– Где ты ее зарыл, Егор, признайся? – подмигнул Никеров. – Завтра откопаем, выкатим, и все проблемы решены: Гитлер капут.
Разведчики зашумели, засмеялись, но Баталин не поддержал общее веселье.
– Это хорошо, что у нас столько фантастических предложений. Чувствую в юности вы много фантастики читали. Но вернемся к реальности. Выход у нас один…
– Ударить со всех стволов! – не удержался и дополнил командира неугомонный Сараскин.
Теперь уже рассмеялся Сергей.
– Вот тут ты прав, старшина. Атаковать будем всеми имеющимися у нас огневыми средствами – автоматы, пулемет, снайперская винтовка, гранаты. Но основная надежда на тебя, капитан.
Баталин пристально посмотрел на Гречина.
– Это я уже уловил. Боюсь, что такому бронезверю лихая очередь из ППС, как слону дробина. Потому разрешите доложить, товарищ командир, свои соображения.
Капитан вытащил листок бумаги, на котором был вычерчен участок дороги, сделаны какие-то пометки, расчеты, нанесены непонятные крючки и червячки.
– По ходу движения кортежа надо заложить мощный заряд. Но как это сделать под носом у немцев, на трассе по которой поедет сам Гитлер? Накануне того дня, когда он будет передвигаться? Но мы не знаем этого дня икс. И неизвестно, когда узнаем. Может, совсем впритык. А такой заряд заложить время надо. Стало быть, выход один: закладывать заряд заранее. Однако днем такого не сделаешь. Только ночью. А какова интенсивность движения по дороге в темное время суток, мы тоже не ведаем. Пусть за ночь пройдет всего две-три машины, что с ними делать? Забрасывать гранатами? Выходит, надо перекрывать трассу, пока мы будем работать? Кто это сделает?
– Трассу перекроем, Егор, – спокойно и уверенно сказал Коскинен. – Мы с командиром этот театр берем на себя.
– Ладно, допустим, – согласился Гречин. – Предположим заряд мы заложили. Теперь как сделать так, чтобы его не обнаружили. Мне мало верится в то, что дорогу регулярно проверяют саперы. Но перед проездом Гитлера они обязательно это сделают. Уничтожить саперов? Не выход. Они не вернутся вовремя в расположение, вот вам и тревога, и все остальные прелести с этим связанные.
– Вот это уже сложней, чем спектакль с переодеванием, – задумался Коскинен.
Разведчики примолкли. Действительно, проблема, как нейтрализовать саперов, которые будут совать нос в непотребные места. А как ты их нейтрализуешь? Баталин посетили гадкие сомнения: неужели это тупик. Можно перекрыть трассу, копать, закладывать взрывчатку, а потом придут два фашистских недоноска со щупами и… Все полетит в тартарары.
– Правда, у меня тут есть кое-какие мысли, – кашлянул Гречин. – Но не знаю…
– Ты чего, Егор? – сказал недовольно Грибной. – У нас сейчас мозги вскипят, а ты мнешься. Вываливай свои мысли побыстрее…
– Предупреждаю сразу, товарищ командир, работа тяжкая. Огород придется два раза городить.
– Ну, городи уже, – не выдержал Баталин.
– В общем, надо закладывать два заряда. Один основной, другой запасной, так сказать, для отвода глаз. Если запасной обнаружат, времени на то, чтобы искать основной уже не останется. Ну а мы постараемся сделать так, чтобы обнаружили.
– Это как, растолкуй, – спросил Коскинен.
– Например, заложим запасной заряд в водосточную трубу. Удобное место? Вполне. Саперы, если они не полные раздолбаи, обязательно должны ее проверить.
– Трубу эту ты где возьмешь?
– Так их немало под дорогой. На том участке, где мы брали строителей, как раз такая труба есть. Приметил. Профессиональная привычка осматривать местность с точки зрения инженерного оборудования.
– Эта ложная закладка не должна вызвать никаких подозрений. Все надо сделать так, чтобы комар носа не подточил, – сказал Баталин.
– Обижаете, командир. Ложная закладка будет сделана лучше, чем основная. Но напрячься придется всем мужикам.
– Добро, – продолжил Сергей. – С подрывными работами вроде разобрались. Теперь с охраной. В Москве меня предупреждали, что ныне Гитлер передвигается без помпы, как прежде. По пути следования не выставляет солдат с пределах прямой видимости. Но это не значит, что вдоль дороги не будут расставлены засады, секреты. Например, снайперы или пулеметчики. Нам важно понять на том участке, который мы выберем, где немцы могут расположить своих снайперов.
Баталин кивнул лейтенанту Григорьеву:
– Как, Николай, сможем решить эту задачку?
– Почему бы и нет. Мы тоже не лаптем щи хлебаем. Завтра выйдем к дороге, помозгуем и определим. Ну с погрешностью в пять-десять метров, а может и вообще без погрешности.
Так, собственно, и произошло, как говорил лейтенант Григорьев. На следующий день Баталин вместе с Григорьевым лежали на краю леса, который проходил по гребню горы, сбегающей к дороге. Позиция, лучше не выберешь. Внизу как на ладони видны проходящие машины, телега, на которой ехали два полицая, потом прошел десяток немецких солдат.
– Как, товарищ командир? – вопрошал Григорьев. – На сто баллов!
– Допустим, это так, – согласился Баталин. – Но немцы тоже не слепые.
– Потому посадят двух человек. Одного примерно здесь, где мы лежим, другого, скорее всего, снайпера, вот там.
И лейтенант указал слева на большое развесистое дерево на противоположной стороне дороги.
– Отличная охотничья засидка для снайпера или пулеметчика. Обзор прекрасный. Попробуй теперь подберись к дороге.
– Вот и я о том же. Как бы на нас не поохотились, – пробурчал Сергей.
– Это уж от нас будет зависеть охотниками мы станем или дичью.
Баталин промолчал. Что тут скажешь? Так оно и есть. Их хлеб – разведка. А это долгая, выматывающая нервы, тяжелая работа, когда сегодня ты охотник, а завтра… Нет, и завтра охотник, и после завтра. Они охотники до тех пор, пока не выполнят свою боевую задачу. А там, как бог даст. Как судьба повернется.
Доложил свои соображения и капитан Гречин. Командир отыскал его в лесу метров на сто левее. Как и с Григорьевым, выползли они на краешек горы.
– Вон она труба, командир. Здесь делаем ложную закладку, а правее, где вы определились, основную. Думаю, что работы надо начинать не откладывая, например, завтра ночью.
– Заметано, – согласился Баталин, – подавай сигнал, уходим.
Капитан крякнул. На клич отозвались. Значит, пора возвращаться на базу.
Глава 16
9 марта на вечернем сеансе связи радистка Анна Пивоварова приняла короткую радиограмму из Центра, в которой сообщалось, что «Художник» (псевдоним, присвоенный Гитлеру) предположительно посетит ставку с 10 по 13 марта. Прочитав это сообщение, Баталин собрал разведчиков.
– Выход на задание в 4.30 утра. Боеприпасы по максимуму. Радисты остаются на месте, готовые к срочному отходу.
На позиции спецгруппа вышла с рассветом. Баталин и Григорьев заняли лежку на левой высокой стороне дороги, Коскинен и Грибной замаскировались напротив. Гречин засел в густом кустарнике со своей «адской машинкой», чтобы в нужный момент привести ее в действие. Сараскин находился метрах в трехстах впереди. Он должен был предупредить товарищей о приближении кортежа.
День был пасмурный, холодный, временами шел снег. Дорога полупустынна. Проехали две машины со скрюченными от холода солдатами в кузове, «хорьх» прокатил в сторону ставки, через полчаса проехал второй, легковая машина проследовала в сопровождении броневика и двух мотоциклов с колясками, в которых сидели автоматчики и пулеметчик. Судя по всему, в этой машине находился какой-то высокий чин. Может, сам фельдмаршал фон Клюге. В другой раз Баталин ударил бы по автомобилю не задумываясь. Но не сейчас.
Появлялись на дороге и пешие – солдаты по двое брели по обочине, взвод автоматчиков прошагал под крики фельдфебеля. Проехали полицаи на телеге.
В общем, все как обычно. Ничто не напоминало о прилете первого лица Третьего рейха.
В три часа дня Баталин приказал покинуть позиции, и возвращаться домой. Итоги подводить не пришлось. Говорить было не о чем. Как сказал военинженер Грибной: «День пропал». Впрочем, ученые говорят, что отрицательный результат, тоже результат. Возможно, но только не в разведке.
Следующий день был, как две капли воды похож на предыдущий. Ну разве что небо немного просветлело да снег перестал идти. И на том, как говорят, спасибо.
У Баталина мелькнула мысль, что не стоит таскать всю группу, может, дать кому-то отоспаться. Но кого оставить на базе, если лишних рук нет. «Ладно, – успокоил он себя, – осталось два дня. Либо завтра, либо послезавтра решающий бой».
11-го, ближе к вечеру, когда Сергей уже собирался дать команду на отход, неожиданно зашевелились немцы. Двое солдат в новеньких маскхалатах шли по дороге и оглядывали обочины. На плече у каждого висела снайперская винтовка. «Вот они, голубчики», – прошептал Баталину Григорьев.
Немцы чувствовали себя в полной безопасности. Один из них что-то говорил и показывал другому как раз на то место, где лежали Сергей с Николаем. Когда они подошли поближе, разведчики услышали, как старший поучал младшего.
– Вилли, мой мальчик, я здесь уже целый год. Знаю эти проклятые холмы, как родную улицу в Лукенвальде. Лучше позиции, чем эта не существует.
Они стали карабкаться по холму вверх, к тому самому дереву, на которое несколько дней назад указал Григорьев. Николай повернул к Баталину сияющее лицо, мол, что я говорил. Так и хотелось прошептать это командиру. Но снайпер был опытным бойцом, он знал старое доброе правило – речь человека слышна за сто метров, шепот – за шестьдесят. Поэтому рисковать он не смел.
Фашисты подошли к дереву. Старший из них похлопал по стволу и вскинул голову вверх.
– Устроишься, как в любимом гасштетте. Ну разве что без пива. А я прилягу напротив, на той стороне дороги. Все, пошли, тут делать больше нечего.
Они сбежали по косогору и, подгоняемые холодом, быстрым шагом заторопились назад по дороге.
На базу разведчики возвратились в возбужденном состоянии. Уставшие, замерзшие, тем не менее с пониманием того, что завтра решающий день. Во-первых, завтра 13 марта, последний срок, указанный Центром, во-вторых, вылазка двух немецких снайперов говорила о многом. Значит, разведчики верно просчитали врага. Завтра они всяко будут охотники.