— Позже, — тихо говорю я им.
— Итак, чем ты вчера занималась? — Спрашивает Вин, пока мы идем на урок английского.
— Ничем особенным. А ты?
— Нянчился с одним из моих братьев, — говорит он.
— Нянчился? Разве ты не самый младший? — Смотрю я на него.
— Ага. Но сейчас этого и не скажешь, — хмыкает Вин. — Чем ты на самом деле занималась? Ты же не думаешь, что я поверю, что ты весь день ничего не делала?
— Я… а… Ну, большую часть дня я просидела, размышляя, стоит ли мне позвонить или написать кое-кому. А потом до меня дошло, что у меня все равно нет его номера, — признаюсь я.
Вин убирает руку с моего плеча.
— Дай мне свой телефон, — говорит он.
— Зачем? — Спрашиваю я, вытаскивая телефон из кармана.
— Я хочу убедиться, что у тебя есть мой номер. Ну, знаешь, на случай, если тот, кому ты захочешь позвонить или написать, окажется мной. — Он берет у меня из рук телефон, и я смотрю, как он вводит свой номер. — Вот, — говорит он, возвращая его. — И, на заметку, никогда не сиди и не обдумывай всякую ерунду. Просто позвони мне.
— Хорошо. Спасибо. — Мой взгляд падает на туфли. Не знаю, почему я вдруг начинаю стесняться. Он видел меня обнаженной. Мы вместе принимали душ, не говоря уже обо всем остальном, что мы делали.
Шепот окружает нас, когда мы бок о бок входим в почти полный класс. Я их не виню. Мне тоже было бы любопытно, если бы я увидела, как Вин Де Беллис входит в класс с девушкой, на которую он только что публично заявил права. Он никогда раньше не делал ничего подобного.

Если я думала, что перешептывания и пристальные взгляды утихнут в течение дня, то я ошибалась. Если уж на то пошло, они стали еще хуже. После английского Вин проводил меня на следующий урок, а затем отправился на свой. С тех пор я его не видела.
И вот я иду по кафетерию, жалея, что не выбрала другое место для обеда. Опускаясь на стул напротив Елены и Лорен, рядом с Девон, я смотрю на трех своих лучших подруг. И все они смотрят на меня, как на незнакомку.
— Ладно, выкладывайте все сейчас или давайте просто не будем обсуждать эту тему.
— Какого черта? Вин? Серьезно? Ты встречаешься с Вином Де Беллисом и не сказала нам? — Говорит Девон.
— Я просто... в шоке. Счастлива за тебя, конечно… если ты счастлива, — говорит Елена.
— Как это вообще произошло? — Добавляет Лорен.
— Ладно, во-первых… Я не знаю, как это произошло. Просто так уж случилось. Во-вторых, да, это Вин Де Беллис. И, в-третьих, я не сказала вам, потому что, как я уже сказала, это просто случилось, — объясняю я.
— Не оборачивайся, но любовничек идет в твою сторону, — шипит Елена.
Конечно, я оборачиваюсь и смотрю. К счастью, на этот раз ко мне направляется Вин с решительным выражением на лице, а двое его друзей идут за ним.
Он садится прямо рядом со мной, наклоняется и шепчет мне на ухо:
— Попроси меня.
Я поворачиваюсь на стуле и шепчу ему в ответ на ухо.
— Вин, поцелуй меня так, словно это первый и последний раз в твоей жизни.
— О, детка, последнего раза точно никогда не будет, — говорит он прямо перед тем, как его губы прижимаются к моим.
Все исчезает. Шум учеников, скрип стульев по кафельному полу. Все, кроме него. Все замирает, когда его губы оказываются на моих. К тому времени, как мы отрываемся друг от друга, я задыхаюсь и чертовски возбуждена. Но давайте сейчас не будем зацикливаться на этом.
Я поворачиваюсь и вижу расширенные глаза всех сидящих за столом.
— Ну, это что-то новенькое, — говорит Дэш, переводя взгляд с меня на Вина.
— Не совсем. Наш мальчик всю жизнь сох по ней, — добавляет Маркус.
— У нее есть имя, — рычит Вин... да, буквально рычит.
— Прости, Камми, — обращается ко мне Маркус. — Дай мне знать, если это животное доставит тебе какие-нибудь неприятности. Я обязательно верну его в клетку.
— Скорее всего, я прыгну в клетку вместе с ним, если ты это сделаешь, — говорю я Маркусу с улыбкой. И я говорю абсолютно серьезно.
Глава 7

Сегодняшний день был просто охренительным. Чем больше времени я провожу с Камми, прикасаюсь к ней, разговариваю с ней, тем больше я чувствую себя умиротворенным. Моя голова не отягощена кошмарами. Я даже не чувствую желания закурить.
Это хорошее чувство рассеивается, когда я получаю сообщение от своего брата Гейба с просьбой встретить его у входа в школу. Что бы он здесь ни делал, ничего хорошего в этом нет. Он никогда не приходит в школу. Никто из моих братьев не приходит сюда просто так.
Подойдя к машине, к которой прислонился Гейб, я замечаю, что моей машины нет на месте.
— Где моя машина? — Спрашиваю я брата.
— Я попросил Джимми отвезти ее домой. Садись, — говорит Гейб, подходя к водительскому сиденью своего затемненного внедорожника.
Я не дурак. Нет смысла стоять на парковке и спорить с братом. Если он говорит мне, что я должен сесть в эту гребаную машину, значит, я должен сесть в эту гребаную машину. Но я не обязан радоваться этому. И я ясно даю знать о своем недовольстве, когда бросаю свою сумку на заднее сиденье, а затем забираюсь на пассажирское.
— Кто-то умер? — Это единственная причина, которую я могу придумать, чтобы он забрал меня из школы.
— Нет. Ну, насколько мне известно, нет. — Пожимает он плечами.
Я поворачиваюсь и смотрю на него, когда он выезжает с парковки.
— Тогда почему ты здесь?
— Я ходил в тот дом, — говорит Гейб, а затем уточняет, — по адресу, который ты передал Джио.
На моем лице тут же появляется бесстрастное выражение. Я знал, что произойдет. Знал, что они найдут, и знал, что у них возникнут вопросы. Тем не менее, я сделал это, потому что думал, что, возможно, они также найдут то, что им нужно. После смерти отца мы выяснили, что он оставил три миллиона долларов анонимному получателю. С тех пор мои братья разыскивают этого человека, пытаясь понять причину гигантской выплаты.
Наверное, какая-то часть меня хотела сбросить с плеч этот груз. Не то чтобы я хотел, чтобы они знали, что со мной случилось. Я всегда планировал вернуться в тот дом, чтобы отомстить. Последние три года я строил козни, планировал, но бездействовал.
Я знал, что ничего не смогу сделать, пока мой отец жив. Он скорее убьет меня, чем позволит вмешаться в его бизнес. В его деньги.
Но теперь Гейб знает… Потому что я уверен, что он знает. Из-за нервов, я постукиваю мизинцем по ноге.
— Как ты узнал об этом месте? — Спрашивает он.
Я стараюсь дышать ровно. Я не позволю воспоминаниям вторгнуться в мой разум прямо сейчас. Я пожимаю плечами.
— Папа водил меня туда несколько раз.
— Зачем? — Спрашивает Гейб.
— Почему этот гребаный мудак делал то, что делал? — Огрызаюсь я.
Я смотрю, как белеют костяшки пальцев брата, когда он сжимает руль.
— Вин, он... ты... — Он качает головой. — Почему ты не сказал никому из нас? Мы бы остановили это, — говорит он срывающимся голосом.
Я слышу в его тоне жалость. Громко и отчетливо.
Я хмуро смотрю на него.
— Если бы я рассказал кому-нибудь из вас, он заставил бы вас всех сделать то же самое. — Такова была угроза моего отца. Он всегда говорил, что, если я расскажу им, он отведет их туда и заставит делать то, что заставил делать меня. — Я не хотел, чтобы это произошло.
Я вижу ужас на лице брата. Его глаза слезятся. Я чертовски ненавижу это. Я не хочу продолжать этот разговор. Не хочу, чтобы этот кошмар коснулся кого-то из моих братьев. Достаточно того, что мне приходится жить с этим дерьмом. Им это не нужно. Они заслуживают лучшего.
— Прости меня… Я не знал. А должен был догадаться. — Гейб с трудом выдавливает слова. В его голосе столько раскаяния. Я слышу это. Сейчас он как никогда укрепляет нашу семью, когда кажется, что все разваливается на части. Он пойдет на все, чтобы решить любую нашу проблему.
— Ты никогда и не должен был знать, — говорю я ему, стараясь сохранить нейтральный тон и не показать, что меня это задело. — Это не твоя вина, Гейб. И я бы предпочел, чтобы это осталось между нами.
— Ты знаешь, что мы должны рассказать Джио, — говорит он, и это последнее, что я хочу сделать. У нашего старшего брата сейчас и так полно забот. Ему не нужно добавлять к этому еще и мое дерьмо.
— Зачем? Что хорошего это даст? Он, наконец-то, остепенился, обрел счастье. Он этого заслуживает. Ему не нужно взваливать на себя бремя, которое ему не по силам. И тебе тоже, — выдавливаю я из себя.
— Это... я думаю, тебе стоит с кем-нибудь встретиться, — предлагает Гейб.
Я почти смеюсь при мысли о том, как буду сидеть на диване и жаловаться на свою жизнь какому-нибудь ублюдку.
— С кем? С каким-то шарлатаном, помешанным на психике? Пас. Я в порядке. И справился с этим. — Что мне нужно, так это сменить тему. Я не курил весь гребаный день. Я слишком трезв, чтобы разбираться с этим дерьмом. — Ты там что-нибудь нашел? В доме?
— Ты имеешь в виду что-то другое, кроме гребаного детского борделя и кучи больных ублюдков? Нет. Ни хрена, — рычит Гейб.
— Куда мы едем? — Я смотрю в лобовое стекло, пытаясь понять, куда он нас везет. Точно не домой.
— На склад. Марсель повесил этого ублюдка Хэмиша, как гнилую свинью, которой он и является, — говорит Гейб, и я чувствую, что бледнею. Я не хочу находиться рядом с ублюдком, который управлял этим домом.
Он никогда не видел меня. Он не знал, что мой отец водил меня туда. Я понял это после того, как однажды подслушал разговор, о котором не должен был узнать. Они говорили о Хэмише – мой отец и кто-то еще – и упоминали, что каждый раз, когда приходит моя очередь приходить в этот дом, они дают старику выходной.
Значит ли это, что я не хочу убить этого сукиного сына? Нет, блять. Он продает маленьких детей больным ублюдкам, позволяет им использовать и издеваться над детьми ради собственного удовольствия. Я хочу зарезать его, как грязную свинью.
— Почему я здесь? — Наконец спрашиваю я Гейба, когда он останавливается у склада.