– Большой выбор и никаких гарантий, – пробормотал Спаситель. – Интересно.
До того интересно, что уже через минуту он спал, уронив на грудь открытую книгу.
Зато не спалось на чердаке Габену. Он вытащил из-под подушки письмо с неровными строчками и еще раз пробежал его.
Дорогой Габен, чувствую себя хорошо. Сестра обо мне заботится. Дом удобный, в центре Аркашона. Последние дни дождливо.
Письмо, написанное с большим старанием человеком под лекарствами, чей почерк иной раз очень трудно разобрать.
Не беспокойся, я аккуратно пью таблетки и нашла себе психолога. Это не месье Сент-Ив, но двух Спасителей не бывает, а моя дама очень милая. Я думаю о тебе, хочу, чтобы ты был счастлив.
Мадам Пупар сознательно устраняла себя из жизни сына, но Габен читал между строк, он чувствовал, как тяжело у нее на сердце. «Стоп, – сказал он сам себе. – Я не буду об этом думать». Сейчас самое время посмотреть серию «Ходячих мертвецов». Зомби – это же так забавно: трупного цвета кожа с пятнами крови расползается лоскутами; над черными шатающимися зубами видны остатки губ; мясо болтается клочьями, на грудной клетке можно играть, как на ксилофоне. Счастье, да и только!
Габен лежал на боку, экран в пятнадцати сантиметрах от глаз, зомби квакали у него в ушах. Недосып предыдущих ночей понемногу брал свое. Oh, my God, is this real, am I dreaming?[9] «Черт! Я сплю, что ли?» – подумал Габен. Над ним склонился зомби, он искал место на шее или на руке, куда бы впиться черными зубами с кровоточащими деснами. Габен вскочил рывком и потерял наушники. What the fuck?[10] Сон приснился, или это была галлюцинация? Габен замер и задержал дыхание, ловя малейший звук. Он слышал чей-то голос, так ему показалось. Но до него донеслось только легкое поскрипывание – хомячок катался на колесе.
– Ну тебя, Спасён!
Габен посветил вокруг экраном телефона. Боялся, что увидит рядом того, кого на свете нет.
Его мама больна шизофренией. Он прочитал на сайте «Доктиссимо», что эта болезнь наследственная.
Мадам Дюмейе всегда говорила, что нет хуже дня, чем первый после зимних каникул, потому как дети приходят усталые от праздников, гаджетов и сладостей. Но, скорее всего, мадам Дюмейе грустила 5 января потому, что в этот день восемь лет тому назад ее муж, долго боровшийся с тяжелой болезнью, ушел из жизни.
Зимой темнота никак не хочет уступить место дневному свету, а на школьный двор то и дело набрасывается порывами ветер. Мадам Дюмейе зажгла в классе неоновые лампы под потолком и превратила его в светлый островок в неласковом сумраке.
– Рассаживайтесь поскорее, я приготовила вам что-то новенькое.
Мадам Дюмейе, без пяти минут пенсионерка, не уставала следить за педагогическими новшествами. На этот раз идею ей подсказала молодая коллега, работавшая в детском саду.
– У нас с вами будут дебаты, – объявила учительница.
– И нас будут снимать для телика?
– Поднимай руку, Нур, прежде чем надумаешь сказать глупость!
Мадам Дюмейе объяснила, что ученики смогут по очереди высказываться на определенную тему и все их мнения будут с уважением выслушаны.
– Мы будем особенно внимательны к мнениям младших.
Класс мадам Дюмейе в этом году был двухступенчатым: она вела десять приготовишек и пятнадцать второклассников.
Жанна подняла руку:
– А какая будет тема?
– Сейчас скажу. – И бесстрашная учительница объявила: – Сегодня мы с вами подумаем, что такое любовь. Даю вам несколько минут на размышление, и, когда вы поймете, что готовы сказать что-то интересное… Ты уже готов, Матис? Ты уверен?
Мальчуган, поднявший руку, решительно сообщил:
– Любовь – это полюбить кого-то, родить ребенка и разойтись.
– Вот как? Спасибо, Матис. Кто-нибудь еще хо…
Поднялись сразу три руки. Мадам Дюмейе не рассчитывала на столь бурный успех.
– Любовь – это когда каждый день чмок-чмок, – сказал один из малышей.
Старшие громко расхохотались, а малыши хихикнули, прикрыв рот ладошками.
– Любовь – когда нет войны.
Маленькая Райя Хадад из семьи иракских беженцев, спасшихся от преследований Исламского государства, сама того не подозревая, воскресила популярный слоган «Любовь лучше войны».
– Ты права, – одобрила ее учительница, обрадовавшись, что девочка не осталась в стороне. – Любящие всегда мирятся после ссоры. Ноам, что ты хочешь нам сказать?
– Любовь – это пара, мальчик и девочка или два мальчика, которые любят друг друга.
Мадам Дюмейе не удержалась и спросила:
– А две девочки?
– Нет, так не бывает, – убежденно ответил Ноам.
– Бывает! – запротестовали старшие.
Забыв о запрете учительницы, голубоглазый ангелочек Жанно, скандируя, вмешался в обсуждение:
– «Любовь не требует слов, что ни скажешь, всё зря».
– Обойдемся без рэпа, – прервала его учительница, не желая поощрять вредное влияние старшего брата.
Жанно горестно вздохнул. Он лечился от заикания у месье Сент-Ива и убедился, что ритм рэпа помогает ему говорить нормально. Ну или почти нормально.
– Любовь, – сказала Осеанна, – это свадьба и потом вместе до последнего дня. Счастье на всю жизнь.
– Краси-и-и-иво! – пришли в восторг младшие.
Учительница заметила, что застенчивая Розанна что-то шепчет, не решаясь поднять руку.
– Розанна, кажется, тебе есть что сказать.
– Да, любовь – это когда видишь человека, но никак не можешь сказать ему: я тебя люблю. Это трудно. Нужно набраться мужества.
Смешки. В классе всем было известно, что Розанна влюблена в Жанно, а Жанно влюблен в Райю.
– Есть еще любовь к маме, – сообщил Поль, невольно покраснев.
Ему было почти десять, но все же он был еще немножко влюблен в свою маму.
– А дружба считается любовью? – спросил Лазарь.
– Конечно, – откликнулся Ноам. – Но если любишь друга, то не ревнуешь, что у него есть другие друзья.
Хотя ему почему-то не слишком нравилось, что Лазарь так привязан к Полю.
Всем показалось, что дебаты закончились слишком быстро, потому что после них пришлось заниматься математикой. Впрочем, в углу, где сидели Поль, Лазарь, Матис и Ноам, очень скоро стало еще веселее.
– Решите примеры – получите раскраски, – пообещала учительница.
Раскраски с диснеевскими персонажами в качестве энергетической подпитки были еще одной педагогической находкой мадам Дюмейе. Раскраски раскрасками, а звонок на перемену обрадовал всех. Мадам Дюмейе сегодня не дежурила в школьном дворе, так что она проводила свой класс до дверей и поспешила вернуться в тепло. Ей хотелось взглянуть, каких высот достигли ее ученики в математике, но, чтобы сразу не портить себе настроения, она начала с тетрадки Поля, маленького живого калькулятора. Однако, вопреки обыкновению, Поль по невнимательности допустил две небольшие ошибки, и учительнице ничего не оставалось, как написать ему красными чернилами: «Не стоит расслабляться!»
На полу она заметила новенькую раскраску, которую уронил кто-то из четверки. Несмотря на артроз, мадам Дюмейе пришлось присесть, ухватившись за парту, и подобрать листок, пока орда, что ворвется в класс после перемены, не растоптала его в клочки. Она уже собралась положить листок на одну из парт, но тут ей бросился в глаза рисунок на обратной стороне раскраски. Приглядевшись, она сначала удивилась, потом нахмурилась. Нарисован был условный человечек, каких обычно рисуют дети, но человечек был голым с большим стоящим членом. Художник печатными буквами приписал ЛЮБОВ. Иронический постскриптум к их утренним дебатам. Мадам Дюмейе хотела уже выбросить произведение искусства в корзину, но потом заставила себя приглядеться к нему внимательнее. Человечек был нарисован кое-как, наспех, зато фаллос в состоянии эрекции – очень реалистично. Кто же автор? Поль? Лазарь? Матис? Ноам? Рисунок, конечно, ходил по рукам, чем и объясняется их веселье и рассеянность Поля. Мадам Дюмейе сложила листок и убрала к себе в папку. Ей было бы очень интересно узнать, что думает по этому поводу отец Лазаря, клинический психолог.
Спаситель в то же самое время рассматривал другой рисунок. Его нарисовала Мейлис, побывавшая на каникулах у дедушки с бабушкой.
– Только не спрашивайте меня, что это такое, я понятия не имею, – отмахнулся Лионель.
Он сразу облегчил себе задачу, решив быть отцом, который ни в чем ничего не смыслит. На предыдущие консультации разработчик компьютерных игр приходил вместе с подругой Клодин Фукар, которая обеспечивала их семью деньгами. Но в этот вторник он пришел один со своей очаровательной рыжей дочкой четырех лет, которая, ко всеобщему огорчению, постоянно злилась.
– Я спрошу Мейлис, она мне расскажет, – ответил Лионелю Спаситель и повернулся к девочке. – Расскажи мне, что ты нарисовала.
Мейлис сидела на полу и занималась любимым делом – вытаскивала из ботинок шнурки.
– Какашки, – сообщила она, не удостоив взглядом психолога.
– Действительно, теперь я вижу, всюду маленькие какашки, – заинтересованно подхватил Спаситель. – А зеленое в углу – это что?
– Пи-пи.
– Спасибо, Мейлис, ты подарила мне к Новому году очень красивый рисунок, – поблагодарил девочку Спаситель. – Я тоже люблю пипишки и какашки.
Они оба расхохотались, а Лионель помрачнел.
– Хочу вам сообщить, – сказал он, – хотя, возможно, вам и это покажется забавным, что Мейлис мазала какашками свой матрас у дедушки с бабушкой. Они обнаружили это по запаху. И, не сомневайтесь, были очень довольны.
– Мейлис нашла новый способ вам подгадить, – вздохнул Спаситель.
– Вот, значит, как? И по-вашему, ее нужно хвалить, а не…
Спаситель заметил, что Лионель невольно почесал себе руки, и сказал вслух: