Любовный шепот, залежалый
пожар, пожива для молвы...
Не астрология, пожалуй -
ихтиология, увы...
Увы! И, поднимая полог
ночной - к взаимному стыду,
как скрою, жалкий Ich-теолог,
свой страх, читающее Du?
АФИНСКАЯ ШКОЛА
1
Рассуждай, расписывай говорливой
мыслью мир: никто тебе не мешает,
поелику выдался век счастливый:
телефонный провод нам замещает
всю тусовку шумной "Афинской школы" -
все их позы, жесты из жести, сцену
театральную, реквизит, приколы
бородатой статики... Знаю цену
Диогену - с бочкой его и свечкой!
Но и те, что тычут в бурьян и в тучки,
буридановой кажутся мне овечкой,
валаамовой, - тоже, ты знаешь, штучки...
Говори, рассказывай... Феномена
вот пример базарного - так их слило...
Хорошо, что Муза нас, а не вена,
что Тоска, не вера, соединила;
что не хватит тонкого капилляра...
Где покой... и снится ли? Где движенье?
Лишь невнятно в сумерках меркнет фара -
аритмия, перемеженье, жженье.
2
Что нам эта страсть: бородой играя
категорий, реять в дурмане спора?..
Ах, другими грезятся двери рая
мне, другая сердцу горит Фавора.
А какая, друг, - и не скажешь даже...
Озаренная преображеньем кожа?
Или просто слава: на жалком пляже
огрызаться псине: "Лежать, Платоша!",
как Лолитин папочка?... Чем я хуже?
Посейдон пускай наши пятки лижет.
Потому что - точно: зазор все уже,
капилляр все тоньше, Коцит все ближе.
3
Где Серапис мраморный с крокодилом,
глядя в даль морскую, застыл над молом;
где скользят кораблики милым Нилом,
парусами-мускулами на голом
гимнасийском торсе играя, реи
вознося, - в блаженной Александрии
хорошо бы жить нам, мой друг, старея,
согревая кущи души сырые
Гелиоса пламенем и горячим
ветерком, спешащим смычком по квинтам, -
Кипарисом, слушающим и зрячим,
ничего не слышащим Гиацинтом.
4
Так, смотри, в сардониксе камея
зреет, плат сминая и покров
совлекая, - мнимая алмея,
лжеменада пляшущих миров,
голубятня идолов, - имея-
обладая, город Птолемея
расцветает - роза всех ветров.
Множество, своим центростремленьем
в триединый свитое завой,
терниями слитый с нашим тленьем,
не как те, бессмертные, - живой...
Боже, что мне делать с умиленьем,
с этим жарким крестиком оленьим
меж ключиц, с платановой листвой?..
С этим ветерком Александрии,
реющим в крови?..
Господи, толпой божеств умри - и
лик преображенный Свой яви!
Идолы - Твои ль поводыри и
рыбари?
Нет уже еврея или грека,
ни жены, ни мужа - только Ты.
Лот, Эдип, Медея и Ревекка -
сосредоточением слиты.
Даже - тот, кто ищет человека
с лампочкой циничной слепоты.
5
Даже разъедающая Кора
замирает музыкой во льду,
если ядра натрия и хлора
создают нейтральную среду -
море Средиземное... Земная
соль, живородящая вода...
Оттого ли так влечет двойная
нас лиро-кифарная звезда?
Обещанье жизни, отторженье
страха смерти, солнечная мгла...
Как хочу почувствовать круженье
лун - и в отраженном притяженье
уловить небесные тела!
Не Эребом, знаю, а эфебом
будет легкий прах запечатлен -
гулкой сферой будущего, небом -
лаврами поросшим, взявшим в плен.
6
Пчелы на мед слетаются и гудят -
помесь живого бархата и слюды
мертвой... Не вижу, но чувствую твой изумленный взгляд.
Да, мы с тобою - соты. Вокруг - сады,
пасеки... Что по сусекам они соберут, спеша
смешивать в нашем воске пыльцу цветов -
не различая, путая? Чуть дыша,
слушаю гул приближающийся. Готов
к будущей, неподконтрольной уже ни тебе, ни мне,
призрачной встрече, которой ни я, ни ты,
жаль, не оценим... Жужжи на приводном ремне,
пчелка, спеши обрести черты!
7
Сколь безжалостны, флейта, нежны, упрямы
молодые губы, что нас слюною
наполняют; пальцы, что наши раны -
то зажмут, то снова раскроют, мною
и тобой играя!.. В бреду эфира
мнимый шепот слышится: "Вас люблю я..."
Ах, зачем тебе, кифаред-Фамира,
этот дар Валдая, свисток Вилюя,
снегирёк Рифея?.. В незнанье многом
и в безлюбье вид веселее хлева.
Что же ты мотивчик о том, двуногом,
все заводишь - с сердцем, смещенным влево?
8
Шутка ли: вот-вот тысячелетье
телом Антиноя канет в ил
Нила... Как могу не пожалеть я
всех его папирусов, чернил,
стилосов?.. Не потому ли Тота
мордочка является из тьмы,
что разъято море, как ворота,
но полны смятением умы?
Ах, когда бы просека лесная!..
Как оставим лары на песке?..
Будущие истины Синая
Моисею светят вдалеке...
Но уже мешаются с рыданьем
Аонид вокзальные свистки, -
и недостижимым ожиданьем -
обещаньем, но не обладаньем -
невозможно выместить Тоски.
9
Нет, не мы с тобой, а Лиай и Феб
в вертоград кудрявый на берегу
забрели... У нас-то скорей - вертеп:
ты в окошко выгляни - всё в снегу. .
Охлади, дельфин, - и согрей, Загрей!
Так привыкли греки - вино, вода...
Но звезда иного Слияния - у дверей:
пастухи небесные, их стада...
Аристотель - долу, горе - Платон.
Ватикану нужен лишь бойкий клип...
На закате боги, взглянув в затон,
в отраженьях лиц своих не смогли б
отыскать различий, - и золотой
зной сменился холодом в серебре...
Погоди печалиться, брат, - постой:
о весенней вспомни страстной заре.
10
Так касались губы ее гобоя,
я не знаю, полой тоски кларнета,
что сравненье розово-голубое
с языка едва не слетало: это...
флорентийские голуби, бог с тобою!..
Погляди: в ладони блестит монета.
У нее есть аверс и реверс... Две лишь,
созерцатель, версии допустимы...
Я болтаю глупости, чушь ты мелешь -
сантиментов наших смешны сантимы...
Одного лишь гуртиком не разделишь -
в-красоте-рожденного Диотимы.
Не постель - триклиний у нас. Зевает
безработный Эрос, прослушав фразу.
Никакие речи не обвивают
правды, ртам беззвучным доступной сразу. .
Как узнаешь: пьет она, выдувает,
утопая в музыке, - воду? вазу?
11
Танатос и Эрос за нами, братья-
близнецы, в обнимку шагают следом -
милые тинейджеры... Смысл объятья
их, увы, ни мне, ни тебе неведом.
И о чем там шепчутся - не хочу узнать я -
круглоглазым звездным эгейским летом
эти два не в меру радостных пионера...
Геллеспонт Леандр переплыть стремится,
предвкушая розовый трепет Геро:
огонек мерцает; в груди теснится,
распирая ропот по жилам, сфера;
путеводным сором волна лоснится...
12
Лишь улыбчивый слепок всего того,
что томило сердце, влекло уста,
наполняло зрение... Все мертво.
Только сон пустого листа.
Никогда не скажет уже простых
слов, причислен к сонму камней.
Леденеет вена, немеет стих.
Обладай, властитель, имей!..
От Бриганция до Трапезунда все
города уставлены сном -
синеватым дымом во всей красе,
красотой в ознобе сквозном...
А бумага - она смоляной пушок,
жар касаний, запах кудрей
сберегает разве? Ответь, дружок.
Ну, соври, если "нет", скорей...
Каменел, но, тая потом, слабел,
словно голос. Мускулом пел...
Что ему теперь глиптотек пробел
и немого мелоса мел?
13
Так себе - спецовочка, кителёк
для души, скажем, альфа-вида...
Еще есть бета-
вид... Ну, до обидного недалек
сочинивший это,
заронивший тлеющий уголек...
Как уйти от грубого трафарета?
Почему нам выпал с тобой орел,
а вот этим, жалобно-близким, - решка?
Почему я зрение вдруг обрел
не в низинах греческого орешка,
а в горах, окутанных в ореол
туч... Не кара даже и не насмешка,
к сожаленью, - случай... Вольно случать
Скотоводу им порожденных тварей...
О, на всем такая лежит печать
пустоты, что крикнуть хочу: "Глоссарий,
замолчи! Что тут толковать! Молчать,
Музы! Слаще ль тленье от ваших арий?.."
14
Все завесы, занавесы, кулисы,
погляди, разодраны в этом зале.
Все слова рассыпаны. Нет Алисы -
в Зазеркалье... Прежде мы осязали
плюш... Руины лишь, кипарисны тисы.
И уютней, кажется, - на вокзале.
Как мне жаль витых, полутемных лестниц,
осторожной нежности, пылкой краски
на ланитах трепетных тех прелестниц,
танцовщицы-лексики в полумаске -
Афродиты - вестниц!
Арлекина жаль мне, и Коломбину,
и Пьеро... Раскиданы их наряды...
Как футляр разрушенный я покину,
где плескались резво смычки-наяды
в оркестровой яме, врезалась в спину
деревяшка, в уши вливались яды?..
Там моя рука, овладев твоею,
млела негой - тою же, что на сцене
процветала. Там дозволялось ею
ледяной бинокль на ночном колене
находить... Как все это я сумею
повторить в зияющем, ждущем тлене?
15
Ах, за всё Эрато предъявит счет.
Стоит трубку снять - отчитает рьяно.
Здесь - натяжка грубая, там - просчет.
Вообще - расстроено фортепьяно
бессердечное... Нил, говоришь, течет?
Присмотрись - не слезы ли Адриана?
Погляди: пугающи все пути,
а тебе, бестрепетный, нет и дела.
Как эфеба с Фебом ты ни верти,
ничего не выгорит здесь, прости, -