— Вам спиртику плеснуть или самогону? — заискивающе поинтересовался Зяма.
— Спиртику, Зяма. Он полезнее вашей сивухи. А закусываете чем? Свининой!!! Хорошо живете, господа капелланы.
— Это не наше, — ожил, наконец, Алексий.
— А чьё? — продолжил допрос Барон.
— Это Зяме в госпитале дали.
— За вредность, — начал шутить отошедший от шока Зяма.
— Зяма, тебе за вредность уже пора «Героя» давать. Посмертно, — мрачно пошутил Барон. — Чего замер-то? Наливай!
Послышалось бульканье разливаемой жидкости.
— Ну, что, друзья мои, — взяв руководство пьянки в свои руки, начал Ивлев, — давайте выпьем за победу, за здоровье друзей и за единение великих религиозных конфессий: православных, мусульман и евреев!
— Иудеев, — заржав, поправил Зяма.
— И за них тоже, — согласился Барон, — ну, вздрогнули…
— …и ощетинились!!! — рявкнули все трое, закончив наш стандартный тост.
Я посмотрел на приехавших попов и едва сдержался, чтобы не расхохотаться: на лице православного была решимость набить своему собрату морду; мусульманин молился, но очень печально; буддисты пребывали в глубокой растерянности, и только раввин ехидненько улыбался, делая вид, что находящийся внутри еврей не делает ничего предосудительного.
— Зяма, — с набитым ртом обратился к Борьке Барон, — а ты не боишься свинку-то жевать?
— А чего мне бояться?! — удивился Зяма.
— Говорят, если вовремя обрезанный еврей регулярно ест свинину, у него крайняя плоть снова отрастает!
Палатка затряслась от хохота.
— Мне не страшно, — ответил Зяма. — Если отрастет, съезжу на Израильщину, а там или отрежут лишнее, или отгрызут…
Палатка снова затряслась от смеха, а раввин стал мрачнее тучи.
— Булатка, а ты-то чего ржешь? — не унимался Ивлев. — Ты ж мусульманин!
— Я на войне, — с усмешкой ответил тот.
— И что? — не зная тонкостей ислама, продолжил допрос Ивлев.
— Раз я на войне, то свинину мне можно. Это не считается грехом, — пояснил мула.
— А спирт жрать и по бабам шляться?! — не унимался Барон.
— Что вы ко мне пристали, товарищ генерал-майор? — испугался Булатка. — Вон, Алексий не только в пост свинину с самогоном трескает. Он и по бабам шляется чаще меня.
— Если бабы кошерные, — подлил масла в огонь Зяма, — то можно и в пост.
Ивлев заржал, Зяма тоже. Алексий и Булатка молчали.
— Зяма, давай еще по одной, — потребовал Барон. — Булатка, а ты бы спел, что ли?!
— Про фонарики, — попросил Алексий.
— Падре, — вмешался в составление «плей-листа» Зяма, — задрал ты уже со своими фонариками.
— Ты, еврейская морда, мне не указывай! — огрызнулся Алексий.
— Чего?! — угрожающе протянул Зяма. — Ты сейчас договоришься и завтра в качестве опохмелки ты у меня клизму получишь. И кореш твой тоже!
Угроза возымела действие, и Алексий замолчал. Поняв, что победа осталась за ним, Зяма потребовал:
— Маэстро, любимую!
— Ильдара дождаться нужно. Он отлить вышел, — ответил певец.
— Да черт с ним, — не согласился Барон. — Хотя, Алексий, слетай на разведку. Узнай, где наш писькин доктор шляется, — привычно обозвал Ильдара Барон, памятуя о его гинекологическом прошлом. — А ты, Булатка, жги!
По улице жмуром несут Абрама,
В тоске идет за ящиком семья,
Вдова кричит сильней, чем пилорама,
И нет при нем ни денег, ни «рыжья»,—
душевно затянул Булатка, а из палатки с сигаретой в зубах вышел в поисках Ильдара обиженный Алексий. Закурив, он поднял глаза и… поперхнувшись, попытался запрыгнуть обратно. Но был пойман прибывшим попом за грудки, получил хорошего подзатыльника и был оттащен подальше от палатки. Алексий очень напоминал глубоководного краба, который таки увидел, как кит согрешил с камбалой, и от увиденного зрелища выскочил на берег. Он вытаращил глаза и усиленно хватал ртом воздух… Мы все валялись от смеха, но очень старались не спугнуть своим ржанием Булатку и Зяму.
Идут шикарные поминки.
Родные мечут колбасу.
Покойный ежится в простынке
Перед дверями в Страшный суд,—
закончило исполнение песни Александра Новикова трио, состоящее из генерал-майора разведчиков, капитана медицинской службы (по совместительству разведчика) и муллы (по совместительству морпеха).
— Эх, Булатка, душевно ты все же поешь! — похвалил Барон муллу.
— Талант не пропьешь! — похвастался тот.
— Кстати, насчет «пропьешь»! Зяма, ты чего халтуришь? Наливай давай!
Опять послышалось бульканье разливаемой огненной воды. Мы уже более-менее успокоились и ждали (некоторые — с открытыми ртами) продолжения комедии.
— Ну, за баб! — выдал тост Барон. Послышался звон стаканов и матюки одобрения после принятия очередной дозы алкоголя.
— Так, а куда Алексий-то запропастился?! — «забеспокоился» Барон. — Как и Ильдар, в сортире, что ли, потонул?
Я метнулся к Ильдару, который сидел недалеко от входа в палатку и тихо смеялся над Алексием, поставил его на ноги и подтолкнул к входу.
— Запомни, Барона ты еще не видел! — зашептал я ему. — И не ржи, а то всю «малину» засветишь! И, как только сможешь, выпроводи Булатку на улицу.
Ильдар выдохнул, сделал серьезное лицо и шагнул в палатку.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — послышалось его бодрое приветствие. — Разрешите войти?
— Так ты уже вошел. И не ори, не на параде, — ответил Барон. — Спирт будешь? Хотя, чего я у медика-то спрашиваю. Зяма, работай давай!
Снова послышалось бульканье. Меня кто-то дергал за рукав. Я повернул голову.
— Молодой человек, — шепотом обратился ко мне раввин, — а кого они все время генерал-майором называют?
— Того мужика, который вас сюда привел, — так же шепотом ответил я.
— Летчика?! — опешил он.
— Он такой же летчик, как вы подводник, — продолжил я разрушать психику раввина. — Это генерал-майор Ивлев.
— Барон?!! — в ужасе прошептал раввин. У него задергался левый глаз, и чуть подогнулись колени.
— Не переживайте, — поспешил я его успокоить. — Судя по настроению Барона, казней сегодня не будет. Кстати, а откуда вы про него знаете?
— Нам руководитель три раза повторил, чтобы ни в коем случае не попадались Барону на глаза! Иначе умрем лютой смертью!
— Хороший у вас руководитель! — похвалил я. — Заботится о своих подчиненных!
— Господи, что же будет?! — Он начал заламывать руки.
— Скоро узнаем, — сообщил я. — Если начнется заварушка, вы сразу под стол прячьтесь.
— Спасибо, молодой человек, — искренне поблагодарил меня раввин.
— Выпьем за хороших людей. Нас так мало осталось! — произнес очередной тост Барон. Народ чокнулся, выпил и закусил.
— Ильдар, — послышался голос Булатки. — Ты Алексия там не видел? Он тебя искать ушел и потерялся… чего? Чего ты ржешь?!
— Он… он… он, — задыхался от смеха Ильдар, — сказал, что за бабами пошел.
— За бабами?! — притворно заинтересовался Барон. — Это хорошо!
— Да, — поддержал его Булатка, — неплохо. А за которыми?
— Не… не… не знаю, — не мог остановить рвущийся из него смех Ильдар.
— Татарин, — не выдержал Зяма, — ты чего ржешь, как конь?!
— Молчи, неверный, — заткнул его Ильдар. Он, судя по звукам, сделал глубокий вздох и выпалил: — Булатка, совсем забыл, там тебя гонец от Барина дожидается…
— О, Аллах, — испуганно воскликнул тот. — И ты, свинья, молчал. Он же меня порвет на британский флаг… Товарищ генерал-майор, я побегу?
— Беги, беги, — с усмешкой разрешил Ивлев, — голову только береги…
— Господи, Боже мой!!! — только и смог сказать мулла, выскочив на улицу и столкнувшись нос к носу с прибывшим проверяющим.
Мизансцена с хватанием за грудки, подзатыльником и утаскиванием со «сцены» повторилась. Зрители в очередной раз покатились от смеха. А Барон, судя по всему, понял, что мулла уже «попал в плен», начал завершающий этап своего спектакля:
— Зяма, у меня к тебе вопрос интимного плана, — начал Барон издалека.
— Я от триппера лечить не умею. Езжайте в госпиталь, — отрезал Зяма.
Ильдар заржал. Барон, судя по всему, обалдев от наглости врача, замолк.
— Вы спирт еще будете? — как ни в чем не бывало, продолжил Зяма.
— Слышь, ты, трубка клистирная, — обиженно засопел Барон, — себя от триппера лечи.
— Евреи триппером не болеют, — заверил его Зяма. — Так вы спирт-то будете?!
— Буду, — насупился Барон, но любопытство победило, и он поинтересовался: — А чем они болеют?
— У нас, у избранных, — важно отвечал Зяма, разливая спирт, — есть только одно сугубо национальное заболевание.
— Это какое? — не выдержал Барон.
— А такое, — тоном лектора продолжал Зяма, — на которое бывает положительная реакция Вассермана!
Ильдар захохотал опять, к нему присоединился Зяма, а потом и Барон.
— Ох, пилюлькины, весело с вами, — отсмеявшись, похвалил их Барон.
— Да, у нас вся группа — сборная клоунов, — подтвердил Ильдар, — один командир чего стоит!
— Да, — согласился Барон, — командир у вас — сволочь редкостная, патентованная, я бы сказал!
— Ну, за командира, — хихикнув, предложил тост Ильдар.
— Прогиб засчитан, — согласился Зяма, — за командира.
— Бармалей!!! — гаркнул Барон. — За тебя, поганец мелкий!!!
— Я сейчас описаюсь от восторга, — ответил я. — Товарищ генерал-майор, вы долго еще моих бойцов спаивать будете? Мне же потом от вас еще и влетит!
— Не бзди, Сашок, сегодня им можно. Как там погода, кстати? — поинтересовался Барон, и я сообразил, что он намекает, что пора в «бой» вводить раввина.
— Погода хорошая. А если Зяма еще до чертей не допился, то передайте ему, что тут его человек ожидает, у которого реакция Вассермана тоже положительная.
Я поглядел на раввина. Тот испуганно заморгал глазами и попытался ретироваться, но я схватил его за руку и поднес к его носу кулак.
— Только дернитесь, уважаемый, — пригрозил ему я, — я вам припомню и Христа, и тридцать серебреников, и Иуду…