– Да, мы с мамой сейчас у моей кузины на побережье. Это недалеко от того места, где я живу. Здесь я чувствую себя нормально, пока они со мной.
– Это тоже понятно, – заверила ее Шерри. – Дайте себе время, чтобы восстановиться. Не позволяйте никому торопить вас и сами не расстраивайтесь.
– Да, доктор сказал мне то же самое.
– Я не хотела тревожить вас, но вы велели позвонить, если я что-то вспомню, не важно, что именно.
– Да, нам действительно важна любая информация.
– Я видела татуировку на внутренней с-стороне е-его руки. – Жасмин заплакала. – И латексные перчатки. Не понимаю, почему это только с-сейчас всплыло в моей памяти.
– Это нормально. Более чем нормально, Жасмин. Это отлично! – Тату Шерри вполне может изобразить. – Где находится дом вашей кузины? Я могу прийти, если хотите. Нарисовать то, что вы вспомнили.
– Это было бы здорово, – с нескрываемым облегчением вздохнула женщина на том конце провода. – Мне очень хочется вытащить эту дрянь из своей головы.
– О’кей, тогда диктуйте адрес. Мне только нужно сбегать домой за машиной.
Шерри ввела адрес в телефон и с удивлением обнаружила, что находится очень близко от временного пристанища Жасмин.
– Вообще-то я всего в двух кварталах от вас. Если вы не против того, чтобы я пришла к вам в пляжной одежде, то пешком будет быстрее.
– Чем быстрее, тем лучше, а то как бы память у меня снова не отказала.
– О’кей, я буду у вас через несколько минут.
Они одновременно дали отбой, и Шерри начала собирать вещи. Слаба богу, их было немного: полотенце, солнцезащитный крем, альбом и еще несколько мелочей. Зонт она не брала, но легкий раскладной стул придется нести.
Девушка шагала по пляжу, сосредоточившись на портрете Джона. Мысли о нем согревали ее. И не важно, происходило это из-за того, что он бесил ее, или по каким-то иным причинам; докапываться до сути не время.
До дома кузины Жасмин она добралась очень быстро.
На последней сотне ярдов девушке вдруг показалось, что за ней кто-то следит. Она резко обернулась, но увидела только бегущего трусцой человека, да и то в отдалении, причем направлялся он в противоположную от нее сторону. Она окинула взглядом окна домов, выстроившихся в ряд вдоль побережья, но и там никого не заметила.
Шерри сделала глубокий вдох, почувствовав, как тело начинает сковывать холод. Она достала из сумки рубашку с длинным рукавом, надела ее и ускорила шаг.
«Никто за мной не следит, – уверяла себя Шерри, – это все игра больного воображения». И все же она пожалела, что не поехала на машине.
Жасмин ждала ее на открытой веранде второго этажа.
Глава 8
Джон подъехал к дому, где сейчас обитала Жасмин, в тот момент, когда Шерри спускалась по внешней лестнице с веранды второго этажа. Жасмин шла следом.
Мать Жасмин позвонила ему и сообщила, что дочь вспомнила татуировку на руке насильника. Джон обрадовался – это могло не только помочь в поимке и аресте насильника, но и в суде при вынесении обвинительного приговора.
Если она вспомнила это, то, быть может, в ее памяти всплывет что-то еще. Джон очень на это надеялся, потому что два дня повторного тщательного осмотра нового места преступления и его окрестностей так ничего и не дали.
А еще он не мог выбросить из головы Шерри Митчел. И дело не ее профессиональном мнении и способностях художника. Он хотел снова увидеть ее. Удостовериться, что ей стало лучше после того жуткого приступа холода в больнице.
Но он знал, что при встрече с ней профессиональный интерес перевесит личный. От ее физического состояния зависит, сможет она опросить остальных потерпевших или нет.
Как бы то ни было, он не мог прекратить думать о ней. О ее шикарных длинных ногах, роскошных светлых волосах, завораживающих голубых глазах.
И все же он отчаянно нуждался в ее помощи, но, если Джон продолжит давить на нее – а за ним такое водилось, – может получить еще одну жертву насилия. Он даже попросил своего шефа в «Омеге» подыскать другого художника-криминалиста.
Джон ошибся на ее счет. Она не была эгоисткой – она защищалась. Поэтому он был поражен, увидев ее здесь.
– Дамы, – издалека поздоровался он, чтобы не напугать Жасмин, и заметил, как Шерри напряглась.
– Привет, агент Хаттон, – сказала Жасмин.
Синяки с ее лица еще не сошли, но опухоль спала, и выглядела она намного лучше, чем два дня тому назад.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он ее.
Молодая женщина пожала плечами:
– Боюсь выходить из дома одна. Боюсь темноты.
Боюсь вернуться к себе домой. Одним словом, не очень, как видите.
Шерри взяла ее за руку.
– Бояться всех этих вещей вполне нормально. Вы можете никогда не избавиться от этих страхов, и это тоже нормально.
– Да, но ни один из них не идет ни в какое сравнение с тем, когда кто-то звонит в дверь. Бедный курьер, должно быть, решил, что в этом доме живут сумасшедшие. Раздался звонок, и я чуть с катушек не съехала, мама и кузина зарыдали. А он всего лишь доставил туфли, которые кузина заказала несколько дней тому назад.
Джон и Шерри переглянулись. Они оба знали, что насильник позвонил, Жасмин открыла дверь, и он ворвался в дом.
Джон хотел утешить Жасмин, но знал, что не сможет. А вот Шерри могла, и она обняла женщину.
– Знаете что? – сказала она, гладя Жасмин по спине. – Пусть кузина отключит дверной звонок. И у себя дома тоже его отключите, когда вернетесь туда. Если, конечно, вы решите вернуться. Если же переедете в другое место, то и там отключите звонок. Просто отключайте эти чертовы звонки везде, где вы живете или отдыхаете. И это будет нормально.
– Но это трусость какая-то, – пропищала Жасмин.
– Нет, – в один голос возразили Шерри и Джон.
– Никакая это не трусость, – продолжил Джон.
– Вам не надо ни перед кем извиняться за то, какой способ выживания выберете, – добавила Шерри. – Залечивайте свои раны столько и так, как сочтете нужным.
– Вы встали с кровати, вышли на улицу, стоите тут и разговариваете с нами. Это гораздо больше, чем смогли бы другие в вашей ситуации, – заметил Джон.
– Спасибо вам, ребята. Думаю, мне надо зайти в дом и немного отдохнуть. Описание татуировки отняло гораздо больше сил, чем я предполагала. – Жасмин повернулась к Шерри. – Вы покажете картинку агенту Хаттону?
– Конечно.
Жасмин перевела взгляд на Джона:
– Справитесь без меня? Я больше не хочу смотреть на нее сегодня.
– Конечно, справимся, все отлично. Об этом можете не беспокоиться.
– Да, просто идите и отдохните, Жасмин, – согласилась с ним Шерри. – Если вспомните что-то, я с удовольствием навещу вас еще раз.
Жасмин кивнула и пошла наверх по внешней лестнице, где ее ждали мама и кузина.
Джон повернулся к Шерри:
– Я понимаю, тебе было нелегко прийти сюда, и очень тебе признателен.
– Я сделала это не ради вас, агент, а ради этой храброй женщины.
– В любом случае спасибо.
– Все прошло не так плохо, как я думала, – вздохнула Шерри.
– Жасмин вспомнила что-нибудь полезное?
– Ну, он темнокожий. Это она помнит.
– Как афроамериканец?
– Нет, но кожа у него не светлая. Может, мексиканец или выходец из Латинской Америки. – Шерри достала альбом, который держала подмышкой. – В основном она запомнила его руки. На нем были латексные или резиновые перчатки.
– Ничего удивительного, учитывая тот факт, что следов на месте преступления он не оставляет.
Шерри открыла альбом на нужной страничке. На ней она изобразила руку, вытянутую под необычным углом. Пальцы и ладонь до самого запястья были закрыты перчаткой, а чуть выше из-под манжеты белой офисной рубашки выглядывала наколка в виде черепа с двумя мишенями в глазницах.
– Интересная татушка, – пробормотал Джон. – Попрошу полицейский департамент Корпус-Кристи проверить, не является ли она отличительным знаком какой-нибудь местной группировки. Это первое, что нужно сделать.
Шерри согласилась с ним.
– Что-нибудь еще про рубашку она вспомнила?
– Нет, это была обычная манжета, как на простой рубашке, которую мужчины надевают в офис или что-то в этом роде.
Джон снова взглянул на картинку.
– Рука повернута под каким-то странным углом.
– Да, именно так описала ее Жасмин. Я пару раз перепроверила, чтобы убедиться. Думаю, он неудачно вывернул руку, когда бросал жертву на пол. Но мы только выиграли от этого, потому что в ином случае она бы тату не увидела.
– Это хорошо. То есть настолько хорошо, насколько это может быть в данной ситуации. – Он заметил, что Шерри кусает губу, изучая рисунок. Через несколько секунд ему удалось отвлечься от ее губ. Почти. – Что-то не так?
Она пожала плечами:
– Просто это не лучшее из моих творений. Я вижу, где…
Он подождал продолжения, но оно так и не последовало.
– Где что?
– Где меня начало трясти от холода. Линии получились неровными, нечеткими.
– По мне, так все просто отлично.
Шерри вновь принялась терзать губу.
– Приступ был сильный?
Прежде чем Джон успел сообразить, что делает, он протянул руку и провел большим пальцем по ее губе, пока она не искусала ее до крови. Их глаза встретились на одно очень жаркое мгновение, но Шерри поспешно отвела взгляд, и он отступил.
– Прости. Продолжай, пожалуйста. Я просто не хотел, чтобы ты повредила губу.
К его удивлению, ее щеки залились нежным румянцем.
– Меня трясло от холода, только когда мне передавался ужас Жасмин.
– Это понятно.
– Я пыталась сосредоточиться на Жасмин, что было и хорошо и плохо. Я старалась сосредоточиться на том, что сама я в полном порядке. Я постаралась набраться мужества, внимательно выслушать потерпевшую и при этом не выкинуть какой-нибудь фокус.
Джон улыбнулся, услышав ее «набраться мужества».
– И ты справилась.
– Только потому, что она практически ничего не вспомнила, а на улице за тридцать градусов. Не знаю, чем бы все кончилось в ином случае.