Одним из препятствий стала английская администрация Суэцкого канала, изрядно потрепавшая нервы Лебедеву своим нежеланием должным образом обслуживать русские корабли, вплоть до отказа предоставлять уголь. Англичане пошли на попятную только после вмешательства российского дипломатического агента[28].
Но основной неприятный сюрприз поджидал «Донского», «Мономаха», «Камчатку» и «Анадырь» на подступах к Владивостоку, куда они уже почти было добрались, сумев незамеченными миновать пролив Лаперуза. Ранним утром 13 февраля 1905 года русский отряд пересек линию доселе не обнаруженного большого японского минного заграждения. Состоявшее из 715 мин, оно было выставлено Камимурой между островом Аскольд и островом Корсакова 2 ноября 1904 года в целях блокирования выхода из Владивостока остатков 1-й Тихоокеанской эскадры. Однако после прибытия к новому месту базирования корабли, приведенные Эссеном, встали на ремонт и модернизацию и в море не выходили (кроме, разве что, миноносцев и минных крейсеров). А единственный поход «Громобоя», окончившийся «свиданием» с банкой Клыкова в заливе Посьета, отправившим крейсер в док для исправления повреждений на три с лишним месяца, имел место еще до постановки заграждения, 30 сентября. Не способствовал плаваниям и начавшийся к концу осени ледостав, надежно запечатавший гавань.
Встреча с вражескими минами завершилась подрывом на одной из них «Владимира Мономаха». Экипажам кораблей Лебедева пришлось пережить несколько неприятных часов, пока из Владивостока после вызова по радио (до того отряд сохранял молчание в эфире) не пробились сквозь лед «Россия» и «Громобой» с миноносцами и не оказали вновь прибывшим помощь с тралением и проводкой в порт[29].
Пострадавший «Владимир Мономах» тоже удалось дотянуть до портовой стенки, но идти в бой старому крейсеру было уже не суждено. Его полноценный ремонт, в том числе учитывая фронт работ на иных кораблях эскадры, был сочтен нецелесообразным. В свете такого решения крейсер-«ветеран» был разоружен и после минимально необходимой заделки повреждений превращен в плавучую казарму.
Впрочем, ситуация с «Мономахом» частично оказалась из разряда «не было бы счастья, да несчастье помогло». Выразилось это в том, что обе его шестидюймовки пошли на повторное вооружение «Богатыря», который наконец-то вновь поставили в док и спешно приводили в боеспособное состояние. Все свои 152-мм пушки передал «Богатырю» и «Дмитрий Донской», также поделившийся парой снятых бортовых минных аппаратов с «Ангарой». Взамен он получил две 35-калиберных восьмидюймовки и шесть 120-мм орудий с «Мономаха». Плюс еще четыре 120-миллиметровки для него — вместо 75-мм пушек — нашлись в крепостном арсенале. Такой состав вооружения старого крейсера превращал его в весьма опасного для японской «мелочи» противника.
Но главным все-таки было то, что прибытие отряда Лебедева и особенно «Камчатки» с ее обширным станочным парком, запасами материалов и еще 80-ю вольнонаемными мастеровыми оказало существенную помощь портовым службам в ремонте и переоснащении скопившихся во Владивостоке кораблей. К месту пришелся и доставленный «Анадырем» дополнительный боекомплект для эскадры.
Хотя с последним весьма неожиданно вышел преизрядный конфуз. Начался он с сообщения, адресованного в начале марта 1905 года Иессену вернувшимся из японского плена офицером с «Рюрика». Будучи на «Адзуме», тот видел «в кают-компании и во многих других местах следы наших снарядов, пробивших борт с одной стороны и вылетевших затем в другой борт, очевидно, не разорвавшись»[30].
Озвученные данные определенно требовали проверки, да и испытать полученные эскадрой новые шестидюймовые бронебойные снаряды с «макаровскими» колпачками корабельным артиллеристам тоже хотелось. Однако организованные Иессеном с одобрения Скрыдлова в марте 1905 года опытные стрельбы с крейсера «Россия» по снятым с «Мономаха» броневым плитам, старым судовым котлам, коечным сеткам и разному железному лому принесли крайне неожиданные результаты — которые сразу строго засекретили. Да и было отчего…
Как оказалось, бронебойные снаряды после пробития брони взрывались лишь в 9-11 саженях за целью уже при ударе о землю — то есть на расстоянии, превышающем ширину большинства кораблей. Более того, до половины снарядов не взрывалось вовсе! Аналогичную картину, но уже при стрельбе по легким конструкциям продемонстрировали и снаряженные 920 г влажного и 45 г сухого пироксилина 152-мм фугасные снаряды с такими же, как у бронебойных, донными двухкапсюльными трубками Бринка. Только они взрывались еще дальше за целью — саженях в 15–16. При этом количество осколков снарядов в обоих случаях было слишком мало, а сами они имели большие размеры.
Для сравнения одновременно испытали фугасные снаряды, кустарно переснаряженные во флотских мастерских бездымным порохом и донными трубками Барановского. Результат оказался совершенно иным — взрывы происходили в двух-трех футах за первым препятствием. А использовавшийся для опытов старый котел был исковеркан первым же попаданием.
В итоге под давлением главнокомандующего сухопутными и морскими силами, действовавшими против Японии, генерала от инфантерии Н. П. Линевича председатель МТК вице-адмирал Ф. В. Дубасов телеграммой от 31 марта 1905 года разрешил переснаряжение боезапаса кораблей эскадры с пироксилина на бездымный порох и переход в фугасных снарядах на трубки Барановского. Бронебойные решено было оставить с прежними взрывателями в расчете на то, что попадания редко приходятся точно по траверзу корабля и путь снаряда в корпусе почти всегда будет больше полученного опытным путем значения. Разве что после дополнительных стрельб отбраковали часть партий взрывателей, дававших наибольшее число несрабатываний[31].
Увы, но на уже полтора месяца как находящейся в плавании 2-й Тихоокеанской эскадре провернуть такую операцию было практически невозможно… И это обстоятельство, равно как и неважное состояние после длительного похода главных механизмов на миноносцах, сопровождающих эскадру, совершенно определенно повлияло и на ее дальнейший путь, и на ход боевых действий в целом.
Глава 7Подготовка завершается
Как уже было сказано выше, череда оперативных совещаний после всех вестей, полученных с театра военных действий, позволила к октябрю 1904 года окончательно сформировать состав 2-й Тихоокеанской эскадры, уходящей отвоевывать утерянное господство на море.
Правда, теперь у нее был новый предводитель — Рожественского окончательно подкосил избранный им график и стиль работы и адмирал ходатайствовал перед царем об освобождении от должности командующего эскадрой по причине «крайнего расстройства здоровья». Эта просьба была удовлетворена Николаем II в конце октября[32].
Тем не менее, особых охотников занять главный командный пост на спешно доукомплектовываемой эскадре не имелось. Даже несмотря на отличные действия Эссена с его «сентябрьским прорывом», слишком многие уже не верили в победу на море, где японцы успели показать себя весьма умелым и опасным соперником.
В итоге спешного перебора в ГМШ всего наличного состава российских адмиралов выбор нового командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой остановился на кандидатуре Николая Ивановича Небогатова, начальника Учебного отряда Черноморского флота, который в 1900–1902 годах был ближайшим помощником Рожественского[33]. Компанию ему в качестве командира отряда крейсеров составил Дмитрий Густавович фон Фелькерзам, переведенный с поста руководителя еще одной учебной структуры — Учебно-артиллерийского отряда Балтийского флота. А младшим флагманом на второй броненосный отряд неожиданно для многих вызвался Великий князь Александр Михайлович Романов. Причем среди тех, кто откровенно приветствовал и поддержал перед царем такое назначение, оказался сам глава Морского ведомства Великий князь Алексей Александрович. У генерал-адмирала была в том своя выгода — а именно сплавить то и дело «покушавшегося» на его вотчину родственника подальше от Петербурга. Да еще и с возможной перспективой обеспечить своему главному конкуренту по флотским делам дорогу в один конец — все же эскадра уходила отнюдь не на увеселительную прогулку…
Впрочем, политический подтекст всей этой истории не стоил особого внимания в свете реального эффекта, достигнутого кадровыми перестановками. Ведь, как внезапно оказалось, «бывший помощник Рожественского» не обязательно означает его единомышленника. И два флотских «педагога» поладили с инициативным Великим князем куда лучше, чем отошедший от дел Зиновий Петрович. С последним у Александра Михайловича не раз имели место те или иные трения из-за несовпадения во мнениях на подготовку кораблей и личного состава эскадры к предстоящему походу. А вот те, кто по роду своей деятельности обязан был обучать людей обращаться с новинками техники и тактики, оказались куда менее закоснелыми в своих взглядах. И за три с половиной месяца, оставшихся до дня отправления эскадры на Дальний Восток, трое удачно «спевшихся» контр-адмиралов успели сделать для нее как бы не больше, чем удалось при Рожественском в качестве главноначальствующего.
Вообще, тот гигантский объем работы, который был выполнен при подготовке 2-й Тихоокеанской эскадры к плаванию, проще всего оценить на примере состоявшихся перевооружений кораблей. В российских условиях данный аспект сильно осложнялся тем, что требуемых новых орудий, особенно среднекалиберных, практически не имелось — и не было возможностей их оперативно изготовить. Поэтому и МТК, и ГУКиС, и ГМШ, и Особому комитету пришлось крепко поломать головы, прикидывая, откуда взять ту или иную пушку и на какой корабль ее поставить с наибольшей выгодой для общего дела.