Как только он об этом подумал, свершилось чудо: он услышал шаги на лестнице. Облегченно вздохнув, он постарался принять самый беззаботный вид.
– Не беспокоился? – спросила Луиза, входя и немного задыхаясь.
– Да ведь не из-за чего. Поезда всегда опаздывают, телефоны разряжаются.
– Так и есть!
Уже в постели, прижавшись к Спасителю, Луиза подумала: «Сказать или нет? Нет, скажу завтра вечером».
Этажом выше Алиса с увлечением смотрела на «Ютубе» свой любимый сериал «Короче»[13], где главный герой три месяца подряд не может ввернуть новую лампочку и писает в темноте; проваливает собеседование, написав в графе увлечения «каяк», а сам не знает, что это такое; собираясь на свидание, прячет под подушку презик на случай, если вдруг… А случая-то и не представляется. Короче, только и делает, что рассказывает, как хреново ему живется.
Всеми силами Алиса оттягивала минуту, когда достанет из школьного рюкзачка свою работу. Когда же наконец решилась, сердце у нее прыгнуло так же, как в классе. «16/20. Браво!» У месье Козловского синие глаза, пепельные волосы, он стройный и легкий, как эльф, и всегда готов улететь в поэтические выси. Слова «Вы меня потрясли» манили надеждой, и Алиса, погружаясь в сон, беседовала с месье Козловским, который позволил ей называть себя Альфонс. Продолжение сна было сумбурным, и утром, за завтраком, она предпочла о нем забыть. Короче, Алиса была влюблена.
– Сегодня мне надо выяснить у вас два вопроса. Пока не получу ответа, от вас не уйду.
– Так, так, так.
Увидев во вторник у себя в кабинете неизменную Бландину Карре, Спаситель вспомнил, что впервые она пришла к нему в феврале 2015 года и привела ее старшая сестра Марго. С тех пор Марго перестала у него лечиться, а младшая сестра аккуратно приходила каждую неделю, за исключением школьных каникул. Теперь ей было четырнадцать, она училась в девятом классе, вытянулась и похудела, несмотря на вредное пристрастие к кока-коле и мармеладкам «Харибо».
– Как ты узнаёшь, что влюблена?.. Или влюблен? – прибавила Бландина, чтобы Спаситель уж никак не мог увильнуть от ответа.
– Ты влюблена?
– Откуда мне знать? Ты должен назвать мне симптомы, – заявила она, сразу перейдя на «ты».
– Просыпаешься и думаешь об этом мальчике, за едой думаешь об этом мальчике, засыпаешь – думаешь об этом мальчике, – заунывно, словно читая молитву, перечислял Спаситель.
– Одним словом, дуреешь.
– Если одним словом, то да.
Бландина подобрала ноги, так что кроссовки оказались подошвами на кресле, обняла колени руками и уткнулась в них подбородком.
– Дело в том, что я его знаю с детского сада. Френдзона.
– Что-что?
– Не говори, что не понял! Правда нет? Это когда кто-то с тобой хочет спать, а ты, наоборот, хочешь оставаться в дружбе. Только у меня наоборот.
– Понял. Значит, твой друг…
– ЛУЧШИЙ друг.
– …не видит причины, по которой ваша дружба может измениться.
– Точно.
– Будь добра, убери кроссовки с моего… Спасибо. Подведем итог: ты спрашиваешь не о том, как узнать, что ты влюблена, а о том, как сделать так, чтобы другой это понял.
– Похоже, да.
Спаситель не чувствовал себя на высоте, обсуждая с подростками любовные темы. Другое дело – семейные конфликты, школьные фобии, анорексия.
– А что, если ты признался в любви, – снова заговорила Бландина, собираясь во что бы то ни стало докопаться до истины, – и тебе ответили, что тебя тоже любят, а потом ты видишь, что это не так.
– Что не так? – спросил Спаситель с тоскливым видом.
– Вот ты – как ты узнал, что твоя подружка будет тебя всегда любить?
Спаситель отрицательно замотал головой. Нет! Нет! Личное пространство! Обеими руками он нарисовал в воздухе рамку. Разговор только в кадре терапии.
– Сосредоточься, Бландина. Что именно тебя беспокоит?
– Что я полюблю и это плохо кончится.
– Почему плохо?
– Да потому что у всех плохо! – воскликнула она, сделав вид, словно оглядывается вокруг. – Даже Марго рассталась с Самюэлем, а мне она говорила, что он будет отцом ее детей. Представляешь, да? Отец детей. А ведь я ей поверила! Я даже имена этим детям придумала. Фокс и Гаспар.
– Фокс и Гаспар.
– Да. Может, немного необычно, но лично мне нравится. Своих детей я так и назову.
И Бландина перешла к отцу своих детей, к Самиру: она знает его с детского сада и, когда была еще маленькой (два года тому назад), считала геем, потому что он все время болтался с девчонками, а он болтался, потому что не любил футбол. Потом она снова перескочила на Марго и сообщила горячо и торопливо:
– Я с ней не виделась месяцев пять. Она теперь у отца живет.
Развод их родителей был конфликтным, и дело кончилось тем, что старшая и младшая выбрали каждая свой лагерь. Бландина делала вид, что испытывает облегчение. Теперь материнская квартира вся в ее распоряжении. И чтобы душ принять, ждать не надо. Но на самом деле она страдала оттого, что рядом не было старшей сестры.
У дверей, прощаясь, уже протянув Спасителю руку, она воскликнула:
– Ой, чуть не забыла, что еще хотела спросить! А как узнать, что психотерапия закончена?
– Отличный вопрос, Бландина! Мы с тобой оба над ним подумаем.
Луиза осторожно прикрыла дверь с табличкой:
ДОКТОР ФИК, ГИНЕКОЛОГ
На этот раз сомнений не было, но Луиза все-таки не могла поверить. Она не принимала таблетки вот уже два года. Сначала шли недели, потом месяцы, потом Спаситель попросил ее не тревожиться и довериться природе. Ни она, ни он не страдали бесплодием – Поль, Алиса, Лазарь были тому свидетельством. Когда миновало полтора года, Луиза, ничего не говоря Спасителю, решила проконсультироваться с известной специалисткой по бесплодию доктором Фик. Спаситель согласился на анализ, который должен был определить доброкачественность его спермы. Он пережил неприятные минуты. И хотя отгонял от себя дурные мысли, но почему-то ждал, что Фик усомнится в его мужественности и приклеит ему низкие показатели. Но ответ был получен успокаивающий, все в норме. Время шло, не принося никаких перемен, и Луиза, когда у нее начинались месячные, ходила несколько дней мрачнее тучи.
Луиза ускорила шаг. По вторникам у нее с подругами был традиционный девичник в кафе «Гурман». Валентина и Тани уже сидели на своих привычных местах.
– Ну как? – осведомилась Валентина.
– Что – как? – удивленно переспросила Луиза. Неужели подруги уже в курсе дела?
– Не строй из себя звезду! Как прошла автограф-сессия?
– А-а, вот ты о чем, – улыбнулась Луиза и села.
Она успела забыть, что вчера вместе со своей издательницей была в парижском книжном магазине и подписывала покупателям книги.
– Толпы, прямо скажем, не было: две или три девочки с мамами – и все, – сказала она небрежно.
На самом деле на встречу с ней пришли двадцать с лишним человек, члены подросткового читательского клуба, но, не желая давать подругам повод для зависти, Луиза предпочла не хвастаться своим успехом.
– Ну, нам-то ты, по крайней мере, принесла по экземпляру? – спросила Валентина.
Луиза достала из сумки и протянула ей книгу большого формата с силуэтами трех девочек на обложке.
– «Пубертат не болезнь!», – прочитала вслух Валентина. – Луиза Рошто. Имя звучит хорошо, а вот название немного…
Она поджала губы и со скептическим выражением лица принялась перелистывать страницы. Автор в раскованной, непринужденной манере обсуждала с девочками-подростками изменения, которые приходят с пубертатом. Выделенные крупным шрифтом заголовки привлекали внимание: «У Бейонсе и Мэрилин Монро размер XL!», «Как я справляюсь с ненужными волосами…» На рисунках в стиле комиксов – три подружки 12–13 лет.
– Неплохо издано, – уронила Валентина, все так же поджимая губы.
– Дай-ка мне, – попросила Тани. – Надо же, три девчонки на картинках – точь-в-точь как мы в детстве. И ты это написала? Без всяких табу? Рассказываешь о месячных, обо всем? Вот племяшка обрадуется. Ей двенадцать, и, конечно, сплошные комплексы, так что ты прямо в яблочко. Очень здорово, молодец! Будешь дальше писать?
Тани хотела вернуть книгу Валентине, но та отказалась:
– Гектору восемь, мне она ни к чему.
Луиза, Валентина и Тани дружили со школы. Валентина была матерью-одиночкой, а Тани после романов с разными Эдуарами и Бастьенами понемногу смирялась с мыслью, что останется без детей.
– Напишешь несколько слов моей племяннице? Ее зовут Мелоди, она будет в восторге, – сказала Тани и протянула книгу автору.
Толстяк официант подошел к их столику и шутливо, как у них повелось, спросил:
– Ну и чем вас кормить, девчонки?
– Нам три салата «Цезарь», – распорядилась Валентина, соблюдая традицию.
Луиза, витающая в облаках, вернулась на землю.
– Я бы съела чего-то посущественнее. Какие у вас есть пироги?
Но ей не захотелось ни лука в пироге с луком, ни сала в кише, ни сушеных помидоров и оливок – в общем, ни этого, ни того.
– Ладно, давайте «Цезарь», – согласилась она скрепя сердце.
– Звезда снизошла, – съехидничала Валентина.
Луиза обиделась. Она подождала, пока официант отошел подальше, и, желая оправдаться, сказала шепотом:
– Я беременна.
– Не может быть! Ну надо же! Все везенья разом! – воскликнула Тани с искренней радостью.
– Какое уж тут везенье? – ядовито усмехнулась Валентина. – Да меня озолоти – я бы не хотела в сорок лет ждать ребенка!!
Валентина и рада была бы утаить свою зависть, понимала, что действует на нервы, как скрипучая ржавая трещотка, но ничего не могла с собой поделать. Да и то сказать, почему все Луизе? Мало того, что с двумя детьми – а дети у нее совсем не сахар – принял такой красавец, так и карьера пошла в гору! То прозябала в местной газетенке – и пожалуйста, книги пишет! А теперь еще младенец!