Но что получится в реальном воздухе над реальными целями — бабушка надвое сказала. Уж кто-кто, а Козлов это понимал. Тут пахло очередным летным происшествием, и вешать его на звено, «катающее программу», он не собирался.
Пускай «экспериментаторы» займутся. Все равно им сейчас заняться нечем. Тем более они сами это придумали…
— Если не справитесь, пеняйте на себя! Вопросы?
Чумак поднял руку.
— У нас Васильев безлошадный, ему что делать?
— Сядет на машину Боброва. Для баланса, так сказать.
— Секундочку… — протянул Чумак. — Не понимаю.
— Да куда уж вам!
— Секундочку. Разве машину Боброва не заберут в КБ?
— Зачем? — очень натурально удивился командир.
— Сами же говорили про уникальный опыт. Второй такой машины нет. Это ведь живой Бобров, лучший в мире штурмовик! — Чумак невольно повысил голос.
— У машины не откатана до конца программа. Завод не примет ее. Не имеет права.
— Бог с ним, с заводом! — почти закричал Чумак. — Машину надо отогнать в распоряжение конструкторского бюро. Надо! Она не может пропасть! Что, в КБ этого не понимают?!
— Старший лейтенант Чумак, проснитесь. Заказчик поставил задачу — готовить слетанное звено. При чем тут машина Боброва? Она сама по себе ничего не стоит. А вашего звена, повторяю, больше нет!
Чумак растерянно оглянулся на бобровский «Ворон», будто просил у него поддержки.
— Это не простая машина, — глухо произнес Хусаинов, глядя под ноги. — Это машина ведущего. И она практически готова, вы же знаете. Она хоть сейчас поднимет звено, отведет на цель и выполнит задачу, как никто другой. Здесь нет таких живых пилотов, как этот «Ворон». Закончить программу — дело формальное, хватит месяца, от силы двух. Нужно только полетное время. Разрешите нам, мы сами ее откатаем. Только разрешите.
— Не вижу смысла, — отрезал Козлов.
— Прошу вас, — все так же глухо сказал Хусаинов. — Допустим, вы сейчас не видите смысла. Но он откроется, когда вы сдадите эту машину. Мы ее откатаем. Найдем резерв времени. Дайте только полетное.
— Не пожалеете, — пообещал Чумак. — Когда с этой машины снимут данные, заказчик будет на седьмом небе от счастья. Матрица ее мозга…
Козлов поглядел на Чумака, как на несносного ребенка. Выпрямился и поставил голову прямо. Передумал бодать.
— Теперь понял, — сказал он. — Грешным делом, я думал, хоть вы тут нормально соображаете. Нет, ничуть не лучше остальных. Вы помешались все на этой матрице мозга. Вот и носитесь с отдельно взятой машиной. Смотреть масштабнее надо, молодые люди! Обернитесь, Чумак, и доложите, что видите перед собой.
— Ну, «Ворон», — буркнул Чумак, не оглядываясь.
— Вы обернитесь и посмотрите внимательно, — повторил Козлов терпеливо.
Чумак повернулся кругом.
— Сухой полсотни пять «Ворон», он же «Рэйвен пять», третий выпуск в установочной партии, техзадание три один, бортовой один два один, состояние отличное, пилот-наставник майор Бобров, — пронудил он.
— Состояние хорошее, — поправил Козлов. — Теперь доложите мне: то, что вы видите, похоже на истребитель?
— Ну… В общих чертах… Не особенно.
— А на разведчик?
— Не сказал бы.
— Вы очень любите эту машину, я понимаю. Я тоже летчик, если вы забыли, и у меня тоже есть любимый самолет. Но видите ли, какая тонкость, старший лейтенант Чумак. То, что вы видите перед собой, оно — штурмовик. Оно не работает в одиночку. Ни-ког-да.
Чумак повернулся и, опустив плечи, уставился себе под ноги. Как и остальные двое.
— Я же не злодей, — сказал Козлов. — Я просто выполняю приказ. И я который год талдычу всем в полку, что одна прекрасная машина не заменит четыре хороших. А вы, господа асы, вцепились в индивидуальный пилотаж. Нет, я и это понимаю. Вы наконец-то дорвались до самолета, который летает как зверь! Пугает танки и давит полевые кухни! Но разве от вас требуется это? Заказчику не нужна матрица, снятая с отдельной машины. Ему нужна матрица хорошо слетанного звена. Дайте мне четыре машины Боброва, которые умеют работать каждая на своем месте, — я вас расцелую и представлю к наградам. Дайте мне, черт побери, эту вашу пилотажную группу «Бобры»! Я считаю ее слишком разболтанной, но это еще вопрос. Некоторые говорят, она более живучая из-за того, что болтается. Ну, где она? Нету. Ничего у вас не осталось. Как сказал товарищ Сталин в первый день войны — всё просрали! Извините за выражение. Всё просрали!
Выдержал паузу и добавил:
— Слабое звено.
«Слабое звено» стояло как в воду опущенное.
— А отдать кому-нибудь? Жалко же… — слабым голосом взмолился Стас.
— Ты вообще молчи, — без лишних церемоний сказал Козлов.
По-прежнему заложив руки за спину, он подошел к машине Боброва и уставился на нее в упор.
— Они думают, мне не жалко… Они думают, я не ценил их командира, не понимал его. А то, что я сам его командир, это вам шуточки? Столько лет в одной упряжке, и в боевых операциях, и потом тут вот… Кто его защищал, вашего Боба ненаглядного, когда он лез на принцип?! Кто его задницу спасал двадцать раз? Кто его с больным сердцем держал на летной работе? Кто разрешил вас, умников, выручить? Кто, спрашиваю? Пушкин Александр Сергеевич?!
Козлов вдруг осекся.
— Здра-асте пожалуйста! Какие гости! Не прячься, я тебя вижу. Да иди ты сюда, не бойся, все нормально!
Стас часто заморгал. Хусаинов напряженно выпрямился. Чумак широко улыбнулся.
В ангар вошла Лена.
В черно-красном мотоциклетном костюме, с алым шлемом под мышкой, она выглядела здесь, рядом с самолетами, будто пилот из фантастического боевика «Золотые крылья». И гладкие черные «Вороны» вдруг стали другими. Из привычных рабочих лошадок они превратились в то, чем были на самом деле.
Боевые машины завтрашнего дня.
— Здравствуйте, Иван Иванович, — сказала девушка. — Привет, ребята. А я вот зашла…
— Зря ты не позвонила заранее, тебя бы встретили… — Козлов склонился, целуя ей руку. Стас и не думал, что он так умеет.
— Меня никто не пустил, я сама просочилась, — быстро сказала Лена. — Некого наказывать. У вас там дырка в заборе.
— Опять?! Где это?
— На старом месте шов разошелся.
— Халтурщики. А ты говоришь, наказывать некого, хе-хе. Командир всегда найдет, кого!.. Что отец?
— Лежит на диване, читает. Все грозится, что, как встанет, в Москву поедет. Мама его по часам лекарствами кормит. Сказала на радостях, что если я в летное поступлю, она, так уж и быть, не убьет меня.
— Ах, ма-ама… — протянул Козлов со значением.
— Мама, — Лена кивнула.
— Так это совсем хорошо.
— Бывает и хуже, — сказала Лена, глядя Козлову прямо в глаза. — Я, собственно, почему зашла…
— Догадываюсь. Вот его машина, — Козлов ткнул пальцем. — Бортовой один два один. Ну, извини, Леночка, мне пора. Зря ты не позвонила, я бы тебе экскурсию устроил. Чумак! Ждите документы и сразу приступайте.
— Господа офицеры!
— Вольно. — Козлов зашагал к воротам, на миг остановился в них, коротко оглянулся на Лену и вышел из ангара.
Лена осторожно прикоснулась к черному борту отцовской машины, погладила его.
— Какой приятный на ощупь…
— Спецпокрытие, — сказал Чумак. — Ничего не отражает. Ну, привет, красавица.
Они обнялись. Подошел Хусаинов, пожал Лене руку.
— Вы очень вовремя пришли, милая барышня. Нас уже забодали и приготовились топтать копытами.
— А я боялась, что подставила вас. Я по стеночке шла, не понимаю, как Козел меня заметил…
— Учуял. Нет, все правда хорошо получилось.
Стасу девушка издали кивнула. Он несмело улыбнулся в ответ. Он не знал, как себя вести.
Лена обернулась к самолету и опять погладила его.
— Что теперь с ним будет… Спишут? Как папу?
— Нет, полетает еще. — Чумак, в свою очередь, крепко хлопнул «Ворона» ладонью и дал ему отеческого пинка по носовому колесу. — Мы все еще чуток полетаем. Я бы тебе рассказал, но это секретная информация.
— Ой, правда?! — Лена просияла. — Папа будет страшно рад!
— Иди сюда, — поманил Чумак.
Он сунул палец в неприметную выемку на боку машины. С чавканьем раскрылся оружейный порт.
— Прошу!
— А можно?!
— Тебе — нужно. Стас! Тащи бобровский шлем.
Стас бегом бросился к шкафам с инвентарем. «Ух ты! — раздалось позади. — Ничего себе…»
Контрольная панель в темном брюхе «Ворона» расцвела огоньками. Машина пискнула несколько раз, приветствуя человека. Потом вопросительно блямкнула: это кто сюда незнакомый лезет?
— Слушайте, она живая! — воскликнула Лена.
— Прикидывается, — заверил Чумак. — У тебя компьютер тоже разговаривает.
— Ты не понимаешь! Компьютер это компьютер. А тут…
— Давай я тебя подсажу. Внутри очень тесно, предупреждаю. Так… Вот шлем, надевай. Теперь подожди, я тебя подключу.
— Да, ребята… — послышалось из темноты, моргающей разноцветными светодиодами. — Это вам не «Сессна»! Ой! Мама!!! О-о-о…
— Подключил.
Из «Ворона» доносились экстатические охи и вздохи.
— Закрой ее для полноты картины, — посоветовал Хусаинов.
— Не надо, — сказал вполголоса Чумак. — Ее тогда вообще оргазм хватит. И после этого у нее плохо будет получаться с мальчиками. А впрочем… Леночка! Хочешь, мы тебя закроем на пять минут? Для окончательной профессиональной деформации.
— Да-а-а!!!
Чумак захлопнул порт. Обернулся к Стасу. Тот стоял, держа под мышкой алый мотоциклетный шлем.
Чумак закусил губу и прищурился.
— Дать бы тебе в морду… — протянул он.
Хусаинов толкнул его, показывая глазами на «Ворон»: тот все видел и слышал. Чумак отмахнулся.
— Игорь, он не виноват, — прошептал Хусаинов. — Это мы сами так его настроили. Он все время хотел нам что-то доказать. Ну и перестарался.
— Не знаю, что сделаю, если он сядет в машину командира, — прошипел Чумак. — Даже не знаю. Я возился с ним ради Боба, ради звена. А он все испортил… Козел это нарочно придумал. Отдать ему машину Боба — да большего позора для нас представить невозможно!