Николай по-прежнему молчал, поскольку возразить было нечего. И подполковник продолжил уже другим голосом.
– Николай Тимофеевич! Ты Аустерлиц помнишь? Когда к Тельницу прорывались?
– А что, можно забыть?
– Да нет! Я к тому, как бы дело ни повернулось, тебя в полку всегда будут знать как того корнета, что дорогу эскадрону во французский тыл проломил. А на все рты платок не накинешь.
Над полем понеслась, повторяясь и множась, команда на построение. Полк вновь передислоцировался во вторую линию.
– Ну все! Выполняйте приказ, майор Данилов! – произнес командным голосом Тимохин. – И удачи, Николай! Думаю, она тебе больше, чем нам понадобится.
Четверка разведчиков двигалась к деревне Псарево, поднимаясь на небольшие пригорки и спускаясь в лощинки. Все складывалось удачно. Взбираясь на высокий холм, Каранелли, еще не доехав до вершины, увидел крыши домов, обычной русской деревни. Ничего особенного не наблюдалось и на улицах – отдельные небольшие группы военных сновали, подчиняясь какому-то внутреннему порядку. Но, проехав буквально полсотни шагов, всадники замерли, как статуи. С верхней точки холма открылась совершенно неожиданная картина, потрясшая Каранелли.
Неширокий, но глубокий овраг перед Псарево, покрытый кустарником, представлял собой серьезное препятствие не только для кавалерии, но и пехоты. Между оврагом и деревней, за небольшой рощей, стояло не менее полутора сотен орудий, готовых отправиться в любую точку поля битвы. Обычный артиллерийский резерв, но какой многочисленный! У русских еще столько незадействованных орудий! Дальше четкой колонной стояли еще какие-то войска.
– Гвардия! – произнес один из разведчиков, внимательно глядя в подзорную трубу.
Конечно, кто же еще!
Наполеон не ошибался, когда говорил, что в лице Каранелли Франция потеряла одного из лучших маршалов. Глядя с холма на развернувшуюся перед ним местность, Луи разобрался с замыслом императора, хотя тот ему ничего не говорил. Теперь, когда большая часть сил Барклая де Толли переброшена на южный фланг к Багратиону, чтобы сдерживать натиск основных сил противника, будет наноситься главный удар. После захвата Курганной высоты в бой будет брошена наполеоновская гвардия – других сил уже нет. Но и не нужно. Старая и Молодая, даже без дивизии Фриана, направленной брать Семеновское, составляют без малого четверть всех французских войск. Прорыв прямо с холма по лощине, обход оврага, захват Псарево и разворот атакующей колонны на юг остановить невозможно. Понадобится только полчаса, за это время нельзя подтянуть войска. А потом удар по южному флангу, в тыл сдерживающим Нея и Мюрата дивизиям – и оборона русских рассыпается, как песчаный замок!
Буквально в несколько секунд общая картина сражения стала ясна Каранелли, и в очередной раз он восхитился гением императора. Но тут же понял, что кроме них она не является секретом и для еще одного человека. Главнокомандующего русской армией Кутузова. И холодный пот выступил на лбу Луи.
Пушки – это не готовый быть переброшенным на любой участок битвы резерв. Они уже на боевой позиции! Нужно лишь пять минут, чтобы развернуться во фронт. Русская гвардия и овраг прикроют их от прямой атаки. И здесь состоится поистине гвардейское сражение! Только русских поддержат полторы сотни орудий. И прежде чем французы доберутся до рукопашной, артиллерия положит две трети атакующей колонны. Это мышеловка. Наверняка еще и дверцу захлопнут, хотя это уже неважно.
Каранелли развернул лошадь. Время разведки закончилось. Осталось только время на спасение французской армии. Совсем немного.
Луи торопился, а потому выбрал кратчайший путь – сначала вниз с холма в объезд оврага, потом к Курганной высоте. Прорыв на французскую сторону в центре – занятие очень опасное. И те, и другие могли угостить изрядной порцией свинца. Каранелли уже решил, что, пройдя первую линию русских, нужно будет сорвать мундиры и скакать дальше в одних рубахах. Но и это не гарантировало, что какой-нибудь батальон не пустит по непонятным всадникам ружейный залп.
За оврагом разведчикам попался едущий навстречу офицер в форме драгуна. Мундир порван на плече, лицо в крови.
– Как там французы? – кивнув в сторону высоты, спросил Каранелли. – Не одолевают?
– Нет, господин полковник! – рассеяно ответил драгун, думая явно о своем. – Отбили батарею обратно.
Разведчики поехали дальше, однако вскоре остановились. Оглянувшийся Каранелли убедился, что офицер скрылся в складках местности. Отряд повернул на юг. Раз русские отбили батарею, то час точно продержатся. Время, пусть и немного, но все-таки есть. Нет смысла в излишнем риске – очень уж ценные сведения везли разведчики.
Вот и все! Основные русские силы – армия Багратиона, больше половины армии Барклая де Толли – сжаты на южном фланге. Они потеряли главные опорные пункты – флеши, Семеновское, Утицкий курган. Стоящий напротив Бонапарта адъютант Богарнэ докладывал, что войска вице-короля теперь уже окончательно овладели Курганной высотой, захватив злосчастную русскую батарею. Ней, Мюрат, Понятовский, Жюно, продолжая давить на юге, теперь исполнят роль наковальни. А молот уже давно ждет своего часа.
Император наслаждался. Минута триумфа – триумфа, который затмит даже Аустерлиц, – уже близка. Сейчас он отдаст приказ – и гвардия, сметая все на своем пути, рассеет русские войска. Величайшая победа в истории человечества в его руках!
Полковник специальной кавалерийской инспекции, в расстегнутом мундире, взлетел на холм, непочтительно близко подъехав к сидящему императору. Спрыгивая, он почти оттолкнул закончившего доклад адъютанта. По свите пролетел возмущенный ропот, однако Наполеон не проявил ни малейшего недовольства. Жестом он отправил адъютанта и перевел внимательный взгляд на полковника. Тот, убедившись, что свита находится на достаточном расстоянии, начал что-то негромко, но быстро говорить Бонапарту.
Император изменился в лице. Вскочив, он буквально впился глазами в лицо полковника.
– Карту!
Порученец, споткнувшись, распластался на земле. Каранелли поднял выпавшую из его рук карту и подал Наполеону. Секунду спустя тот держал ее перед собой, а Луи, тыкая пальцем, продолжал рассказ.
– Коня! – сминая бумагу и отбрасывая в сторону, скомандовал император.
Через минуту вместе со свитой Наполеон мчался к захваченной русской батарее. Подниматься на холм было очень трудно. Кругом лежали, часто в несколько слоев, убитые и умирающие солдаты.
На вершине Бонапарт остановился и, достав подзорную трубу, стал внимательно обозревать местность. Стоящий рядом Каранелли негромко произнес:
– Отсюда ничего не удастся увидеть. Это ловушка, подготовлена настоящим мастером военного дела.
Император убрал трубу. Молча и задумчиво он смотрел на восток. Это продолжалось долго. Настолько долго, что один из генералов рискнул. Подъехав вплотную, он громко, так, чтобы услышала вся свита, проговорил:
– Ваше величество! Гвардия готова выполнить приказ!
Наполеон посмотрел на генерала, потом перевел взгляд на Каранелли. Тот почти незаметно покачал головой. Император еще немного подержал паузу, потом ответил. Тоже достаточно громко:
– Нет! Здесь, в восьмистах лье от Парижа, я не могу рисковать последним резервом.
После этого, жестом приказав всем сопровождающим оставаться на месте, Бонапарт отъехал вместе с Каранелли.
– Признаться, я был зол на тебя за Смоленск, Луи! Ты ошибся, корпус Раевского оказался в крепости на сутки раньше. И я злился, почти как на Мюрата. Но сегодня ты спас французскую армию от разгрома! А меня от позора! И мое не императорское, а соседское тебе спасибо, Луи!
– Пожалуйста, Набулио! – тихо произнес Каранелли. – Соседи должны помогать друг другу.
Наполеон улыбнулся, однако глаза не смеялись. Слишком тяжелый день выдался.
– А скажи мне, Луи, как ты считаешь, если мы сейчас отступим на исходную позицию, что сделают русские?
– Как «отступим»?
– А что делать? Солдаты должны отдохнуть, их нужно покормить. Кому-то надо отойти. Что-то мне подсказывает, что русские не собираются этого делать. Так что? Спать будем под артиллерийским огнем?
– Нет, но можно отступить только на четверть лье, чтобы не отдавать завоеванные укрепления.
– А если все-таки назад отойдем, к Шевардино, что они сделают?
– Ну атаковать нас, конечно, не станут, но флеши займут. Сюда тоже новую батарею затащат.
– Вот и я так думаю. А значит, завтра нам их снова брать придется.
– Так зачем же отдавать?
– Сейчас объясню. Перментье вчера докладывал мне о новых игрушках, которые привез Бусто. Недавно где-то здесь Доминик испытал их. Очень успешно.
Наполеон замолчал, думая о своем. Каранелли терпеливо ждал продолжения.
– У тебя будет не больше трех часов, – наконец промолвил император. – Запомни, в восемь я отдам приказ на отвод войск. Мне нужно, чтобы здесь и на флешах, утром, ровно в шесть тридцать, взорвалось так, чтобы в живых не осталось ни одного русского.
– Я понял.
– У тебя есть вопросы?
– Да, только один.
– Слушаю.
– Вы когда, ваше величество, все это придумали?
– Минут пять назад. А что?
Луи лишь покачал головой.
– Оставьте меня! – Данилов пытался оторвать руку полковника – адъютанта Кутузова, вцепившегося в левое предплечье. Боль острой иглой отдавала в раненое плечо, что бесило еще больше. – И будьте любезны обращаться ко мне «ваше сиятельство»! Ведь я говорил, что я князь Данилов!
Эта безобразная сцена происходила на пороге большой комнаты, в которой главнокомандующий находился во время сражения. Просидев почти полтора часа перед дверью, ведущей к Кутузову, услышав десять раз: «Ждите, майор!», Николай догадался, что никто и не собирается пропускать его к главнокомандующему. Тогда, улучив момент, когда в комнате не было никого кроме Кутузова, он встал и несмотря на протесты адъютанта открыл дверь.