Завотделением Некрасова протянула:
— Да-а… неинтеллигентно…
А Насте Кругловой консультации были уже не нужны.
— Да ты куркуль, Теря! — весело сказал Боец, осматривая снаружи дом Тереха.
Двухэтажный кирпичный домина сиял оцинкованной крышей. Крепкий и щеголеватый, как и его хозяин. Дорожки выложены кирпичом. Ухоженные грядки, два больших парника. Пес на цепи заходится лаем на незнакомых.
— Дом как дом, — ответил Терех.
Он чувствовал себя крайне неуютно. Сам, по сути, привез домой бандитов. Пока ехали до Грёмово — а ехали долго, четко соблюдая правила, — он не один раз раскаялся в том, что позволил втянуть себя в эту историю. Под мерный рокот тысячешестисоткубового движка, под болтовню захмелевшего Пини Терех все больше мрачнел. Иногда он начинал себя успокаивать. Плевать я на них хотел! Вот кончится дело — получу свои бабки и не увижу больше никогда этих бандитов. Получалось неубедительно… Здесь вход — рубль, выход — два. Паскудно было на душе, предчувствие беды не оставляло.
— Да ты куркуль, — подхватил вслед за Бойцом Пиня и пьяно захихикал.
Ни Болт, ни Серый не сказали ничего, осматривались внимательно.
— Сейчас тачку вашу в гараж загоним, — сказал Терех, — нечего ей тут светиться. Моя уж на улице переночует… Заткнись, дурак! — заорал на пса.
«БМВ» поставили в гараж. «Жигули» подогнали вплотную к крыльцу. Хозяйственный Терех отправился закрывать ворота, но Серый распорядился:
— Это потом. Сейчас перенесем в дом девок. Быстро. Открывай дом.
Непорядок, а незапертые ворота — страшный непорядок, Терех не терпел, однако не посмел возразить Серому и пошел отпирать стальную дверь дома.
Пиня сунулся в багажник «четверки».
— Ё-о-о, — раздался через несколько секунд его растерянный голос.
Было в нем что-то такое, что заставило замереть Тереха с ключом в руке, Бойца выплюнуть резинку, а Серого с Болтом оглянуться.
— Что?
— Что там?
— Аб-зац. Она синяя… вся, — ответил Пиня совершенно трезвым голосом.
Впятером сгрудились у багажника. Маленькое тельце в ярком комбинезоне лежало на серой мешковине. Лицо посинело. Казалось, оно принадлежит маленькой старушке.
Несколько секунд все молчали.
— Блядь! — нашел самое уместное слово Болт. — Кто, падлы, ее упаковывал? Отвечать придется — мокруха… вышла.
Терех смотрел на трупик остановившимся взглядом. Та мысль, та несуразность, что вертелась в черепе уже три часа, прорезалась наконец четко и страшно. Маленькая мертвая вестница смерти протянула к нему свои ручки. Он побледнел, почувствовал, как сжалось сердце.
— Эй, эй, старый! Ты что? — окликнул его Боец. Он первый увидел, что с Терехом что-то не так.
— Не та, — шепотом ответил Терех, — старушка… не та.
— Что ты несешь? Сердце, что ли, а?
— Сердце, — так же шепотом, — сердце…
— Лекарство у тебя есть?
— Есть… в кармане… рубашки. Пиня с трупиком на руках сделал шаг в сторону двери.
— Не вноси! — Терех провожал его взглядом. — Не вноси! Не вноси ее в мой дом! — Что ты шепчешь, старый? Рот открывай. Боец присел на корточки перед Терехом, достал из нагрудного кармана пластиковую упаковочку таблеток. Вместе с таблетками выудил сложенный вчетверо лист бумаги.
— Пиня, принеси воды! — ловко впихнул в безвольные губы таблетку. — Вот так, старый. Помирать тебе рано. Успеешь… еще.
Пока Боец возился с Терехом, Болт и Серый вдвоем внесли в дом Тамару. Жалобно поскуливал пес. Пиня принес стакан воды. Хмель вылетел из него совершенно, лицо осунулось.
— Ну что, Володя, — он впервые назвал Тереха по имени, — полегчало?
— Полегчало, — ответил Терех.
Это была не правда. Сердце действительно отпустило, но мерзкой гадиной уже поднимался изнутри страх.
— Ну-ну. А то ты как-то не очень… Пойдем-ка в дом. Ох, беда!
Шаркающей стариковской походкой Терех пошел вслед за Пиней. Страшно было входить ему в свой дом.
Завыла во дворе собака. Побежали по телу Тереха мурашки…
…Боец, Серый и Болт сидели в гостиной. Боец и Серый за столом, друг против друга. Болт в кресле у зашторенного окна.
— Почему девчонка зажмурилась? — спросил Серый. В голосе напряженность и агрессия, неосознанный страх.
Боец, перекатывая в пальцах тереховскую таблетку, ответил:
— Это ты у меня спрашиваешь? То, что не от удушья, — точно. Мешковиной она была только прикрыта. Воздуха хватало. Ты лучше скажи: чем твои гребаные шприцы заряжены. А, Серый?
Чем заряжены шприцы. Серый, разумеется, не знал. Он получил их из рук Котова. Котов — от Пилигрима. А вот где взял их офицер ГРУ, не знал никто. Маленькая, матовая, в форме усеченного конуса ампулка с короткой, около сантиметра, иглой приклеивается специальной липучкой к кисти руки. Таким образом можно отключить человека при рукопожатии, например. Действие — почти мгновенное, через одну-две секунды.
Перед операцией Боец наклеил два шприца на левую руку: один на ладонь, другой на тыльную часть кисти. Тот, что на тыльной, предварительно «выдоили» на три четверти. Черт его знает, какая доза нужна восьмилетней девочке. Пилигрим тогда сказал Котову: «Думаю, в самый раз».
— Шприцы заряжены быстродействующим снотворным, — ответил Серый, — они не ядовиты, это точно.
— Это ты и раньше говорил. А результат — вот он. Мокруха. А если и баба откинет копыта? Что тогда?
— Не откинет.
— Посмотрим. Замолчали.
— Ну ладно, — нарушил молчание Серый, — ничего страшного, в принципе, не произошло. На наши планы, во всяком случае, это не повлияет. Как стемнеет — закопаем на огороде.
— Нет! — вскрикнул Терех.
— Нельзя так, — тихо поддержал Тереха Пиня, — если уж мы девчушку загубили, то нужно УЖ как-то… по-человечески.
— Подумаем, — отозвался Боец. — Серый, когда проснется эта тетя?
— А хрен ее знает. Спец говорил — шесть-восемь часов.
— Значит, еще часов пять. Так, нельзя, чтобы она узнала о смерти дочери. Всем понятно?
Понятно было всем…
Прошел час. Тело Насти Болт унес в гараж. Терех выпил сорок граммов коньяка, вышел во двор и избил пса. Тот теперь не выл, а тихонько поскуливал, забившись в конуру. Если бы Терех решился и рванул в открытые ворота, он мог бы спастись. Но вслед за ним во двор вышел Серый. Терех спиной ощущал его взгляд. Он не решился. Может быть, именно поэтому избил собаку с особым остервенением. Бил палкой, потом ногой. Когда устал и остановился, пес попытался лизнуть ногу. Терех махнул рукой и пошел запирать ворота: непорядок все-таки.
— Эй, Вова, — окликнул Серый, — иди-ка в дом. Я сам запру.
Терех обреченно поплелся в дом. Очень много времени, сил и денег вложил он в свой дом. Можно сказать — он любил свой дом. Сейчас в его доме сидели бандиты. В его доме лежал труп маленькой девочки.
Терех вошел в гостиную. Болт развалился в его любимом кресле и заинтересованно наблюдал за приключениями диснеевских героев в телевизоре. Хохотал. Пиня изучал содержимое распахнутого бара.
Из— за стола Тереху ласково улыбался Боец. -А интересную маляву ты написал, Вова, — сказал он, поднимая двумя пальцами лист бумаги. — Очень интересную. Подстраховаться решил?
Терех молчал. Судьба его была решена. Окончательно. (В это самое время руоповский опер услышал от одного из жильцов дома № 14 о вишневой «четверке». Когда спустя десять часов капитан Тоболов напишет на куске картона «Терехов Владимир Николаевич», тело Тереха будет обнюхивать крыса.)
Оторвался от экрана телевизора Болт. Пиня с бутылкой «Абсолюта» в руке замер у бара. Совершенно белый Терех стоял посреди гостиной. Руки у него мелко тряслись, дрожали колени.
Вошел Серый, осмотрел всех внимательно:
— Что тут у вас?
— Новость у нас. Вова-то, оказывается, писатель. И пишет очень, очень интересно. Цитирую:
«…под угрозой физической расправы со стороны вышеперечисленных лиц я был вынужден согласиться с требованием предоставления моей личной автомашины для совершения этого тяжкого преступления». Во как складно!
Серый прошел мимо Тереха к Бойцу.
— Что это? — спросил он, взяв в руки лист бумаги. Прочитал вслух:
— Явка с повинной.
— Ах, сука! — закричал Болт, поднимаясь из любимого хозяйского кресла. — Я же тебя, падло…
— Сидеть! — остановил его окриком Боец. — Я еще с ним побеседовать должен. Какие еще сюрпризы нас ждут?
Резко запахло мочой. По брюкам тысячелетнего старика Терехова расплывалось темное пятно.
— Тьфу! — сплюнул Болт и опустился назад в кресло.
— Откуда это у тебя? — спросил Серый, не отрываясь от чтения.
— Да, понимаешь, когда я у этого жмурика таблетки искал, ну, когда ему плохо стало, бумажонка вместе с лекарствами из кармашка выпала. Я ведь тогда на нее внимания не обратил. Не до того было. Автоматом сунул в карман. А сейчас вот…
— Понятно. Что же ты, Владимир Николаич, сам себе приговор подписал?
— Я… не хотел. Я… только на случай…
— Да ясно на какой случай. Он же всех нас сдал, — обратился Серый к Болту с Пиней.
— Я… не хотел.
— На колени. На колени, гнида!
Медленно и грузно предатель опустился на колени.
— Сейчас я буду спрашивать, — сказал Серый, — а ты отвечать. Правду. Понял? Терех молчал.
— Понял?
— Да, да, я все расскажу. Простите меня, ребята.
— Сколько таких маляв ты написал?
— Одну. Вот эту. Я хотел ее сжечь. Честное слово.
— Честное пионерское, — сказал от бара Пиня и отсалютовал рукой с бокалом.
— Ладно. Значит, одну. Других экземпляров нет? Точно?
— Простите меня. Я заплачу.
— Повторяю вопрос: других экземпляров нет?
— Нет.
Серый закурил, подошел к Тереху, опустился на корточки. Выдохнул струю дыма в лицо.
— Ну, что с тобой делать будем, Володя? А?
— Не убивайте меня. Я заплачу.
— Это уж точно. Заплатишь.
— Кончать его надо, козла! — сказал Болт. Он подошел к Серому, присел рядом. — Вонючка! Все из карманов! Быстро.