А я что? Я же на половину живой, наполовину мертвый, не сотрет же меня в порошок?
Он попросил — я сделал, и воткнул в его живот клинок, прокрутил пару раз, и попытался поднять его выше в теле, но он уже отпрянул.
Макса недоумения отразилась на его лице, а я лишь криво улыбнулся и попытался задеть его снизу, махнув клинком, пригнувшись.
Генрих, понимая, что я не простой соперник, опять сократил дистанцию и начал раскручивать цепь перед собой, создавая некоторое подобие огненного смерча, от которого я уже не смог отвернуться.
Резкий «прогрев» тела, когда я оказался в центре этого смерча, моментально сжег волосы по всему телу, а обожженная кожа воняла гораздо менее приятно, чем казалось.
Щит, который смог поглотить смерч лишь частично, потрескался, и казалось, словно собирался вот-вот пропасть.
Силы покидали меня, как и мана. Белый клинок в руках, испарился, и вернулся в прежнюю форму золотого быка, который только и ждал моей команды.
-— Так ты выглядишь более естественно, -— раздался голос Генриха, -— Безволосая, обожженная кукла, которая — вот-вот, превратится в прах.
-— Рот закрой, полудурок, -— рявкнул я в ответ, пытаясь вернуть быка в клинок.
Увы и ах, у меня ничего не выходило. Сил не было от слова совсем.
Сколько же энергии потратил мой щит, когда спас меня от смертельного урона?
Чувствуя в ногах трясучку и слабость, очень нехотя, но я упал на колени, тяжело дыша, упираясь руками в песок.
Попал на метку.
Меня откинуло назад, где я попал на еще одну ловушку, и вновь — озарил пространство прекрасным полетом своего бренного тела.
Так, «попрыгал» еще раз десять, пока чуть ли ни замертво упал на спину. У меня почти полностью пропал звук и слух.
Из последних сил вновь встал, и упал на колени, стараясь хоть сколько-то держаться, сам не знаю зачем.
Прямо передо мной послышался очередной взрыв, и я поднял голову. Бык. Который только что принял на себя весь последующий урон от цепи, погиб. Его перерубило напополам.
«Интересно, даже после такого, он сможет воскреснуть? Или, все-таки есть урон, который фамильяр не сможет пережить?»
Сквозь кровавую пелену в глазах, я увидел, как противник приблизился ко мне вплотную, и дальше -— ударом ноги в плечо, опрокинул меня на спину, и наступил на правую ладонь, как будто, пытаясь затоптать метку.
-— Мда, -— начал он, -— Некромант без метки, без своих сил… Как жаль, что твоя жизнь все решила за тебя. Ты слаб, тебя даже неприятно убивать.
Руку я больше не чувствовал. Он отдавил все, что мог, и казалось, сломал пальцы. Но этой боли я не почувствовал, как и, впрочем, все до этого.
Это ли не способность некроманта? Кто знает…
Чувствуя, что на глотке что-то сжалось, я открыл глаза, и Генрих меня поднял, держа за шею на вытянутой руке.
-— Что скажешь перед смертью, Быков? — громогласно спросил он, не снимая с лица противную ухмылку.
Всего несоклько секунд подумав, я нагло улыбнулся, и прошипел в ответ.
-— Золотое правило арены номер один: Сразу добивай врага, а не болтай.
И воткнул ему под челюсть черный клинок, пробив голову. Конец орудия выходил из его черепушки, и ничего, кроме удивления на его лице не отразилось. С таким вот раскрытым ртом он и завис.
Его тело, словно мешок с дерьмом, плюхнулся на песок, а мои силы, почти окончательно покинули мое тело. Я упал рядом, прямо в лужу крови, которая еще не успела впитаться в белоснежный песок.
Я не знаю, что сработало в моей голове, и зачем я это сделал, но лужица, которая устремилась в мою сторону, коснулась моих губ. Сделав глоток, я почувствовал приток сил, и уже не смог остановиться.
Тело оживало, возвращался нюх, слух, уходила ноющая боль, затягивались ожоги, и спустя какие-то минуты, я стоял. Целым и невредимым. Если не считать маны, конечно.
-— Нихера себе способности у некроманта… — сказал я сам себе, и в этот момент — купол исчез, заставляя меня зажмуриться от солнечного света, который залил не самую приятную для глаз картину.
За минуту до исчезновения купола, арена академии.
Казалось, здесь стояли абсолютно все студенты, охрана, и даже, кто-то из политической верхушки Священной Римско-Германской империи. Стоял гул десятки голосов, один из первокурсников, на удивление принцессы, в прямом смысле этого слова — собирал ставки. И ставили, в основном, на немца.
-— У Лехи нет шансов, как бы не хотелось думать иначе… — пробасил где-то рядом с блондинкой, «орк», -— Я всей душой топлю за него, но черт… Это же кукловод…
Елизавета отошла, и начала нервно теребить в пальцах свои волосы, и скрипеть зубами, когда в очередной раз под куполом раздавался взрыв.
Брат кукловода, который все время стоял с закрытыми глазами изредка всхлипывал, постанывал и казалось, словно с ним что-то происходило.
Неожиданно, он схватился за свою челюсть, закричал и замертво упал на спину, оставляя под собой кровь, которая впитывалась в песок.
-— У него получилось, -— прошептала Лиза, еще не понимая, что отныне, Алексей, политический преступник в союзном государстве, ведь он убил невинного.
В толпе послышались крики, и ревущая от отчаяния принцесса Римско-Германской империи, упала на колени перед близнецом. Прижимая его голову в руках, она со слезами на глазах злобно смотрела на купол, который начал растворяться.
-— Жаль, что так вышло, -— послышался голос Орчида, который стоял около Елизаветы, -— Я был уверен, что Господин сможет победить. Но, я ума не приложу, как такой, еще зеленый, маг огня, смог победить второкурсника, при чем, из очень сильного рода?
-— Если бы я сама знала, -— прошептала в ответ принцесса, и уставилась на открывшуюся картину.
Когда купол пропал, наступила кромешная тишина. Все взгляды были устремлены на Алексея Быкова, который, стоял около трупа кукловода с руками в карманах, и щурился, глядя на солнце.
Эпизод 2
-— Как ты? — нежный голос Елизаветы разбудил меня.
Перевернувшись на койке, я уставился на вопросительное, бледное лицо принцессы, которая смотрела на меня сквозь решетчатую дверь моей камеры.
Что мне ей ответить? Что я смог скрыть свою тайну? Убил второго брата, не думая о том, что они связанны?
Кто я теперь? Убийца? Меня казнят? Или все-таки, двухсторонняя связь зеркала, в котором я всю неделю общался с Алисой, Германом и Маргаритой, поможет мне выбраться живым и невридимым?
"Кто знает… Кто знает…"
-— Нормально, -— буркнул я, -— Что там слышно?
-— Там, это где, Леш? — она оживилась.
-— В академии.
-— Для всех — ты герой.
«Герой?»
Оказалось, что Елизавета, Марго, даже сама Алиса поведала «миру» грустную историю о том, как кукловод грязно домогался принцессы, оскорблял и пытался унизить, а я, как самый настоящий рыцарь, схлынулся с ним в дуэли за честь принцессы своего государства.
Вранье, чистой воды. Хотя… Отчасти правда, без всех этих приукрашиваний. Но меня этот вариант устраивал.
В ожидание трибунала я провел на допросах больше недели, и как показала практика, защищать меня никто, кроме принцессы и президента не собирался.
Два брата кукловода — были детьми очень влиятельной семьи в Священной Римско-Германской империи, и само по себе убийство одного — уже оставляло на моей душе черный след, и я становился целью номер один, но здесь спасал кодекс арены, но вот убийство второго…
-— Зачем пришла? — сухо спросил я, рывком сев на жесткую койку.
-— Сегодня суд… — прошептала она, -— Поддержать тебя хочу… Леш…
-— Что?
-— Спасибо тебе за… Зато, -— она всхлипнула, -— Что защитил меня. Присутствие каждого из подобных магов — чрезвычайно опасно для моей сущности и личности. Ведь они могли рано ли поздно, убить меня за территорией академии, где мою личность уже ничего бы не спасло. Мое мертвое тело было бы доказательством того, кто я такая, и они — спокойно бы об этом сказали, не боясь гнева печати. Что с мертвого то взять…
-— Обращайся, если не казнят, -— парировал я, и встал, начиная вымерять шагами комнатушку камеры, -— Какие шансы, что меня отпустят?
-— Не могу сказать, -— она прильнула к прутьям решетки, -— На суд прибудет Лаврентий Лаврентьевич, Виктор Рус, принцесса Римско-Германской империи, Орчид…
-— Семья немца тоже будет?
-— Она уже в зале заседаний, -— грустно ответила та.
Больше мы не о чем не разговаривали. Прильнув к двери, вытянув морду через прутья решетки, я смотрел вслед, удаляющийся принцессе, которая, отойдя на пяток метров, решила вернуться, и подарить мне поцелуй.
«Вкусно», -— подумал я, и вернулся в койку, выжидая суда.
Огромное помещение, где меня ждало наказание за содеянное мною, напоминало чем-то типичную аудиторию. Несколько рядов трибун которые возвышались к стене, за которыми были стулья, у самой дальней стены трехметровый стол, к которому подступали ступеньки, а в самом центре, невзрачный стул, вокруг которого была самая настоящая клетка, куда, собственно говоря, меня и потащили.
Народу было очень много.
Огромное количество париков, заставили меня выдавить ухмылку. Люд, фактически, был на любой вкус и лад. Все разносортные, из разных сословий и из разного уровня жизни. Не сказать, что здесь был кто-то из бедняков, но, на мое удивление, самым простым на вид был именно Виктор Рус, который сидел в первом, ближайшем к клетке, ряду.
Повсюду слышалось перешептывание, и сотни пар глаз были обращены именно ко мне.
Стараясь не реагировать на обстановку, я положил ладони на колени, и закрыл глаза, погружаясь в собственные мысли.
-— Всем встать. — громкий, эхообразный голос заставил всех замолкнуть.
Повернувшись назад и подняв голову так, чтобы видеть вход, перед моими глазами предстал человек, от которого чувствовалась мощь и опасность.
-— Его императорское Величие, Петр Великий, -— озвучил невидимый моему глазу комментатор.