За скалистой грядой поблескивало озеро. Оно находилось здесь же, на территории лаборатории. Условия для труда, конечно… Не шарашки на зонах, где заключенные с учеными степенями создавали советские бомбы и космические корабли. Что с этим миром не так, когда все должно быть наоборот?
Он отошел от окна, развалился в штанах и ботинках на постели. Проверку, стало быть, прошли. Легенда не подкачала. Но кто он здесь такой – «муж главной героини», не пришей, простите, рукав? Интересно, в окрестных шале проживают сотрудники с семьями?
Мысль ушла глубоко, майор увлекся. Распахнулась и захлопнулась дверь, задребезжало стекло. Зимин подскочил как укушенный. Дина пошла коротким путем – понялась по наружной лестнице. И эта дверь оказалась незапертой – безобразие!
Она задернула за собой штору, облегченно выдохнула и угрюмо уставилась на свою «головную боль».
– Почему в ботинках на кровати?
– Ах, прости, дорогая, постоянно забываю, что мы в Европе…
– Я не поняла, – она нахмурилась и понизила голос. – В этом доме мы тоже должны изображать влюбленных идиотов? Я скоро умом с тобой тронусь, Андрей Викторович…
– М-м… вопрос достойный, Дина Борисовна, – Андрей тоже понизил голос, – но не думаю, что твой добродетель решится нас подслушивать. Если факт вскроется, он будет выглядеть не очень красиво. Я бегло осмотрелся – явных устройств не видно. Проверка состоялась, можно расслабиться. Но на всякий случай не включай свой громкоговоритель, ладно? А я позднее еще раз все проверю. О чем беседовали, если не секрет?
– Уже не знаю, что и думать… – Она села на край кровати, сжала виски и с пронзительной тоской уставилась в стену. – Это все тот же дядя Володя, который в детстве подбрасывал меня к потолку и кормил мороженым. Спрашивал, чем я занималась в последние годы, остались ли в голове какие-то наработки. Разумеется, я все помню, нужно только освежить часть расчетов… Предлагает завтра заглянуть в лабораторию – он выпишет пропуск, проведет по рабочим местам. Его заинтересовала моя работа по изотопам… Он весьма прозрачно намекал, что готов взять меня на работу. Его коллеги – это другая школа, пока он может положиться только на свою Анфису… У этой особы, между прочим, сложный характер, у них с Лучинским что-то было, а проживает она через пару шале от нашего…
– Ну что ж, с новым трудоустройством, дорогая. На старой, так сказать, базе. Не вздумай отказываться. Но и не рвись как угорелая. Это вызовет подозрения. Ты сбежала из страны ночных кошмаров, по дороге пережила массу приключений. Тебе нужно прийти в себя. То, чем занимается в лаборатории Лучинский, нас пока интересует постольку-поскольку. Если все пройдет успешно, мы и так обо всем узнаем. Потеряв Лучинского, его коллеги звезд с неба хватать не будут. Но все же присматривайся, как у него все устроено, собирай информацию.
– Мы надолго здесь? – она вскинула голову.
Ответа не было. Операция могла затянуться. Лучинский может не клюнуть на наживку. Тогда придется приводить в действие «План В», о котором он не имел ни малейшего понятия. Где тут ближайший телефон – и желательно без прослушки? Точно закончилась проверка или какие-то действия еще подспудно будут? А главное, что делать ему – «бесплатному» приложению к Дине Борисовне, не имеющему отношения к научным кругам? Заниматься хозяйством, готовить еду, ежедневно ждать с работы любимую супругу? Имеет ли он хоть пару степеней свободы? Зимин пока не разбирался. МОССАД их проворонил, новых посягательств не было. Но наверняка израильтяне уже на посту, вертятся вокруг местечка, ждут удобного момента. Теоретически могут похитить Лучинского, но как вывезти его из страны? В отличие от КГБ, готовых лазеек у МОССАДА, похоже, не было…
Не дождавшись ответа, Дина махнула рукой и пошла принимать душ. Майор пристально посмотрел ей вслед…
Потянулись странные дни. «Супруги» спали на одной постели, но барьер воздвигли непреодолимый. Дина ходила по дому мрачнее тучи, впрочем, вяло улыбалась, когда они вдвоем покидали шале и знакомились с окрестными красотами. Продукты продавались в магазине недалеко от лаборатории. Однако проживающим в местечке людям не запрещалось покидать закрытую зону и ездить в городок. Режим секретности отличался от аналогичного в Советском Союзе. Людей взаперти не держали, но негласный контроль все же присутствовал. Работала техника слежения, четко выполняла свои обязанности служба безопасности. Ограда глаза не мозолила, но охрана осуществлялась, и вряд ли посторонний мог бы безнаказанно проникнуть в жилую зону, не говоря уж о самой лаборатории.
Под видом генеральной уборки Андрей еще раз убедился, что в шале шпионских устройств нет. Это все же не иголка. По телевизору показывали бесконечную рекламу, назначение большинства навязываемых товаров оставалось для майора загадкой. Шли слащавые многосерийные фильмы про любовь, боевики, в которых актеры с китайскими лицами плохо играли, но хорошо дрались.
Это был непознанный и не больно-то симпатичный мир, пусть и заваленный благами цивилизации.
На вторые сутки Дина отсутствовала первую половину дня, явилась задумчивая, позвала прогуляться на озеро. В сезон здесь можно было купаться, но сейчас не тянуло. Люди, свободные от работы, совершали прогулки, с любопытством поглядывали на «новеньких». Дина вела себя более-менее пристойно, как сказал бы инженер-проектировщик: в пределах допуска. Уже не чуралась, держала Андрея под руку, хотя и чувствовалось, как ее сковывает напряжение. Она тоже находилась не в своей тарелке. Пристального наблюдения Андрей не выявлял, но сотрудники Вильгельма Бигля в сером облачении порой на них посматривали.
– Завтра выхожу на работу, – сообщила Дина. – Владимир Натанович настаивает, да и быть бездельницей – не в моем характере. Думаешь, мне не интересно то, чем они занимаются? Про ядерное оружие, а тем более какую-то «грязную» атомную бомбу, он ничего не говорил. Это просто исследование радиоактивных элементов. Мирный атом, так сказать.
– Даже спорить не хочу, – пожал плечами Зимин. – Конечно, любимая, выходи на работу, корми семью. Ты свободный человек в свободной демократической стране. Надеюсь, ты осознаешь, что твое участие в проектах Лучинского может оборваться на самом неожиданном месте. Тебе интересно, ты хочешь понять, как тут все устроено и как работает. Пока я на твоей стороне – узнавай, приобщайся. Но не забывай, о чем именно ты должна сообщить Лучинскому. Я не тороплю. Все должно быть естественно и не сразу. Готов потерпеть. Но учти, всем временем мира мы не располагаем. Мне-то что делать? – разозлился он. – От телевизора тошнит, этот приторный коктейль уже бесит. И они до сих пор искренне считают, что в Афганистане мы занимаемся исключительно планомерным истреблением мирного населения. А те, кто нам противостоит, все как один – национальные герои.
– А это не так? – прищурилась Дина.
– Хоть ты-то не будь дурой, – рассердился Зимин. – Вьетнам недавно отгремел, есть еще иллюзии, чем там занималась «армия света» и почему вдруг погибли миллионы вьетнамцев? Миллионы, Дина Борисовна! Повар из меня хреновый, могу приготовить полуфабрикат. Читать Эмиля Золя и Стефана Цвейга в первоисточнике? Это, кстати, лучше, чем Солженицына. Признайся, люди Лучинского подбросили нам эти книжки – из лучших, разумеется, побуждений? Не думаю, что прежние жильцы все это читали.
– А ты ознакомься, не повредит, – хмыкнула Дина.
– Знакомился уже, – отмахнулся Зимин. – Работа такая: врага нужно знать в лицо. Бред собачий – и к тому же плохо написанный. Заставь дурака богу молиться – он и лоб расшибет. Все преувеличено и смещено на негатив. Конечно, всякое было. Это революция – она чистыми руками не делается. И пена лезет, и болотная муть, и «лес рубят – щепки летят». Французскую революцию помнишь? Марат, Робеспьер – в школе, поди, училась? Всю Францию кровью залили – а нет, ничего, французы гордятся своей историей. Зарекался ведь не говорить с тобой о политике – это все равно что глухого за водкой посылать… Нам дозволено покидать местечко? Для начала – выбраться в городок. Где наша машина?
– Пропуска будут, – кивнула Дина. – Поездки в Аусвальде не запрещены. Но если хочешь уехать дальше, следует известить службу безопасности. Машину привезут завтра. Там какие-то проблемы с аккумулятором, но обещают починить. Сможешь кататься на своей тарантайке.
– Замечательно! – восхитился Зимин. – Вокруг дома по аллейкам? Помнишь советскую игру «За рулем»? Бег по кругу, и никакой свободы.
– Еще бы не помнить, – фыркнула Дина. – Одна-единственная подобная игра – на весь огромный Советский Союз. Ах, прости, есть еще настольный хоккей… А игрушка «За рулем», кстати, дала мне первые навыки управления транспортным средством. Ты невнимательно слушаешь, Андрей Викторович. Получишь пропуск, и вали хоть к чертовой матери, но не дальше Аусвальде. И не удивляйся, если почувствуешь наблюдение.
С получением соответствующих документов выходила задержка. День прошел как в тумане. Половину дня майор провел на озере, читал, блуждал по зарослям, уговаривал себя, что это всего лишь внеочередной «ленивый» отпуск, да еще и за границей. К вечеру Дина подъехала на знакомой машине, приткнула ее к клумбе и с гордо поднятой головой прошествовала в дом. Она с трудом сдерживала торжество.
– А что это мы светимся, как Мария Кюри? – насторожился Зимин. – Произошел ошеломительный взлет по карьерной лестнице? Не желаете рассказывать о столь значительном событии такой жалкой и ничтожной личности, как я? Ну, хорошо, молчи, тебе это когда-нибудь зачтется…
О деталях своей работы Дина не рассказывала. Да и что он в этом понимал? Ужинали, сидели перед телевизором, Зимин мыл посуду и натужно шутил про безработного мужа и делающую стремительную карьеру жену. Иногда она смотрела весьма предвзято. Казалось, вот-вот нагрянут сотрудники Бигля и увезут в застенки БНД. В Дине явно боролись противоречия.
Серая жизнь начинала изматывать. Безделье уже бесило. Он с трудом заставлял себя бриться, носил несвежие рубашки. Сел в машину и сделал кружок по местечку, ловя удивленные взгляды прохожих. Немцы в друзья не набивались, держались в отдалении. Выходцы из СССР тоже пока присматривались.