курского выступа, были поставлены следующие задачи: вскрыть инженерные мероприятия противника, связанные с подготовкой наступления; создать перед передним краем и в глубине главной полосы обороны сплошные противотанковые и противопехотные заграждения; подготовить заграждения на всю глубину армейской полосы обороны; обеспечить фортификационное оборудование армейских и фронтовых оборонительных полос.

Одновременно они должны были подготовить дорожную сеть, мосты и переправы для подвоза, эвакуации и манёвра войск в ходе оборонительного сражения; построить сооружения на командных и наблюдательных пунктах, обеспечивающих надёжность управления войсками; обеспечить скрытность сосредоточения войск, а также подготовить инженерные части и подразделения для действий в качестве подвижных отрядов заграждений; снабдить войска средствами инженерного вооружения и материалами.

И надо сказать, что все эти сложные задачи инженерные войска успешно выполнили под руководством генерал-майора инженерных войск А.И. Прошлякова – начальника инженерных войск Центрального фронта.

В результате огромного труда всех родов войск, при техническом руководстве и непосредственном участии инженерных частей, инженерное оборудование обороны на Курском выступе впервые получило достаточно полное развитие. Каждая общевойсковая армия оборудовала главную, вторую и тыловую армейскую полосы обороны. На отдельных направлениях эти полосы дополнялись отсечными и промежуточными позициями и полосами. Каждый фронт подготовил два-три фронтовых оборонительных рубежа, которые на наиболее важных направлениях усиливались мощными узлами обороны. Войска Степного фронта в тылу за Центральным и Воронежским фронтами построили оборонительный рубеж на восточном берегу реки Кшень.

Слева направо: командующий Центральным фронтом генерал армии К.К. Рокоссовский, член ВС ЦФ генерал-майор К.Ф.Телегин, командир 1-й гв. ИБСН гв. полковник М.Ф. Иоффе, зам. командира 2-й гв. БИЗ гв. майор Б.Н. Козлов и начальник инженерных войск ЦФ генерал-майор инженерных войск А.И. Прошляков, Центральный фронт, июль 1943 г.

По реке Дон на участке Епифань – Богучар был подготовлен государственный рубеж обороны. Всего к началу наступления противника было подготовлено восемь оборонительных полос и рубежей на общую глубину до 250–300 км.[180]

Нельзя не сказать и о том, что главной особенностью фортификационного оборудования обороны в данном случае явилось широкое применение системы траншей и ходов сообщения, на базе которых возводились все другие сооружения. В 13-й армии Центрального фронта, находившейся на угрожаемом направлении и энергично проводившей инженерное оборудование под руководством начальника инженерных войск армии полковника З.И. Колесникова, было построено до 8 км траншей и ходов сообщения на 1 км фронта главной полосы обороны.

Особо хочется подчеркнуть тот факт, что оборона на Курском выступе готовилась, прежде всего, как противотанковая. Инженерные войска Центрального и Воронежского фронтов произвели сплошное минирование перед передним краем главной полосы обороны и прикрыли минными полями танкоопасные направления не только в тактической зоне, но и в оперативной глубине. К началу оборонительного сражения в полосе обороны Центрального фронта (300 км) было установлено 237 тыс. противотанковых мин, 162 тыс. противопехотных мин, 146 мин замедленного действия, 63 радиоуправляемых фугаса и 305 километров проволочных заграждений. Только в полосе обороны 13-й армии (32 км), было установлено 50 тыс. противотанковых, 30 тыс. противопехотных мин, около 1 тыс. фугасов, 46 мин замедленного действия, 11 километров электризуемых заграждений и 35 километров проволочной сети.[181]

На направлениях ожидаемых ударов плотность минирования достигала в полосе Центрального фронта – 1 600 противотанковых и 1 000 противопехотных мин, а в полосе Воронежского фронта -1 400 противотанковых и 1 200 противопехотных мин на 1 километр фронта.

Отмечая факторы, обеспечившие успех операции, следует сказать и о том, что в войсках заблаговременно создавались подвижные отряды (группы) заграждений. Группы заграждений в стрелковых полках имели состав от отделения до взвода сапёров с небольшим запасом мин на подводах. Дивизионные подвижные отряды заграждений состояли из 1–2 сапёрных взводов с 400–600 минами на 2–5 автомашинах или на подводах. В армиях организовалось несколько подвижных отрядов заграждений, обычно в составе сапёрной роты, каждый с запасом от 500 до 1 000 мин. Эти отряды обеспечивались автотранспортом.

Надо отметить и то, что серьёзное внимание было уделено войсковой и оперативной маскировке. Только на ложные аэродромы, оборудованные инженерными войсками Воронежского фронта, противник сбросил 140 авиабомб и неоднократно производил обстрел с воздуха.[182]

Напряжённая деятельность инженерно-разведывательных подразделений фронтов позволила установить сроки начала вражеского наступления. В конце июня и начале июля сапёры-разведчики обнаружили проделанные проходы в своих заграждениях. Кроме того, инженерной разведкой в полосе 13-й армии Центрального фронта в ночь на 5 июля удалось вскрыть устройство проходов в наших заграждениях противником. При этом показания захваченного в плен вражеского сапёра подтвердили имевшиеся данные разведки о том, что противник на 4 часа 30 минут 5 июля назначил начало артиллерийской подготовки.

Кроме того, инженерные части, применяя в больших количествах макеты боевой техники, умело имитировали районы сосредоточения войск. Ложные районы сосредоточения войск привлекли внимание противника. При тщательной маскировке действительного расположения наших группировок это позволило скрыть от противника намерения советского командования и ввести врага в заблуждение относительно направлений главных ударов фронтов.[183]

А.И. Прошляков в своих мемуарах отмечал, что оборона на Курской дуге во всех отношениях уже отвечала поставленной фронту задаче, требованию жёсткой обороны, войска, занимая подготовленные позиции, бдительно следили за поведением противника, чтобы исключить всякие неожиданности.

Подчеркнём ещё раз, что Курская битва, являясь одной из важнейших в Великой Отечественной войне и предопределивших неизбежность окончательного поражения фашистской Германии, имеет ту неповторимую особенность, что в ней воюющие стороны для обеспечения достижения поставленных целей стремились максимально использовать военно-инженерные факторы. Решительная и блистательная победа, одержанная Красной Армией над гитлеровскими войсками под Курском, стала вместе с тем свидетельством полного торжества советского военно-инженерного искусства.

В Курской битве значительно возросло боевое и специальное мастерство инженерных войск, особенно в области заблаговременного устройства мощной системы заграждений, минирования на направлениях вероятных ударов вражеских танковых группировок, а также в преодолении заграждений противника и в обеспечении движения наступающих войск.

А.И. Прошляков отмечал:

«Особенностью инженерного обеспечения наступательных действий Центрального фронта было то, что выполнение задач по разминированию и восстановлению войсковых маршрутов осуществлялось тремя эшелонами. Первый эшелон – войсковые сапёры – снимали мины, устраивая узкие до 12 метров проходы в минных полях для пропуска боевых порядков войск. Второй эшелон – армейские сапёры – уширяли проходы до 24–40 метров, разминировали войсковые маршруты и устраивали мостовые переходы через небольшие преграды. Третий эшелон – фронтовые сапёры – снимали минные поля и, прежде всего, в районах расположения войск, разминировали населённые пункты, дороги».[184]

Таким образом, созданная под руководством А.И. Прошлякова, глубоко эшелонированная оборона на Курской дуге оказалась непреодолимой для ударной танковой группировки немцев. Веское слово Алексей Иванович сказал и о пользе подвижных отрядов заграждения. По свидетельству командующего фронтом только на минных заграждениях фашисты потеряли 396 танков и около четырёх тысяч солдат и офицеров.

НИВ войск фронта генерал-майор А.И. Прошляков прикрепляет орден Суворова 2-й ст. к Знамени 1-й гвардейской отдельной инженерной бригады особого назначения (1-я гв. оинжбр СПЕЦНАЗ), во время боёв на Курской дуге, 1943 г.

На Белорусском фронте

В начале октября 1943 г. перед Красной Армией встала задача: развернуть наступление с целью освобождения Белоруссии. Ставка Верховного Главнокомандования разработала детальный план разгрома на этом центральном участке советско-германского фронта от Витебска до Гомеля.

Разгром группы армий «Центр» был возложен на войска 1-го Прибалтийского, 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов. Замысел операции предусматривал прорыв вражеской обороны на шести участках, окружение и уничтожение фланговых группировок противника в районах Витебска и Бобруйска, а затем и основных сил врага восточнее Минска.

Отработкой взаимодействия фронтов в предстоящей стратегической операции, уточнением конкретных наступательных действий фронтов и проверкой их всестороннего обеспечения занимался заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Г.К. Жуков.

Следует отметить, что одновременно с отработкой взаимодействия фронтов, видимо, с целью обмана противника, наряду с подготовкой к проведению операции против группы армий «Центр» в Белоруссии, были спланированы, подготовлены и осуществлены масштабные мероприятия по оперативной маскировке. Замысел их сводился в основном к показу перегруппировки танковых и артиллерийских соединений от линии фронта на юго-восток, а, следовательно, к скрытию проводившегося сосредоточения ударной группировки на правом крыле 1-го Белорусского фронта.

Исходя из общего фронтового плана, инженерным войскам пришлось много поработать, как над изготовлением макетов танков и артиллерийских орудий, так и на маскировке мест погрузки и разгрузки эшелонов и, конечно, «оживлению» всей этой бутафории. Привлечённые к операции эшелоны работали челночно. От линии фронта они двигались днём, а возвращались на станции ночью. Эффект таких манёвров, безусловно, был, так как эшелоны и на перегонах, и на станциях подвергались неоднократным бомбовым ударам авиации противника.

В своё время А.И. Прошляков отмечал:

«Нужно сказать, что Маршал Советского Союза Г.К. Жуков был сторонником смелых и оригинальных решений и действий. Он любил их и поощрял инициаторов. Так получилось и в 65-й армии».

В период форсирования р. Днепр войсками 61 и 65-й армий, товарищ Прошляков неоднократно выезжал в войска для обеспечения подготовки форсирования. В частях сумел организовать изготовление и сбор подручных переправочных средств силами войск, чем значительно способствовал успешному форсированию р. Днепр частями первого эшелона этих армий.

18.10.45 г. т. Прошляков лично руководил наводкой моста через р. Днепр в районе Каменка, производимой частями 14-й Новгород-Северской бригады. Находясь в районах переправ своевременно обеспечивал манёвр переправочных средств на участках главных направлений. Успеху форсирования р. Днепр войсками 61 и 65-й армий в значительной степени способствовала своевременная перегруппировка понтонных батальонов и переправочных фронтовых парков. Так, мост через р. Днепр в районе Неданчичи, на участке 61А был построен в течении двух суток с момента начала форсирования. Тов. Прошляков обеспечил оперативное управление инженерными и понтонными частями наводящими переправы и добился выполнения ими работ в строгом соответствии с заданиями Военного Совета Фронта, чем обеспечил планомерное и своевременное форсирование реки войсками 61 и 65-й армии.

За успешное руководство инженерными и понтонными частями фронта, мобилизацию подручных переправочных средств и оперативное руководство по постройке переправ через р. Днепр и проявленные при этом энергию, мужество Генерал-Майор инженерных войск Прошляков достоин награждения орденом Суворова II степени.

Наградной лист

Принятые меры имели благие последствия. В результате наступательных действий 65-й армии, после форсирования Днепра, её соединения вышли на рубеж, который немцами был заблаговременно подготовлен к обороне неодинаково на линии соприкосновения с нашими войсками, вплотную подошедшими к нему. На своём левом фланге рубеж был сильно укреплён, насыщен плотно огнём всех видов оружия и прикрыт инженерными заграждениями. На этом единственно доступном для действий всех родов войск месте противник и ожидал наступления наших войск.

Западнее их рубеж проходил по относительно сухим островкам среди лесисто-болотистого массива. Он был менее укреплён. На отдельных участках не имелось даже огневой связи между опорными пунктами. Этот участок в нетронутом виде не допускал применения средств усиления, а потому немцы не опасались за его использование ударной группировкой наших войск.

Тут-то и проявили инженерную смекалку инженерные войска. Именно на этом трудном участке они произвели инженерную разведку подходов к переднему краю противника и пришли к выводу, что его всё же возможно преодолеть даже средствами усиления. В тылу были исподволь заготовлены и на заболоченном участке испытаны пропуском танков бревенчатые гати с прочной колеёй. Командование армии, убедившись в реальности разумного предложения начальника инженерных войск армии генерал-майора инженерных войск П.В. Швыдкого, решило основной удар с вводом в прорыв 1-го гвардейского танкового корпуса нанести по наиболее слабой группировке противника.

После получения соответствующего доклада командующий войсками фронта генерал армии К.К. Рокоссовский вместе с представителем Ставки маршалом Г.К Жуковым решили немедленно лично убедиться в разумности предлагаемого решения. А после проверки дали «добро» на проведение этой операции, которую Г.К. Жуков назвал инженерной. От успешного её проведения во многом зависел успех наступления 65-й армии и общий успех Бобруйской операции.

Для сокрытия подготовки к наступлению в полосе 65-й армии через лесисто-болотистый массив и, прежде всего, строительства гатей, пришлось крепление брёвен в гатях скобами отложить до периода артиллерийской подготовки. Для этого сапёры были распределены по гатям так, чтобы успеть закончить их крепёж к сроку окончания данной артподготовки. От воздушной разведки противника уложенные в гать брёвна пришлось маскировать под фон местности.

А.И. Прошляков, 1944 г.

Все предпринятые меры увенчались успехом. Обманутые немцы были застигнуты врасплох.

Позднее А.И. Прошляков писал:

«Когда я подъезжал с востока к Бобруйску, чтобы проверить ход восстановления низководного моста и организацию понтонной переправы войск у железнодорожной насыпи, навстречу мне двигалась колонна пленных немцев – теперь жалких фрицев.

Здесь, у Бобруйска, я вновь увидел те мосты, шоссейный и железнодорожный, которые в 1941 году при отходе нашей 4-й армии нами были подорваны, а теперь то же сделали немцы. Шоссейный высоководный железобетонный красавец мост подорванными пролётами лежал в Березине».[185]

К исходу 29 июня закончилась Бобруйская операция, и войска правого крыла нашего фронта продвинулись на запад на 100–110 километров. 4 июля 1944 г. был освобождён Минск.

За организацию инженерного обеспечения действий войск фронта и руководство инженерными войсками в Белорусской операции А.И. Прошлякову было присвоено звание генерал-полковника инженерных войск, он был награждён орденом Кутузова 1-й степени.

Висло-Одерская операция

14 января 1945 г. 1-й Белорусский фронт начал Висло-Одерскую операцию. Мощный огонь артиллерийской подготовки обеспечил надёжное подавление противника в тактической глубине и на переднем крае обороны, а проделанные накануне ночью и в период артиллерийской подготовки проходы в минных полях противника обеспечили преодоление боевыми порядками наших войск тактической глубины в первые часы боя.

Однако не было продвижения в полосе 61-й армии, у которой перед передним краем обороны немцев была река Пилица. Мост, который был собран в период артиллерийской подготовки инженерной бригадой, был повреждён первым танком непосредственной поддержки пехоты, а потому без поддержки танков пехота успеха не имела.

Всё фронтовое командование во главе с Г.К. Жуковым в это время находились на наблюдательном пункте 8-й гвардейской армии генерал-полковника В.И. Чуйкова. Задержка 61-й армии особенно беспокоила командующего войсками фронта. Он требовал от генерал-полковника П.А. Белова решительными действиями добиться перелома и овладеть северным берегом Пилицы.

В докладе Г.К. Жукову командующий войсками армии неуспех действий войск объяснил тем, что инженерная бригада не обеспечила переправу танков, и поэтому пехота не сумела ворваться на передний край противника. Г.К. Жуков, найдя А.И. Прошлякова, приказал ему отправиться в 61-ю армию, разобраться с обстановкой, принять на месте меры по переправе танков через Пилицу, а командира бригады полковника А.М. Павщука отдать под суд.

На месте переправы А.И. Прошляков увидел удручающую картину. На собранном бригадой мосту стояло два танка. Один завалился передом направо с моста, второй за ним – налево с моста. Бездействовал и мост, и танки. Командир бригады в это время сидел у себя в блиндаже и пил чай, раздумывая, что делать.

Сам А.И. Прошляков так вспоминал об этом эпизоде:

«Я не сдержался, обругал его, а вместе с ним и начальника инженерных войск армии и приказал немедленно оба танка свалить с моста. Танки были завалены в реку, на мост поставлены сапёры, подан лес, и люди приступили к его восстановлению. Г.К. Жукову доложили, что мост восстановлен, и по нему уже прошло десять танков. В итоге войска 61-й армии начали развивать успех».[186]

Докладом А.И. Прошлякова Г.К. Жуков был удовлетворён. Командира бригады он согласился под суд не отдавать, а отправить в распоряжение начальника инженерных войск Красной Армии.

С 14 января по 3 февраля 1945 г., участвуя в Висло-Одерской стратегической операции, войска провели Варшавско-Познанскую операцию и, освободив центральную часть Польши с Варшавой, вышли к реке Одер, захватив на левом берегу реки плацдарм севернее и южнее города Кюстрина (ныне город Костшинна-Одре Гожувского повята Любушского воеводства Польши). 10 февраля – 4 апреля 1945 г. войска правого крыла фронта, участвуя в Восточно-Померанской операции, освободили северную часть Польши. Одновременно велись боевые действия по удержанию и расширению плацдармов на Одере.

Генерал-полковник инженерных войск А.И. Прошляков и полковник И.Е. Прусс на строительстве подвесного моста через р. Одер, апрель 1944 г.

Генерал-полковник инженерных войск А.И. Прошляков, генерал-майор инженерно-технической службы С.А. Ильесевич и полковник И.Е. Прусс на строительстве подвесного моста через р. Одер, апрель 1944 г.

С выходом войск 1-го Белорусского фронта на реку Одер возникла необходимость закрепления этого оперативного рубежа. Эту работу в феврале 1945 г. Военный совет фронта поручил 27-му УОС РВГК и 7-му фронтовому УОС, с привлечением девяти военно-строительных отрядов, местного немецкого и польского населения.

Для проведения рекогносцировки двух рубежей протяжённостью около 600 км, организации работ, мобилизации населения, каждой армии были приданы 1–2 военно-строительных отряда. С началом работ возникли трудности с мобилизацией немецкого населения, так как большинство немцев ушло на запад с отступающими частями вермахта. И всё же военные строители сумели мобилизовать до 33 тыс. человек, в основном поляков. Строительство рубежа велось в течение 35 дней. Оно показало возможности УОС и ВСО решать поставленные задачи по закреплению местности с привлечением гражданского населения. Их усилиями было оборудовано 3 000 километров траншей, около 18 000 окопов, 975 командно-наблюдательных пунктов.

С 16 февраля 1945 г. 27-е УОС РГК под командованием полковника Прусса И.Е. по заданию Военного Совета краснознаменной Днепровской флотилии осуществило расчистку водного пути Западный Буг – Висла – Бромбергский (Быдгощский) канал – Нетце (Нотець) – Варта – Одер.

Благодаря чёткой организации работы штаба управления, быстрой переброске крупных инженерных и сапёрных частей и отличной организации материально-технического снабжения, переход кораблей флотилии протяжённостью свыше 700 километров с форсированием 75 переправ занял только 22 дня. Корабли 1-й и 2-й бригад флотилии сосредоточились на Кюстринском плацдарме к 7 апреля 1945 г. – на два дня раньше назначенного срока. Личный состав 27-го УОС РГК проявил исключительную выносливость, дисциплину, мужество и доблесть при выполнении задания Военного совета краснознаменной Днепровской флотилии.[187]

Важность целей Висло-Одерской и Восточно-Прусской операций потребовала от инженерных войск особых усилий и проявления высочайшего мастерства, доблести и отваги. Сапёры и понтонёры полностью оправдали возлагавшиеся на них надежды. Инженерные войска успешно выполнили задачи по обеспечению наступления с плацдармов за Вислой, прорыва глубоко эшелонированной обороны, включавшей систему долговременных укреплённых полос и модернизированных крепостей. Проявляя неиссякаемую инициативу и массовый героизм, они обеспечили форсирование с ходу ряда крупных водных преград, приняли активное участие в отражении контрударов крупных вражеских группировок и в последовательном уничтожении сил противника, окружённых в укреплённых районах.

Характерной особенностью распределения инженерных сил на 1-м Белорусском фронте (начальник инженерных войск генерал-лейтенант А.И. Прошляков) было выделение всех понтонно-мостовых и подавляющего большинства инженерных частей в армии. Вследствие этого на выполнении фронтовых инженерных задач и в инженерном резерве, без учёта специальных инженерных подразделений (маскировочная рота, подразделения разминирования и т. п.), имелось два батальона: 2-й штурмовой, 35-й инженерно-сапёрный, два батальона 1-й гвардейской моторизованной инженерной бригады и подразделения 27-го управления оборонительного строительства.[188]

Только в 47-й армии 1-го Белорусского фронта за четыре дня до наступления было проведено 45 поисков. Результаты инженерной разведки позволили составить полную картину состояния инженерного оборудования и заграждений противника и помогли определить более целесообразные формы боевого применения инженерных войск и способы выполнения ими инженерных работ.

Инженерные части по планам оперативной и войсковой маскировки подготовили большое количество макетов боевой техники, провели значительные работы по скрытию войск в исходных районах для наступления. Выбор исходных районов для наступления на плацдармах не вызывал необходимости преодоления Вислы, но затруднял достижение оперативной внезапности. Противник постоянно был настороже и ждал наших ударов с плацдармов. Поэтому проведённые по плану оперативной маскировки мероприятия, в том числе и выполненные инженерными войсками, основной цели не достигли.

Большие работы инженерными войсками фронтов были проведены по разграждению плацдармов. Были сняты все минные поля в глубине исходных районов, а в минных полях на переднем крае проделаны проходы. Только на 1-м Белорусском фронте инженерные части сняли и подорвали около 128 тыс. различных мин.

Особенно трудоёмкими были работы по строительству мостов через Вислу, на которые на 1-м Белорусском фронте были привлечены 7-я понтонно-мостовая и 2-я штурмовая инженерно-сапёрная бригады, 1-й и 4-й понтонно-мостовые полки, 7-е управление оборонительного строительства.[189]

Организация переправы через р. Одер, 1945 г.

Радиоуправляемые приборы взрыва

В 1943 году г. Харьков был освобождён от немецких оккупантов. В то же время был воссоздан Харьковский военный округ. В сильно разрушенном городе начались работы по расчистке завалов и разминированию. Во время этих работ сапёры столкнулись впервые в своей фронтовой практике с радиоуправляемыми взрывными устройствами.

Между тем надо сказать, что для инженерной службы Красной Армии такого рода взрывные устройства уже не представляли собой нечто незнакомое и невиданное. Подобные разработки в предвоенные годы предпринимались не только в Германии, но и в Советском Союзе, однако, они не были широко известны в войсках.

В связи с этим пришлось обратиться к начальнику инженерных войск 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанту А.И. Прошлякову за консультацией по поводу того, как сапёры должны обращаться с радиоуправляемыми на расстоянии приборами взрыва. Результатом такого обращения стали директива и приказ, о которых мы расскажем ниже.

По данным директивы начальника Штаба Инженерных войск № 1106354 от 17 июня 1944 г. на территории Харьковского военного округа был впервые обнаружен немецкий управляемый по радио прибор взрыва.

Применение немцами радиоуправляемых на расстоянии приборов взрыва представляет для нас большой интерес.

В тот момент Алексей Иванович Прошляков, наверное, и не представлял себе, насколько полезным окажется этот опыт обращения с новыми для сапёрных войск взрывными устройствами и очень пригодится ему в будущем, при масштабных работах по разминированию, демилитаризации военных объектов, проведённых им во взятых советскими войсками Берлине, в послевоенной Германии.

Начальник Инженерных войск фронта ПРИКАЗАЛ:

1. Довести до сведения офицеров инженерно-сапёрных частей и подразделений об обнаружении немецкого радиоуправляемого прибора взрыва /радиофугас/ и ознакомить их с тактико-техническими данными и способами установки.

2. При выполнении работ по разминированию освобождаемой территории, в особенности населённых пунктов, аэродромов, дорожных и других сооружений производить разведку.

Важные объекты разминирования – здания, сооружения окапывать ровиком на глубину 1,0–1,5 м на предмет выявления проводов электровзрывной сети и антенны. Подвальные помещения, фундамент и опоры зданий и сооружений тщательно проверять способами, установленными для разведки МВД.

3. 0 каждом случае обнаружения радиоприбора взрыва срочно доносить в штаб Инженерных войск фронта с последующим подробным описанием обстоятельств нахождения, установки и обезвреживания прибора.

Разборку прибора запретить.

Советские сапёры в Смоленске

1[190]

Берлинская операция

На завершающем этапе войны задачей Советской Армии оставался разгром берлинской группировки немцев и овладение столицей Германии Берлином. По замыслу Ставки Верховного Главнокомандования для решения этой задачи привлекались 2-й и 1-й Белорусские и 1-й Украинский фронты.

Гитлеровское командование подготовило глубоко эшелонированную оборону Берлина. Все крупные здания Берлина были превращены в опорные пункты с круговой обороной. Кроме этого в городе было построено более 400 долговременных железобетонных сооружений. Для манёвра войск широко использовались подземные коммуникации. Гарнизон германской столицы превышал 200 тысяч солдат, а всего на берлинском направлении противником было сосредоточено до миллиона солдат и офицеров, свыше 10 тысяч орудий и миномётов, 1,5 тысячи танков и 3,3 тысячи самолётов.

Имея перед собой такую подготовленную и организованно занятую глубокоэшелониро-ванную оборону, командование фронта под непосредственном руководством Г.К. Жукова тщательно готовило войска к штурму как оборонительных полос и позиций, так и самого Берлина. В армиях и фронтах инженерными войсками были изготовлены миниатюр-полигоны немецкой обороны, а также объёмный макет Берлина. На этих полигонах и макетах под руководством Г.К. Жукова, а затем командующих войсками армий проводились с офицерским составом тренировки по отработке действий войск по прорыву позиций и штурму Берлина.

Для точного воссоздания макета, разумеется, нужны были разведданные. И они были получены. Инженерная разведка в Берлинской операции велась 115-ю разведвзводами и 14-ю мото-инженерными разведротами. Разведка велась как наблюдением, так и активными методами. В период подготовки к началу операции было проведено до 400 инженерных исков, как самостоятельно, так и совместно с общевойсковой разведкой.

В результате самолётных действий войсковой и инженерной разведки в тактической зоне обороны противника было выявлено: траншей и ходов сообщений свыше 500 км; проволочных препятствий около 100 км; артиллерийских позиций свыше 130 шт.; пулемётных площадок свыше 900 шт.; землянок, блиндажей и других укрытий свыше 350 шт.; ложных огневых позиций свыше 30, минных полей противника свыше 100.

Разведкой были установлены характер и система минирования и намечены места для устройства 260 проходов для пехоты, танков и артиллерии. Инженерная разведка в этой операции помогала общевойсковой разведке правильно оценить оборону противника с точки зрения её инженерного оборудования и способствовала принятию решений командирами всех степеней. Эти мероприятия, несомненно, помогали войскам выполнить задачи при прорыве главной оборонительной полосы противника и при ведении боя в глубине.

Кроме того, армиям, которые по решению командующего должны были окружать и завершать уничтожение противника в Берлине, были даны планы Берлина масштаба 1:25 000 и 1:50 000 с указанием объектов в городе и с обозначением разрушенных, полуразрушенных и повреждённых кварталов города. В дополнение к плану были даны командованию армий специальные схемы с указанием расположения наиболее важных коммунальных предприятий. Были даны схемы водоснабжения Берлина, указаны места расположения водопроводных станций и прохождение основной водопроводной сети. Были даны схемы снабжения электроэнергией Берлина, расположение электростанций и их значение для обороны г. Берлина.[191]

О роли А.И. Прошлякова, о его профессионализме и личном участии в очередной определяющей ход войны тактико-боевой операции свидетельствуют архивные документы. Так, исключительно интересный материал содержится в «Докладе начальника инженерных войск генерал-полковникам тов. Прошлякова «Инженерное обеспечение Берлинской операции».[192] В этом докладе А.И. Прошляков даёт характеристику инженерного оборудования обороны противника к началу наступления:

«К началу Берлинской операции глубина обороны противника, включая и укрепления гор. Берлин, достигала 110 км. Характерной особенностью в инженерной подготовке обороны противника являлось стремление сделать её прежде всего противотанковой. С этой целью в системе его обороны искусно использовались водные преграды ⁄ реки, каналы, озера, болота/ и широко применялось устройство баррикад, барьеров, надолбов, лесных завалов и противотанковых рвов.

Минные поля устанавливались как заблаговременно, преимущественно перед передним краем и в главной полосе обороны, так и в период боя арьергардными частями, главным образом, на дорогах, объездах и подходах к населённым пунктам. Количество мин на отдельных участках достигало 600 шт. на километр дороги».

В приказе на оборону Берлина немецкое командование ставило задачу:

«…на внутреннем оборонительном обводе бороться за каждую улицу, за каждый дом, за каждую развалину, за каждый метр земли, широко используя при этом подземные коммуникации города/метро и канализационную систему».

Все улицы, ведущие к центру города, преграждались баррикадами и установленными бессистемно минами, почти все мосты были подорваны. На перекрёстках магистральных улиц и в парках были оборудованы артиллерийские позиции. Баррикады защищались командами истребителей танков, вооружёнными фаустпатронами. Подвальные помещения использовались как убежища.

Характерным для инженерного оборудования обороны города Берлин являлось также наличие большого количества железобетонных бомбоубежищ. Наиболее крупные из них представляли собой надземные железобетонные сооружения – бункеры вместимостью от 300 до 10 000 человек каждый. Размеры сооружений в плане были различными: от 18,0 х 42,6 до 70,5 х 70,5. Этажность – от одного до шести этажей, высота, соответственно, от 4,3 м до 36,9 м. Толщина покрытий – от 1,4 до 3,5 м, стен – от 1,1 до 2,5 м.

Всего в городе было свыше 400 таких сооружений, а кроме того, имелось большое количество отдельных подземных убежищ и убежищ, устроенных в подвалах зданий. Все сооружения имели фильтровентиляционные установки, силовые станции и кроме обычных лестниц были оборудованы шахтными подъёмниками и специальными элеваторами для подачи снарядов непосредственно к орудиям.

Оценивая оборону противника можно сделать следующие выводы:

При подготовке непосредственной обороны Берлина запланированный объём инженерных работ, вследствие недостатка времени, сил и средств, не был выполнен, однако город был достаточно подготовлен для ведения уличных боев.

В приказе немецкого командования на оборону Берлина говорилось:

«…с теми силами, которые имеются для непосредственной обороны имперской столицы нельзя вести бой в открытом поле, а необходимо в основном готовиться к уличным боям и боям в домах. Эта борьба должна будет вестись с фанатизмом, фантазией, со всеми средствами обмана, с хитростью – на земле, в воздухе и под землёй».

Замысел маскировочной операции фронта состоял в стремлении скрыть от противника сосредоточение на плацдармах живой силы и боевой техники и в имитации ложными и демонстративными действиями отвода танковых соединений от линии фронта, а также и в маскировке действительного направления главного удара.

Автоколонна Красной Армии на понтонной переправе над Западным Одером

Инженерные части при проведении маскировочной операции обеспечивали инструктаж других родов войск и непосредственно выполняли наиболее сложные маскировочные работы на главнейших участках:

1. В р-не ст. Варшава и Минск-Мазовецкий было замаскировано 16 ж.д. эшелонов, подходивших к фронту, с танками и самоходными орудиями.

2. На ст. Цантох изготовлено макетов танков Т-34 – 81 шт., орудия – 39 шт. Эти макеты в замаскированном виде четырьмя ж.д. эшелонами ⁄ по одному эшелону в день/ с командами сопровождения направлялись от линии фронта в р-н Шнайдемюль.

3. В целях показа вывода танковых частей встык 1-го Белорусского и Украинского фронтов имитировалось передвижение танков из района Швибус в направлении четырёх ложных переправ через р. Одер, на участке Одерен – Гроссен. Это осуществлялось посредством передвижения по подобным переправам макетов танков, смонтированных на автомашинах. Одновременно усиленно демонстрировалась инженерная разведка р. Одер и имитировались подтягивание переправочных средств и заготовка материалов для строительства мостов.

Нужно сказать, что эта сложная и ответственная задача – устройство проходов в заграждениях противника при подготовке атаки – была выполнена инженерными войсками успешно. Зона заграждений была преодолена почти без потерь на минах и без заминок в движении. Методы и приёмы проделывания проходов себя оправдали.

В связи с наличием минновзрывных заграждений противника эшелонированных на глубину до 80-100 км потребовалось особо тщательное проведение работ по разведке и разминированию маршрутов, не только в тактической зоне обороны противника, но и в оперативной глубине – до меридиана гор. Берлин.

Достаточно отметить, что в ходе наступления в период с 16 апреля по 7 мая 1945 г. в полосе фронта было разведано и разминировано свыше 6 ООО километров дорог. При этом было снято и подорвано около 25 000 мин и более 10 000 снарядов.

Разведка и разминирование корпусных маршрутов производилась на ширину до 40 метров двумя эшелонами сапёров; армейских маршрутов на ширину 100 метров – тремя эшелонами сапёров; фронтовые маршруты проверялись дополнительно ВСО и батальонами собак-миноискателей с доведением ширины разминированной полосы – до 200 метров.

Опыт организации выполнения этих работ ещё раз подтвердил целесообразность их проведения именно таким способом, ввиду полной его надёжности.

Поскольку операцию предполагалось начать ночью, было собрано большое количество прожекторов, которые должны были при штурме позиций ослеплять противника. И нужно сказать, что при тренировках с войсками ночью эффект получился неплохой. Так войска фронта, в том числе и сапёры, готовились к завершающим боям.

Операция началась незадолго до рассвета 16 апреля 1945 г. мощной артиллерийской подготовкой в основном в первой полосе обороны, а по опорным пунктам в глубине были нанесены удары авиацией. В лучах прожекторов, которые, к сожалению, не дали ожидаемого эффекта из-за поднятой в результате артиллерийской подготовки завесы пыли и дыма, танки и пехота пошли в атаку.

В первый день войскам фронта удалось прорвать лишь первую полосу обороны и завязать тяжёлые бои на невыгодном для наступающих рубеже Зееловских высот. Противник отчаянно сопротивлялся, артиллерия, в том числе и зенитная, наносила большие потери нашим танкам. К 28 апреля наши войска с тяжёлыми уличными боями продвинулись к центру города, а 30 апреля овладели рейхстагом и водрузили Знамя Победы.

Инженерные войска, решая основную задачу по обеспечению продвижения боевых порядков войск в ходе операции, разведали и разминировали более 6 тысяч километров маршрутов, 103 города и крупных населённых пункта, обезвредили свыше 147 тысяч различных мин, фугасов и сюрпризов. Было построено и восстановлено 60 километров дорог, при форсировании водных преград собрано из табельных средств 72 парома, наведено 85 наплавных мостов общей длиной 3 600 метров, построено и восстановлено более 400 мостовых переходов, общей протяжённостью свыше 9-ти километров. Эти цифры наглядно говорят о той огромной роли, которую сыграли инженерные войска фронта в решении задачи по разгрому берлинской группировки противника.

В соответствии с Актом о безоговорочной капитуляции, уцелевшие немецкие части начали сдаваться в плен. Всего с 9 по 17 мая 1945 г. советские войска взяли в плен 1 390 тысяч солдат и офицеров и 101 генерала. Гитлеровские вооружённые силы закончили своё существование. Вся власть в Германии перешла в руки оккупирующих держав.

Тысячи сапёров и понтонёров, рядовых, сержантов и офицеров, проявивших мужество и отвагу, были награждены орденами и медалями, а особо отличившиеся были удостоены звания Героя Советского Союза. Это высокое звание получили начальники инженерных войск фронтов, в их числе – генерал-полковник инженерных войск А.И. Прошляков.

Г.К. Жуков так аттестовал А.И. Прошлякова:

«…успешно выполнил инженерное обеспечение весьма ответственных и сложных наступательных операций с форсированием больших речных преград и преодолением оборонительных рубежей противника».

Послевоенный период Германия