Я видел, как Джио смотрел на меня этим утром. Я также уверен, что он не спал прошлой ночью. К счастью, не думаю, что он рассказал об этом Элоизе. Она вела себя так, будто ничего не изменилось. Если она и знает, то хорошо это скрывает. В то время как Джио едва сдерживает свой гнев.
Я понимаю. Если бы это случилось с кем-то из них, я бы тоже жаждал крови. Как бы то ни было, я хочу вернуть Шелли к жизни только для того, чтобы собственноручно придушить ее за то, что она сделала с Санто. Я не говорю о горе. Это не ее вина. А вина нашего отца. Я говорю о дневнике, который нашли Джио и Гейб, из которого следует, что она была не той, за кого мы ее принимали.
Пользуясь случаем, я смотрю на Камми. Мой рот открывается, чтобы что-то сказать, прежде чем я передумываю и закрываю его.
— Мисс Тейлор, снимите очки, — кричит учительница.
— У меня болит голова, — говорит Камми.
— Тогда идите к медсестре.
Я смотрю, как Камми собирает свои вещи и выходит из класса. Я не верю в головную боль. И прежде чем успеваю себя отговорить, я поднимаюсь на ноги и иду за ней.
Я вижу Камми в коридоре и обгоняю, чтобы оказаться перед ней. Она останавливается и смотрит на меня через эти гребаные очки. Я протягиваю руку и срываю их с ее лица.
— Что случилось? — Если она действительно больна, я позову доктора, чтобы он ее осмотрел.
Камми смеется.
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, Вин. Что случилось? Серьезно? Ты действительно собираешься стоять здесь и спрашивать меня, что случилось? — Кричит она. — Как насчет того, что мой парень, который, как я думала, любил меня больше жизни – это его слова, а не мои – бросил меня прошлой ночью? Или того, что мое сердце было разорвано в клочья до такой степени, что я удивляюсь, как оно еще может биться, чтобы сохранить мне жизнь, хотя сейчас я бы предпочла умереть. Может быть, смерть будет менее мучительной, чем все это. — Взмахивает она руками. Она смотрит куда угодно, только не на меня. Затем она мельком бросает на меня взгляд, и я тут же жалею об этом. В ее взгляде столько отчаяния.
Она ведь не серьезно, правда? У меня по телу пробегает холодок при мысли о том, что она может покончить с собой. Я не позволю этому случиться. У меня нет слов. Я не знаю, что ей сейчас сказать.
— Почему ты вообще здесь, Вин? Чтобы мучить меня? Чтобы напомнить мне о том, что я потеряла? Чтобы выставить меня идиоткой перед всей школой? — Шипит она.
— Я здесь, потому что хочу убедиться, что с тобой все в порядке, Камми, — говорю я ей.
— Что ж, срочные новости! Я не в порядке. У меня была идея, знаешь ли. Когда я вчера проснулась, я подумала: Знаете что? Я могу жить и без Вина. Может, мы все еще сможем быть друзьями. Может, этого будет достаточно. Может, то, что у нас было, перерастет во что-то другое, — говорит она. — Но у меня это не получится. Я не могу смотреть на тебя без боли в сердце.
Камми проходит мимо меня. Я иду за ней, потому что не знаю, что еще, блять, сделать. Ее слова снова и снова прокручиваются у меня в голове. Может быть, смерть будет менее мучительной...
Я в бешенстве. Я не могу позволить ей так думать.
Камми выходит через заднюю дверь, перелезает через забор и направляется в парк. По той же дороге, по которой я вел ее в тот день, когда впервые заговорил с ней. В тот день, когда все это началось. Мне следовало продолжать наблюдать за ней издалека. Я знал, что сближение с ней закончится только катастрофой.
В моем мире никогда не происходит ничего хорошего. Таких людей, как я, нельзя любить. Она не должна любить меня. Если любовь ко мне разрушает ее, поэтому мне нужно найти способ заставить ее возненавидеть меня.
Камми садится под тем же деревом и достает что-то из своей сумки. Не что-то, а гребаный косяк.
— Где ты это взяла, блять? — Спрашиваю я, выхватывая его прямо у нее из рук. — Так вот почему у тебя красные глаза? Ты, блять, под кайфом? — Кричу я. Я в ярости. Кто бы, блять, ни дал ей это, с ним придется разобраться.
— В чем твоя проблема? Ты все время куришь, — говорит она.
— Моя проблема в том, что ты не должна курить, и это не выход, Камми, — говорю я ей.
— А на мой взгляд, мне это очень помогает. Поэтому, верни его. — Она протягивает руку, всерьез надеясь, что я верну ей косяк.
Я засовываю косяк в карман и сажусь напротив нее.
— Я его не отдам. Что бы ты ни чувствовала, вымещай это на мне. Это моя вина. Я понимаю. Но я делаю это ради тебя, Камми.
— Нет, ты делаешь это ради себя. Ты убегаешь, Вин. Отказываешься от борьбы за свое счастье, и знаешь, что самое страшное в этом?
— Что?
— Ты позволяешь им победить. Монстры, они побеждают, — говорит она.
Я не могу с ней спорить, потому что она абсолютно права.
— Я не хочу видеть, как ты страдаешь, — говорю я ей. — Я не могу, Камми. Нам нужно найти новый способ сосуществования, и ты должна прекратить пытаться скрыть свою боль с помощью гребаных наркотиков. — Знаю, сейчас я самый большой лицемер в мире.
— Мне бы не пришлось скрывать боль, если бы ты ее не причинял, Вин. Ты можешь избавить меня от этого. Скажи мне, что ты передумал. Что это была минутная оплошность, и мы можем просто вернуться к нашим прежним отношениям. — Камми смотрит на меня с такой надеждой в глазах.
— Позволь мне отвезти тебя домой. Тебе не обязательно быть здесь сегодня, — говорю я ей.
— Я пыталась. Я люблю тебя, но, видимо, этого было недостаточно. Прости меня за это. Я думала, что если буду любить тебя достаточно сильно, ты поймешь, что достоин любви. Прости, меня было недостаточно. — Камми поднимается на ноги. — Не ходи за мной. То, что ты рядом, мне сейчас никак не помогает, — говорит она, и я смотрю, как она уходит.
— Не хочешь сказать мне, почему мы направляемся к трибунам? — Спрашивает Дэш.
— Потому что какой-то ублюдок дал Камми травку, и я хочу знать, кто это был. Чтобы я смог оторвать ему голову.
— Подожди… С чего это вдруг Камми начала курить травку? Какого хрена ты натворил? — Вмешивается Маркус.
— Мне пришлось порвать с ней, — шиплю я, ненавидя слова, срывающиеся с моего языка.
— Ты ее бросил? Какого хрена? Даже слепой увидит, как сильно эта девушка любит тебя, чувак, — говорит Дэш.
— Это не важно. Сейчас главное – выяснить, кто ее снабдил, и убедиться, что этого, блять, больше не повторится. — Я прохожу под трибунами, и все наркоши оборачиваются ко мне. — Кто сегодня, блять, дал Камми травку? — Спрашиваю я, вибрируя от гнева.
Они обмениваются взглядами, но никто из них не говорит мне ни слова.
— Я задал гребаный вопрос. Если кто-то не ответит мне, будем считать, что замешаны все вы. — Я снимаю пиджак и протягиваю его Маркусу. Затем закатываю рукава своей белой школьной рубашки. Я ужасно ненавижу эту форму, но мне не хочется покупать новую из-за того, что я запачкал ее кровью.
— Это был я. Я думал, она попросила ее для тебя, — говорит Хантер.
— Хреново думал. — Огрызаюсь я прямо перед тем, как мой правый кулак врезается ему в челюсть. Ублюдок падает на землю. Он даже не пытается сопротивляться. — Если кто-нибудь из вас продаст ей травку еще раз, я позабочусь о том, чтобы вы пили через гребаную соломинку. Понятно?
— Понятно. — Отвечают они один за другим.
Довольный тем, что они больше не продадут Камми травку, я забираю свой пиджак у Маркуса и ухожу.
— Так… ты расскажешь нам, что случилось с Камми, или нет? — Спрашивает Дэш.
— Нет, — ворчу я.
— Ладно, круто, чувак. Неважно. Но знаешь, если тебе нужно поговорить, мы выслушаем, — говорит он. — А пока я голосую за то, чтобы пойти ко мне домой. Вечеринка на троих.
Я не могу придумать ничего лучше. Сначала мне нужно заехать домой и проведать своих братьев.
— Встретимся там.
Как только я захожу обратно в здание, я понимаю, что она здесь. Я бросаю взгляд налево и вижу, что она стоит у шкафчика Елены. Нахер это. Я снова натягиваю пиджак и продолжаю идти. Заставляю себя пройти мимо нее. Делаю вид, что ее здесь нет. Притворяюсь, что ее, блять, не существует. Мне нужно заставить ее возненавидеть меня. Так ей будет легче.
Глава 22

Я собрала сумку, как только вернулась домой. Я не могу находиться здесь. Не могу каждый день ходить в школу и видеть его. У меня тетя живет в Сиднее. Я поеду к ней. Закончу учебный год онлайн. Я уже все спланировала. Осталось только уговорить родителей поддержать эту идею.
Именно поэтому я сейчас стою перед ними с полностью собранной сумкой и билетом на самолет. Возможно, я уже позвонила своей тете, которая была в восторге от моего приезда. Мама не хочет, чтобы я ехала. Но как только папа узнал, что парень разбил мне сердце, он был полностью за то, чтобы я уехала на некоторое время. Думаю, его энтузиазм больше связан с установлением дистанции между мной и тем парнем, чем с тем, чтобы вылечить мое сердце.
Я до сих пор не назвала им имени. Не хочу, чтобы у них сложилось негативное мнение о Вине. Он неплохой парень. Сейчас он растерян и сбит с толку. Но в глубине души он хороший человек. Я знаю, что, по его мнению, он поступает так, как лучше для меня. Я не собираюсь пытаться убедить его в обратном.
Я все поняла, когда он прошел мимо меня в коридоре и сделал вид, что меня не существует. Нам обоим будет легче, если я исключу себя из уравнения. Как бы легко Вин ни старался меня игнорировать, я знаю, что это не так. Я видела, как он постукивал мизинцем по бедру, как его грудь поднималась и опускалась быстрее, чем обычно.
Он умеет притворяться, что ему не больно, лучше, чем я. Но, с другой стороны, у него было много лет, чтобы создать маску безразличия. Мне никогда не приходилось смотреть на человека, которого жаждет мое тело, и не иметь возможности прикоснуться к нему.
Как можно смириться с тем фактом, что любишь человека, который причинил тебе самую сильную боль? Даже если бы я могла возненавидеть Вина, я бы не стала этого делать. Потому что любовь, которую я испытываю к нему, и наша связь, – несмотря на то, что он пытается разорвать ее, – это то, чем я всегда буду дорожить.