Рэй повернулся и упал на ограду. Та была старая и гнилая. Он мог бы сломать ее ногой и убежать.
– Водитель, как только я опущу руки, ее ничто уже не будет сдерживать. Могу вас заверить, что вы не убежите дальше моего двора.
– Что…
– Вы сбили человека и скрылись, – произнес Джон напыщенным, начальственным тоном. Свет огня из бочки мерцал в линзах его очков, и Рэй уже не видел глаз старика. – Она шла на запах вашего бессердечия. Мы поставили ей эту задачу. Споры вины, стыда и даже гордости пускают глубокие корни. Сегодня у нее было трое таких, как вы, и она воссоединила трех матерей с их детьми, пусть и на ничтожно короткий срок.
– Что… это?
С нетерпением и раздражением, характерными для Джона, неопрятный старик оборвал его на полуслове.
– Она стала хорошим другом моей жены. После того как Уэнди погибла на пешеходном переходе, недалеко отсюда, в 1994 году. И ее убийца сидел на кресле гораздо дольше, чем будете сидеть сегодня вы, водитель. Поэтому будьте благодарны, что время смягчило меня. Говорят, что время лечит. И ты даже начинаешь забывать. Но я помню. Ну что, начнем?
Рэй ухватился за верх деревянной ограды.
– Пошел на хрен!
Джон опустил обе руки, хлопнув себя ладонями по бедрам.
Рэй начал кричать еще до того, как сел в автокресло на вершине костра.
Джон сунул в основание груды папоротника пылающий газетный рулон. Материал для растопки был пропитан бензином. Лицо Рэя стал обволакивать дым. Он обратил взгляд на кухню, чтобы призвать к милосердию.
Сквозь стеклянную панель кухонной двери Рэй увидел последнего пассажира, Гленроя. Перегнувшись через кухонный стол, тот обнимал другую, более темную и расплывчатую фигуру. Она спрятала от Рэя лицо, уткнувшись головой в отцовское плечо.
Рэй снова закричал, когда жар от огня взмыл вверх и опалил волосы на его обнаженных лодыжках. Он запрокинул голову назад, подставляя твари горло.
– Давай же!
Эвмениды(Благосклонные)
Единственное, что увлекло Джейсона в первый рабочий день, это Электра и ее ноги. За последующие два месяца в логистическом офисе распределительного центра «Агри-Тек» его восхищение превратилось в настоящую манию.
Всякий раз, когда Электра отходила от его стола, Джейсон погружался в транс. Когда его взгляд невольно опускался на ее ноги, она, казалось, бесконечно отдалялась, дразня его, чем доставляла скорее муки, чем удовольствие.
Электра была единственным лучом света во мраке трудовой жизни, единственным отвлечением, которому он был рад. И хотя работа в распределительном центре, казалось, должна была стереть остатки его индивидуальности и надежды на что-то лучшее в жизни, Джейсон тайно трепетал в предвкушении каждого нового дня, поскольку тот всегда сулил встречу с ней, благоухающей, со вкусом накрашенной, тихой, практически немой, с шелковистым шуршанием перемещавшейся между столами и серыми металлическими полками. Электра была сиреной на высоких каблуках, создававших собственную странную музыку, когда она расхаживала по бетонному полу проходов или отстукивала стаккато по обширным асфальтированным площадям, предназначенным для легковых автомобилей и грузовиков доставки, под вечно серым небом, поглотившим «Агри-Тек».
Офис Джейсона был частью огромного, но скудно укомплектованного логистического центра запчастей для сельхозмашин, в месте, не имевшем значения. Город Саллет-апон-Трент, где располагался «Агри-Тек», являлся частью Северного Мидлендса. В нем чувствовалось немного Черной Страны[8] и немного Стаффордшира, хотя ни к тому ни к другому он не относился. Саллет-апон-Трент, или «Салли», не имел ни географического, ни культурного, ни политического значения. В нем отсутствовала какая-либо общественная жизнь или достопримечательности. Район представлял собой своего рода антиматерию, застрявшую на пересечении новых скоростных дорог, по которым мимо него проносились люди.
Пять лет назад, стремясь попасть после университета в мир лондонских СМИ, Джейсон уже побывал в другом мертвом пространстве, сразу за трассой M25, вроде бы относящемся к графству Бакингемшир. За неделю после поспешного отъезда оттуда он еще больше разочаровался в Саллет-апон-Тренте. Теперь ему казалось, что его жизни суждено угаснуть среди дорог с двусторонним движением, металлических заборов, устрашающе тихих промышленных зон, белых фургонов, новых домов, построенных на железнодорожных насыпях, похожих на склады торговых центров с магазинами зоотоваров и супермаркетами бытовой техники размером с футбольный стадион.
Джейсон понял, что жизнь в Саллет-апон-Тренте и ему подобных городах – это полная противоположность той, которая может интересовать, манить или как-то вдохновлять. В таких местах ты просто существовал и не имел возможности достичь хоть чего-то, полного смысла. Они были совершенно лишены жизненной силы. Он также обнаружил, что рабочие места в них обычно создавались и занимались людьми, обделенными воображением.
Салли наполнял Джейсона апатией и инертностью, присущими таким зонам. Они вызывали у него вялость, а иногда желание кричать, истерически смеяться или крушить все вокруг. Чем дольше Джейсон жил в этом городе, тем больше представлял себя как обезьяну в клетке, примата, одетого в дешевый костюм и брошенного в узкий, захламленный цементный вольер, навсегда лишенный посетителей; как забытое, ничем не примечательное существо, беспрестанно хлопающее себя по лицу грубой ручищей.
Джейсон поддерживал жизнь рассудка лишь тем, что заказывал книги в Интернете и терпеливо читал их в своей комнате. Стремился познать себя, а также искал ответы, как лучше справиться со своей участью, пока ему не удалось сбежать из Саллет-апон-Трента. Чтение также было попыткой защитить то маленькое яркое пламя, зажегшееся за три года учебы в университете. Джейсон боялся того, кем может стать, если этот крошечный огонек погаснет; возможно, человеком, забывшим, кем он когда-то был.
Здесь, как и на последней работе, его коллегами были в основном мужчины. До боли обычные, но отчасти циничные, чьи интересы ограничивались футболом, автомобилями, ай-ти, компьютерными играми, выпивкой и гаджетами. Даже от самой короткой офисной беседы сердце Джейсона тлело отчаянием, порожденным смертной скукой.
Сайты онлайн-знакомств выдавали профили лишь восьми одиноких женщин в пределах его географической доступности, и все они не вызывали доверия. Романтические возможности облегчить его деморализующее одиночество были скудными. Жительницы Салли, которые не покидали этот район, по-видимому, рано выходили замуж и еще раньше становились матерями. Только Электра казалась другой. Кто она и что здесь делает? Скорее всего, недавно получила дополнительное образование и у нее уже есть бойфренд.
Всякий раз, когда он встречал ее во время обеденного перерыва, она сидела на одной из уединенных скамеек, расставленных на окружающих склады лужайках. Эти травянистые участки пересекались неасфальтированными дорожками. Джейсон старался избегать тем, которые могли бы вызвать какое-либо упоминание о мужчине в ее жизни. Он знал: если она когда-нибудь признается в этом, его реакция будет настолько эмоциональной, что он не сможет скрыть своего колоссального разочарования. До тех пор, пока она не раскроет свою вторую половинку – Газа, База, Найджела, Антона, Леона, Джея или Стива, – он сможет без помех жить самообманом. Когда один из его коллег вставал перед ее столом и задавал невинный вопрос, связанный с акциями, в Джейсоне вскипала такая ревность, что у него кружилась голова.
Возможно, Электра была религиозной и берегла себя. В конце концов, она не носила никаких украшений, кроме распятия из белого золота. Джейсон был готов обратиться в любую веру, лишь бы остаться с ней.
Когда он подсаживался к Электре во время обеденного перерыва, она оставалась пассивной и немногословной, лишь едва заметно улыбалась. Но ему часто казалось, что она обсуждает его с коллегами, что такое внимание тяготит ее. И что Электра просто подыгрывает ему.
В тех случаях, когда Джейсон садился рядом с ней, голова у него гудела от прилива крови, а рот исторгал глупости и замечания, настолько безжизненные и лишенные очарования, что ему хотелось покалечить себя за них. Электра накручивала на палец пряди своих доходящих до плеч волос и разглядывала их своими зелеными глазами. Не нервничала, но и раскованной ее назвать было нельзя. Ноги у нее всегда были скрещены, одно колено выглядывало из-под юбки, а ступня покачивалась, удерживая носком туфлю на высоком каблуке.
Его одержимость оказалась настолько велика, что в последний день испытательного срока Джейсон набрался смелости, чтобы пригласить ее на свидание. Когда Электра готовила чай для всего офиса, он проследовал за ней на кухню, открыл дверцу холодильника и ни с того ни с сего вдруг спросил:
– Может, сходим куда-нибудь?
В следующую секунду в помещении сгустилась тишина, будто сам воздух превратился в желе. В голове у Джейсона поднялся рев, как в подземном туннеле, заполненном грузовыми поездами. Пока мысли окончательно не разбежались, он поспешил вспомнить заранее отрепетированную оговорку.
О чем он думает? Как минимум на десять лет старше ее, а ведет себя как приставала. Прозвучавшее в голове коварное слово напоминало шипение змеи в сухой траве. Как же сильно он опустился в таком-то возрасте! Ему захотелось разорвать рубашку на дряблой веснушчатой груди и издать вой поверженного зверя. Джейсон окончательно утратил рассудок, а с ним и репутацию приятного в общении человека.
– Хорошо. Куда бы вы хотели пойти? – произнесла Электра, не глядя на него. Ее равнодушие, как ему показалось, объяснялось скукой.
Она скучала. Скучала от всего, связанного с ним. В ней не было загадочности, таинственности, кокетства или застенчивости, ничего из того, что он себе представлял. Просто молодая скучающая женщина. Он понял это, когда строгие стены помещения содрогнулись и вернулись к своим прежним размерам.