Но так уж сложилось, что этот дряхлый полутруп-извращенец был в лепрозории мэром, а вдобавок ещё и самым почтенным прихожанином местной церкви. Антуан как-то раз отсосал у гнойного ископаемого прямо в исповедальной кабинке, быстро прополоскав рот святой водой и, заикаясь, потом прочитав “Отче наш” и “Аве Мария”.
Когда-то Майки весил двести восемьдесят килограммов, но с тех пор давно отощал, и сейчас складки дряблой морщинистой кожи болтались на нём, как длинные мятые простыни, превратив его руки в крылья гигантской летучей мыши, а туловище - в колыхающуюся бесформенную груду плоти. Чтобы добраться до члена старика, Антуану пришлось приподнять одну такую складку, свисающую у него с живота аж до середины бедра, и занырнуть под неё с головой, словно под одеяло.
Кожа тут же облепила голову Антуана, как будто он погрузил её в чан с расплавленной карамелью телесного цвета. Антуан начал судорожно хватать ртом воздух, пытаясь не задохнуться, выделяющие пот сальные железы и жар от тела создали внутри душную сауну, забив его нос вонью и влагой. Он забился, как рыба на льду, пытаясь отвернуть складку в сторону, и захрипел, предчувствуя накатывающуюся волну острой клаустрофобии. Наконец, ему удалось закатать её вверх, выставляя деформированный орган старика на свет Божий, и Антуан со свистом набрал в лёгкие воздух, как утопающий, чудом вынырнувший из-под воды.
Он взял в рот член старого прокажённого и поехал вперёд по нему губами, чувствуя, как кровавыми шариками лопаются у него под языком волдыри герпеса. Орган старика расчехлялся, кожа начала сползать с него, как использованный презерватив, пока не собралась гармошкой возле мошонки. Когда губы Антуана поехали назад, кожа протянулась следом, лопнула, отрываясь от члена, и скользнула в горло Антуана, как сырая устрица. У Антуана было только три варианта: проглотить, выплюнуть или блевануть. Зловонная подзалупная перхоть, неделями копившаяся под крайней плотью старикана, на расклад уже не влияла, вопрос выбора сейчас буквально стоял ребром.
Антуан проглотил комок сморщенной плоти, пытаясь уверить себя, что это некий заморский деликатес, за который богатеи отстёгивают тысячи долларов, вроде русской икры или щупалец осьминога. Комок и вправду был скользкий и липкий, как мёртвая каракатица.
Он продолжал сосать раздувшийся хер старика, который теперь был полностью гол и сверкал всеми оттенками красного, блестящий от крови и слюны. Губы и язык Антуана подпрыгивали на пузырях герпеса, язвах проказы, как колёса автомобиля на кочках, когда он задвинул разлагающийся орган себе в горло, проталкивая его мимо миндалин с непринуждённостью опытного шпагоглотателя.
Старый ёбарь теперь сидел на кровати, сгорбившись над ним, шипя и хрипя, словно собирался словить инсульт и, пуская слюни на макушку Антуана, пытался самостоятельно внедриться в него ещё глубже. Губы старика давно сгнили напрочь, поэтому удерживать слюни во рту он не мог, как и не мог убрать со своего лица вечно идиотскую ухмылку. Две рваные дырки на месте его носа при каждом выдохе выплёскивали по чайной ложке соплей, и они смачно шлёпались на голову Антуана и стекали ему на лицо, пока он пытался возбудить полностью отмершие нервные окончания на члене старикана и довести его до оргазма.
Проказа раздула орган глыбами опухолей, трансформировав его в нечто похожее на гигантский кабачок, и ощущения у Антуана были такие, будто сейчас его горло долбит средневековый таран, наспех сделанный из сучковатого корявого бревна. Он изо всех сил попытался сконцентрироваться на работе, когда левый глаз Майки выпал из глазницы и скатился у Антуана со лба. Геотермический прокажённый, наконец, разразился бурным оргазмом, выстрелив липкими горячими струями спермы, густыми и мутными, как прокисший йогурт, кишащими всеми известными человечеству венерическими заболеваниями и микроскопическими паразитами. И вместе с потоком спермы в горло Антуана влетела оторвавшееся, как гнилая шляпка от гриба, раздутая деформированная головка Майки, закупорив жиголо трахею и перекрыв его дыхательные пути.
Майки не растерялся, увидев, что лицо Антуана начало синеть, он спрыгнул с кровати, обхватил сзади жиголо руками, сцепив ладони у него под грудиной, и резко надавил на диафрагму, пытаясь провести приём Хэлмича. Антуан почти потерял сознание, когда несколько быстрых толчков выбили головку члена у него изо рта, и она, как пробка из-под шампанского, вылетела у Антуана изо рта вместе с брызгами слюны, гноя, крови и спермы и приземлилась в дальнем углу комнаты.
Старик прошаркал в угол и подобрал свою залупу с пола. Она так прогнила, заражённая герпесом, сифилисом и гангреной, что была чёрно-фиолетового цвета и воняла, как обосранный памперс. Майки бросил её на двадцатидолларовую банкноту, лежащую рядом со всё ещё хватающим ртом Антуаном.
- Вот те чаевые, - хмыкнул старик, пытаясь как-то поднять себе настроение.
Антуан гневно зыркнул глазами в сторону подарка и показал Майки язык. Язык выпал изо рта и упал на покрывало.
перевод: Павел Павлов
" Сделай ему больно "
Более десяти лет я мечтал наказать этого ублюдка. Теперь я знал, что у него есть жена, ребенок, хорошая работа, дом, машина и собака. Его счастье жгло мою утробу, словно соляная кислота, капающая на кровоточащую язву. От этого мне хотелось кричать.
Я хотел причинить ему столько боли, что он будет проклинать миг своего рождения и день, когда зародилась вселенная. Я хотел увидеть, как все радости жизни умирают у него на глазах; как вены вздуются на его шее, когда он выплеснет в небытие свой истерзанный дух вместе с душераздирающим воплем. Я хотел впитать в себя его страдания и наполниться его агонией.
Множество ночей подряд я мастурбировал, фантазируя, как его измученная плоть раскрывается под натиском моего лезвия, как багровые раздувшиеся кишки вываливаются наружу из раны, словно это гнездо угрей, а его кровь брызжет на мои ноги и просачивается между моими пальцами из десятка рваных ран. Я бурно кончаю, когда представляю, как трахаю его прелестную женушку у него на глазах… Затем я вытираю остатки спермы со своего пупка, воображая, что это была последняя капля крови его угасающей жизни. Я представлял себе все это в мельчайших подробностях, доводя свою плоть до исступления. Я грезил, как похищаю его, сажаю на цепь в моем подвале, для замедления пульса делаю ему укол морфия, чтобы он не истек кровью раньше времени, но в тоже время оставался в сознании, пока не погибнет от «тысячи порезов». Прижигая каждое отверстие, каждую рваную рану, разрывая и бросая ошметки плоти в печь… Я грезил как поддерживаю жизнь в нем часами, проламывая его тело и расчленяю на мелкие куски. Но что потом?
В конечном счете он все равно сдохнет, а мои душевные муки будут продолжаться… То, что он сделал со мной, не поддается возмещению.
Он не просто украл мою девушку, мою первую любовь, использовав ее и выкинув словно презерватив, после того как он наполнил его спермой до краев и подтер им свою задницу. Он отобрал мою способность любить и доверять людям. Он превратил меня в монстра, для которого чувства теперь не значат ничего. Он похитил у меня всю прелесть и красоту жизни. И теперь мне нужно найти способ заставить его страдать так же, как страдал я, опустить подонка на самое дно.
В интернете я рыскал по запрещенным, колдовским и некро- сайтам. Я не сомневался, что найду то, что мне нужно. Сейчас существует масштабный рынок всех видов извращений на любой вкус. И на одном сайте, в контент которого входило групповое изнасилование трупов жирными волосатыми мужиками, я обнаружил именно то, что мне нужно…
Поразительно, что можно найти в интернете в наши дни.
Сперва я выебал его жену у него на глазах, дав ему сполна насладиться ее криками, когда я засовывал 1,5 литровую бутылку ей в задницу… Потом я сломал донышко бутылки бейсбольной битой и сунул ей во влагалище, проворачивая и смазывая ее пизду битым стеклом словно лубрикантом. Зазубренные осколки торчали из ее геморроидальных тканей, кровь стекала по бедрам. Как только она перестала кричать, я запихнул туда же бейсбольную биту, как следует шлифую проход и вминая стекла еще более глубоко и вызвав новый залп криков. Наверняка с ее влагалищем до этого никогда не проделывали ничего подобного. Получилось неординарно и творчески. Пол кричал, просил, сыпал проклятиями и угрожал, в то время как я зажег факел и трахал его невероятно красивую, рыжеволосую, с глазами как у лани жену. Я едва слышал его жалкую болтовню из-за ее пронзительных воплей.
— Aаааа! Боже нет, нет! Нееееет! Не надо! Пожалуйста остановись!!!
Ах, как бедняжка должно быть страдала. Визжа, она прокусила собственные губы, в то время как я жарил ее лобок и внешние половые губы, превращая в жаренный бекон. В первую очередь я должен был сжечь и отрезать их, чтобы проникнуть еще более глубоко. Тогда я взял небольшой острый нож и орудуя им, срезал всю обгорелую плоть, как можно больше расширяя проход, чтобы я смог протолкнуть туда факел, и превращая ее влагалище в рваную, кровавая дыру, которая теперь походила на вывернутый наизнанку недоеденный грейпфрут. Ее живот стал светиться красным изнутри, когда факел заскользил вглубь, и из брюха раздавался булькающий звук одновременно со смердящим запахом горелой свинины. Ее крики выплескивались из переполненных легких вместе с кровью. Они были настолько громкими, что я вынужден был заткнуть ей рот кляпом, потому что вопли заглушали крики Пола. А именно его крики я и хотел слышать.
Пол познакомился со своей будущей женой в колледже. В течение всего времени ухаживания за своей невестой он регулярно насаживал Кристину на свой член. Его густая сперма стекала в пищевод Кристины уже через несколько часов после того, как он отодрал в задницу крохотным членом свою новую пассию. Я знал. Я наблюдал за ними. Иногда мне казалось, что он знает, что я слежу за ними, и устраивает это шоу персонально для меня. Он догадывался, что я все еще люблю Кристину. И даже после сцены, когда она глотала его вымазанный в дерьме член, я все еще хотел вернуть ее.