У меня не было времени запоминать их имена. Не вижу смысла. Они на меня не работают. Также все они знают, что я курю. Думаю, все знают, кроме Джио. Если бы он знал, то, наверное, надрал бы мне задницу. Мои братья – ярые противники наркотиков. Я с легкостью могу пойти и угоститься бутылкой Cinque, виски, которое мы выпускаем. Но стоит мне закурить, и все, это сразу становится проблемой.
Как по мне, это двойные стандарты, блять. Они действительно не понимают. Мне это нужно.
Я засовываю сигарету в рот и, прикрывая ее рукой от ветра, закуриваю. Глубоко затягиваясь, я задерживаю дым в легких так долго, как только могу, прежде чем выпустить его. После всего одной затяжки я уже чувствую, как успокаивается мое сердцебиение.
Кошмары сводят меня с ума. Потребуется несколько таких сигарет и обычная утренняя рутина, прежде чем я смогу избавиться от этого чувства. От того, что я грязный… что меня используют самым ужасным образом.
На данный момент я задаюсь вопросом, избавлюсь ли я когда-нибудь от этого, или мне суждено прожить жизнь, заново переживая пытки своей юности. Два года. Мой отец заставлял меня ходить в тот дом два долбаных года, прежде чем все прекратилось.
Затянувшись еще раз, я откидываю голову на стену и закрываю глаза. У меня есть три часа до того, как нужно будет собираться в школу. Лично я не вижу в этом никакого смысла. Я знаю, как сложится моя жизнь. Знаю свое предназначение. И никакое образование не изменит направление, в котором я двигаюсь.

Когда я въезжаю на школьную парковку, Дэш уже там. Он стоит, прислонившись к своей машине, прямо рядом с тем местом, где я припарковываю свою. Как только я выхожу, на меня обрушивается запах дыма.
— Ты знаешь, что эти штуки тебя убьют, — говорю я ему.
— Я уже умираю. — Дэш пожимает плечами, словно в этом нет ничего особенного. — Мы все рождены, чтобы умереть, Вин.
Я тянусь к левому уху и беру косяк, который засунул туда перед выходом из дома.
— Конечно. Начни день с мрачных мыслей и прочего дерьма. Что может сделать утро понедельника лучше, чем мысли о своей неминуемой кончине? — Прикурив сигарету, я вдыхаю полную грудь дыма, а затем передаю ее Дэшу.
— Есть и худшие способы начать понедельник, — говорит он, передавая сигарету обратно.
— Например?
— Экзамен по английскому, который у нас на первом уроке, — невозмутимо заявляет он.
Черт, я и забыл об этом.
— Встретимся там, — говорю я ему, запирая машину и уходя в сторону здания.
Мне нужно найти Камми. Я знаю, как она переживает из-за экзаменов. Не знаю, что такого в этой девушке, но я, кажется, не могу перестать за ней наблюдать. Я хочу узнать о ней больше.
Я нахожу ее у шкафчика с подругами. Прислонившись к стене со шкафчиками на другой стороне коридора, я делаю вид, что листаю что-то на своем телефоне, а сам продолжаю наблюдать за ней. Она нервничает. У нее дрожат руки. Даже с такого расстояния я вижу, как у нее слезятся глаза. Она становится такой перед каждым экзаменом. Не знаю, почему. Я видел ее оценки. Она охренеть какая умная.
Звенит звонок, и все начинают расходиться. Когда я вижу, что Камми направляется к классу, я двигаюсь в том же направлении. Сажусь на заднее сиденье, прямо рядом с ней. Она прикусывает нижнюю губу и достает прозрачный пластиковый пенал, наполненный ручками.
Мисс Натт, наша учительница английского, заходит в класс и закрывает дверь.
— Доброе утро. Надеюсь, в выходные вы нашли время позаниматься и подготовиться к сегодняшнему экзамену, — говорит она.
Я краем глаза наблюдаю за Камми. Меня чертовски бесит, какой несчастной и напуганной она выглядит. Ее лицо бледнеет. Дыхание учащается. Честно говоря, она выглядит так, словно готова упасть в обморок.
Глава 2

Если бы когда-нибудь наступил момент, когда воронка могла разверзнуться и поглотить меня целиком, я была бы очень признательна, если бы это произошло прямо сейчас. Честно говоря, я согласна на любую катастрофу. Хоть что-нибудь, лишь бы вытащить меня из этого проклятого класса. Интересно, какая муха укусила мисс Натт, раз она специально устроила нам экзамен в понедельник утром? Не удивлюсь, если сам дьявол собственноручно принес бумаги, которые она раскладывает по партам – ну, очевидно же, что они с ним лучшие друзья.
Я плохо справляюсь с экзаменами. Так всегда было и будет. Я знаю это. Но это выпускной год, и экзамены требуют больших усилий. Я испытываю стресс, даже больше, чем стресс. И ничего не могу с собой поделать. Я боюсь потерпеть неудачу, боюсь, что неверно пойму задание и все пойдет прахом. Не скажу, что я всезнайка. Я не стремлюсь быть лучшей в классе. Я просто не хочу провалиться. Дайте мне эссе или домашнее задание, и я получу отличные оценки. Но когда дело доходит до экзаменов, нервы и страх провала берут свое, и я буквально сдаюсь под натиском.
А еще есть Вин Де Беллис. Парень, который сейчас сидит за соседней партой. Это совсем другая причина для беспокойства. Он даже не пытается скрыть тот факт, что наблюдает за мной. Я понятия не имею, зачем он это делает. Почему он наблюдает за мной. Я никогда с ним не разговаривала, и он никогда не пытался заговорить со мной.
Иногда, когда я чувствую, что он наблюдает за мной, мне почти кажется, что он ненавидит меня. Понятия не имею, за что. Но он просто держится на расстоянии и продолжает наблюдать. Не считая сейчас, когда он сел со мной. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на него. Если я притворюсь, что его здесь нет, то смогу пережить следующий час.
Он невероятно красив, даже его маленькая ямочка на левой щеке придает ему особое очарование. А его темные, медового оттенка глаза и загорелая кожа просто восхитительны. И даже не стоит говорить о губах. Они выглядят мягкими. Я уже сбилась со счета, сколько раз думала о том, каково было бы почувствовать их прикосновение к моей коже.
Нет, хватит. Реальность все равно никогда не сравнится с фантазиями, верно?
Когда мисс Натт швыряет бумагу на мой стол, я подпрыгиваю на месте. Черт. Соберись, Камми. Это всего лишь экзамен по английскому.
— Хорошо, можете перевернуть свои бумаги и начинать, — говорит она.
Трясущимися руками я переворачиваю тест лицевой стороной вверх. Мои глаза слезятся, слова на странице расплываются, и когда слеза падает на бумагу, я вытираю щеки. Отлично. Просто великолепно.
Чья-то рука ложится на мою.
— Расслабься. Ты можешь это сделать. Просто дыши. — От его шепота у меня по спине бегут мурашки.
А потом я, так сказать, забиваю гвоздь в крышку собственного гроба. Я смотрю на него.
— Спасибо, — одними губами произношу я.
— Камилла и Винченцо, соберите свои вещи и подождите меня за дверью, — говорит мисс Натт.
Что? Я смотрю в переднюю часть класса, и все взгляды обращаются к нам. Не говоря ни слова, я подхватываю свою сумку и выхожу из класса так быстро, как только могу.
Дверь открывается и захлопывается за моей спиной. Вин прислоняется к стене. Так чертовски близко. Он не смотрит на меня, не говорит ни слова. Просто стоит там. Молча. Я не знаю, почему он выбрал именно этот момент, чтобы заговорить со мной. Во время экзамена. А сейчас, здесь, ничего не происходит. Он сбивает меня с толку, и, честно говоря, занимает слишком много места в моей голове. Я не понимаю, чего он от меня хочет. Или почему у него привычка наблюдать за мной. Я знаю, что это не из-за влечения. Я видела его с девушками на вечеринках, и, скажем так, я не из их числа.
Я невысокая. Даже сейчас, стоя рядом с его шестифутовой фигурой1, я чувствую себя карликом. Кроме того, я гораздо более консервативна, чем другие девушки. Я бы не сказала, что одеваюсь чопорно, но задница из шорт у меня не торчит.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, что угодно, лишь бы нарушить тишину, но затем снова закрываю его. Мне не нужно нарушать тишину. Сползая по стене, я сажусь на пол и скрещиваю ноги. Я чувствую, как он смотрит на меня. Я не стану обращать на него внимание. Если он просто будет стоять там и не скажет ни слова, даже не извинится за то, что меня выгнали с экзамена, значит, он для меня не существует.
Примерно через пять минут Вин поворачивается и идет по коридору.
— Куда ты идешь? — Кричу я ему вслед.
Он резко останавливается и смотрит на меня через плечо.
— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Хочешь пойти со мной?
— Ты уходишь? — Спрашиваю я, собираясь последовать за ним.
— Мы уже по уши в дерьме. Хуже быть не может. — Он пожимает плечами.
— Хорошо. — Я киваю и быстрыми шагами сокращаю дистанцию, прежде чем он снова направляется к двери. Мне приходится практически бежать трусцой, чтобы не отставать от него.
Только когда мы выскальзываем из здания и я наблюдаю, как он пролезает через дыру в заборе, я останавливаюсь и задаюсь вопросом, действительно ли мне стоит идти за ним. Забор ведет в парк, – парк, в котором не происходит ничего хорошего.
— Я... ах...
— Ты боишься, — говорит Вин. Это не вопрос.
— А должна ли я бояться?
— Меня? Нет. — Он качает головой, придерживая кусок забора, ожидая, пока я перелезу.
— Ты ведешь меня в парк, чтобы… не знаю… разрезать мое тело на мелкие кусочки? — Спрашиваю я его.
— Для этого мне нужна пила или что-то в этом роде. А у меня ее нет. Ты можешь либо пойти со мной, либо остаться, — говорит он.
К черту это. Я не могу отступить, поэтому перелезаю через дыру и смотрю на него снизу вверх.
— Просто чтобы ты знал, если ты меня зарежешь, я вернусь и буду преследовать тебя. Я стану твоим худшим кошмаром, — говорю я ему.
Вин осматривает меня своими медовыми глазами с ног до головы.
— Ты не сможешь соперничать с моими кошмарами, — говорит он, затем поворачивается и идет в сторону парка. — Пойдем.
Выбрав, на его взгляд, подходящее место под старым огромным липовым деревом, он устраивается поудобнее и достает небольшую жестяную коробочку. Я опускаюсь перед ним. У меня нет привычки прогуливать школу. Я прог