Он продолжал идти по нему, не снижая скорости. Настолько, насколько позволяло ему собственное состояние.
Я посмотрела на часы. Наше преследование продолжалось уже больше часа.
Как же силен и вынослив был наш противник, если продолжал идти так долго, несмотря на рану в груди. А она была несравненно опаснее, чем у Сергея Анатольевича.
Будто подслушав мои мысли, мой спутник произнес с мрачным удовлетворением:
— Он начинает уставать.
Я поняла, что он имеет в виду, когда увидела примятую траву на нашем пути. Кто-то сидел или лежал здесь буквально за несколько минут до нашего появления.
Но прошло еще не меньше часа, прежде чем мы настигли своего противника.
— Осторожнее… — прошептал Сергей Анатольевич, заметив его под одним из деревьев.
Но опасался он уже напрасно. Жизнь покинула тело этого несчастного существа. Мы поняли это в первую же секунду по его открытым, но неподвижным глазам, глядящим в небо.
Тело было еще теплым, смерть наступила совсем недавно, но я не скоро смогла рассмотреть обезображенный выстрелом труп во всех подробностях.
К виду смерти никогда не привыкнешь. Она по-прежнему потрясает, хотя мне приходится частенько заглядывать ей в глаза.
Единственное, что я сразу поняла, что это был мужчина лет тридцати-сорока — хотя о возрасте уродов судить всегда трудно, — сильно заросший волосами, очень грязный и отвратительно пахнущий.
Для более серьезного анализа необходима была экспертиза и участие профессионалов. И как доставить им побыстрее тело, предстояло решить в ближайшие часы.
А пока нужно было немного прийти в себя и осознать, что эта сумасшедшая гонка за оборотнем наконец закончена. Что его остывающий труп лежит во всей своей бесстыжей неприглядности посреди леса и никогда уже не сможет причинить кому бы то ни было никакого вреда.
Как всегда в таких случаях — на душе было пусто.
Не наступил еще тот момент, когда можно осознать свою пусть небольшую победу над представителем мирового зла, кем бы он ни являлся на самом деле, и почувствовать в связи с этим если не радость, то хотя бы удовлетворение.
Я сидела на земле и думала, что, несмотря на эту «победу», ни на йоту не приблизилась к ответу на вопрос, почему Гром послал меня сюда и какую угрозу для общества он разглядел в этом странном, омерзительном, но не таком уж опасном существе.
С ним вполне мог справиться если не отряд милиции, то артель охотников уж наверняка. При этом практически ничем не рискуя.
И если это какое-то уродство или мутация, то какое ко всему этому могут иметь отношение спецслужбы?
Рискуя жизнью случайного энтузиаста, я добилась того, что это существо ликвидировано. И что теперь?
Уезжать домой?
Ведь этот оборотень был едва ли не единственным официально зарегистрированным представителем тех странных аномальных явлений, что описывались в громовском послании. Поэтому я и занялась им с первого дня. Тут, во всяком случае, были свидетели и пострадавшие…
Все остальное можно было спокойно отнести к области слухов и домыслов, рожденных в результате обычных человеческих страхов и суеверий.
Какие-то уже совершенно немыслимые существа — то ли кикиморы, то ли русалки, похищенные ими дети и прочая чушь, в существование которой я поверю не прежде, чем сойду с ума или повстречаюсь нос к носу. Да и в этом случае…
От этих размышлений меня отвлек удивленный возглас Сергея Анатольевича.
Я даже не заметила, как он поднялся со своего места и опять подошел к трупу. Оглянувшись, я обнаружила его сидящим на корточках рядом с телом, он с удивлением что-то там рассматривал.
Усталость давала себя знать. Усилием воли я заставила себя подняться с земли.
— Ну, что еще случилось?
Энтузиазм Сергея Анатольевича начинал меня утомлять.
«Пора бы успокоиться в его-то годы, — подумала я. — Еле в живых остался и опять за свое…» — и присела с ним рядом.
— Посмотрите-ка сюда, — голосом Циолковского, открывшего новую галактику, произнес мой следопыт и показал мне на голубые иероглифы татуировки на груди у трупа, сильно пострадавшие от выстрела.
— Ну, и что это значит? — спросила я уже без раздражения. Какой-то вывод вертелся у меня самой в голове, но никак не хотел формулироваться.
— Это значит, что покойный не был мутантом. Вернее, был таковым не всегда, — торжественно заявил мой научный консультант.
— Почему? — удивилась я, поскольку никак не могла понять, почему бы мутанту не украсить свое тело татуировкой, особенно в наше время, когда разрисовывать себя стало модным.
— Потому что часть жизни он провел в тюрьме, — уверенно заявил Сергей Анатольевич.
Он уже успел разобрать, что было изображено на татуировке, и мне оставалось только удивляться его эрудиции. Воистину энциклопедической.
А те символы и слова, что мы вместе с ним самым тщательным образом изучили чуть позже, неоспоримо свидетельствовали именно об этом.
Покойный сидел в тюрьме не менее трех раз и, судя по всему, за серьезные преступления. Мое замечательное образование позволяло мне не хуже моего спутника ориентироваться в «нательной живописи».
Теперь мне ничего не стоило найти в тюремных архивах его личное дело и узнать всю историю его жизни. И я собиралась уже для облегчения задачи снять у трупа отпечатки пальцев, но тут мой неистощимый на сюрпризы «коллега» преподнес мне неожиданный подарок.
Главный результат своего обследования, оказывается, Сергей Анатольевич оставил напоследок. Насладившись моими комплиментами по поводу его наблюдательности и эрудиции, он приподнял спутанные грязные волосы на голове трупа и с самым невинным видом спросил:
— А не угодно ли вот сюда поглядеть?
Сергей Анатольевич был прирожденным исследователем. Его глаза горели юношеским задором.
Нехорошее предчувствие мелькнуло у меня в душе.
С таким торжествующим видом настоящий ученый может подсунуть только неразрешимую проблему или невероятный парадокс.
Действительность превзошла все мои ожидания. На голове трупа были следы хирургической операции.
— Знаете, как это называется? — прищурился Сергей Анатольевич.
Я уже не сомневалась в том, что за слово он произнесет, но на всякий случай спросила:
— Как?
— Лоботомия, — выговаривая каждую букву, сказал он, тем самым подтвердив мою уверенность. — И сделана эта операция совсем недавно.
И с этим я тоже вынуждена была согласиться.
Отсюда сам собой напрашивался вывод. «Мутантом» этого уголовника сделала не матушка-природа, а люди в белых халатах.
Я начинала догадываться о цели моей командировки в Башкирию…
Глава 5 Терем-теремок
Скоро на теле убитого не осталось ни одного участка, не изученного нами с дотошностью криминалистов.
Вывод напрашивался сам собой: покойный стал жертвой либо неудачного хирургического вмешательства, либо «удачного эксперимента».
Кому и для чего нужно было вызывать подобную метаморфозу, мне еще предстояло выяснить, теперь же надо было подумать о том, что делать с телом.
Зимой можно было бы сохранить его в течение долгого времени, хотя для этого пришлось бы закопать его глубоко в землю. Мы находились на территории заповедника, и диких зверей, охочих до падали, здесь было предостаточно.
А перевезти сейчас тело в поселок при всем желании было невозможно.
Сергей Анатольевич так не считал и горел желанием во что бы то ни стало передать труп компетентным органам.
Тщательно взвесив все аргументы за и против, я пришла к выводу о нецелесообразности такого самоотверженного поступка.
И не только потому, что сомневалась в возможности измученного Сергея Анатольевича транспортировать семьдесят с лишним килограммов в течение нескольких десятков часов, но и потому, что вмешательство каких-либо «органов» на этом этапе могло сильно осложнить мою собственную задачу.
Теперь она уже не казалась мне такой абсурдной, и я начинала догадываться о намерениях начальства.
Скорее всего, оно обладало более убедительной информацией, но почему-то не желало посвящать меня в детали.
Такое уже бывало раньше. Гром сообщал мне лишь необходимые оперативные сведения, оставляя за мною право на собственные выводы, которые могли отличаться от сделанных в тиши московского кабинета.
Теперь я совершенно по-другому воспринимала все те «страшилки», о которых подробно сообщалось в шифрограмме.
Каждый из этих слухов мог натолкнуть меня на неожиданное решение, а в конечном итоге — привести в то место, где производятся сомнительные операции.
Я немного забегала вперед, но то, что оперируемый оказался бывшим заключенным, казалось мне подтверждением существования подобного объекта.
Слишком удобен он был для безнаказанного вмешательства в его судьбу и здоровье.
Рецидивисты обычно очень одинокие люди. Все их знакомства и связи ограничиваются криминальным миром или даже тюрьмой. И в случае исчезновения кого-то из них — чаще всего не находится желающих начать по этому поводу серьезного расследования: одним рецидивистом меньше…
Фантазия подкидывала мне и другие полуфантастические версии. И я не успевала отметать их одну за другой.
Мне рисовалась подпольная лаборатория в стенах пенитенциарного заведения, в которой у беззащитных рецидивистов забирают необходимые органы… Тюремные врачи-садисты, маньяки всех сортов…
Чтобы окончательно не отправиться в мир виртуальных преступлений, я запретила себе делать какие-то выводы до тех пор, пока не буду располагать более полной информацией.
И переключилась на то, чтобы убедить своего добровольного помощника предать земле уже начинавшее портиться тело.
После небольшого сопротивления здравый смысл все-таки возобладал, и с помощью топорика и саперной лопатки мы совершили обряд погребения.
На своей карте я незаметно для Сергея Анатольевича пометила место захоронения крестом. На тот случай, если мне или моим коллегам потребуется эксгумация.
Дело шло к вечеру, а у на