– Поклонись князю, невежа, – шепнул ему на ухо Добрыня.
Бонифаций неловко сгорбил плечи.
– И дружине, – продолжал подсказывать княжич.
Петуля помахал вихрами здоровенным дядькам, сидевшим вокруг. Мал подал знак, Добрыня сел на свое место, и могучий седой воин начал допрос:
– Кто таков и откуда путь держишь?
– Мы… это… – Петуля поскрёб затылок. – Катьку ищем. За ней слон погнался… Мы за ним в дыру. А вылезли – ёлки зелёные! – Спиноза концы отдает. Вот я и принёс его.
Воины переглянулись.
– Выспроси, Птицеслав, какого он роду-племени, – распорядился Мал.
Не дав седовласому и рта раскрыть, мальчик представился:
– Петуля я. Вам по имени-отчеству надо? Бонифаций Рюрикович…
Коренастый дядька с выпученными голубыми глазами так и подскочил на лавке:
– Верно слово: варяг! У, варяжье отродье!
– Погоди, Калина, – оборвал его Птицеслав. И обратился к Петуле: – Ты из Киева? Перебежчик?
– Не, – Бонифаций шмыгнул носом. – Я там не был, чё мне оттуда бежать? И на «Варяге» никогда не плавал. Там мой прапрадед служил. Меня это… в его честь назвали. А отца моего бабушка хотела назвать папашу Рудольфом, а дед не дал. Бумажки кинули в шапку и вытащили Рюрика.
Петуля перевёл дух. Так много ему ещё никогда не приходилось говорить. Но своим родом-племенем он гордился.
– Пусть ответ держит, – снова вскочил с места Калина и забегал перед остальными боярами, – где теперь его родичи, все эти варяжцы? Пошто его сюда заслали?
– Отвечай! – приказал Птицеслав.
– Да он не понял! – загорячился Рюрикович, показывая пальцем на тупого боярина. – Мама с папой в Турции. Они даже не знают, что я здесь.
– Путает, – уверенно сказал коренастый. – Сам варяг, а от своих отрекается.
– Кто отрекается? – оскорбился Петуля. – Родители, правда, ничего не знают. А если узнают…
Бизнесмен решил спасти жизнь ценой выкупа. Он порылся в карманах и извлёк оттуда блок жевательной резинки:
– Мир, дружба, угощайтесь!
Птицеслав властно протянул руку и передал упаковку князю. Мал пощупал её, понюхал, вытащил одну пластину в блестящей обёртке, согнул пополам, разогнул.
– Неужто и впрямь торговый гость?.. Что за диковина? – озадаченно спросил он. – Я эдакого не видывал…
– Дык… это… жуют, – объяснил Бонифаций. – Классная штука. Всего две калории.
Мал ещё раз принюхался и открыл рот, чтобы попробовать заморское угощение.
– Не губи себя, княже! – взмолился Калина, выпучивая глаза ещё больше. – Поди, отравленная! Пусть лазутчик первый отведает!
– Боярин правду речёт, княже, – рассудил Птицеслав. – Пусть Рюрикович первый выкушает.
– Я и не отказываюсь! – Бонифаций развернул упаковку и продемонстрировал присутствующим собственно жевательную резинку. Затем он положил её на язык и начал усиленно перемалывать зубами, всем видом показывая, как это вкусно. – Восстанавливает этот… как его? Баланс во рту…
– Не помирает… – заинтригованно следил за ним Калина.
– Ты не тяни, глотай, – потребовал князь.
– Глотать нельзя, – объяснил Бонифаций. – Тянуть можно, – и он вытащил изо рта длинную белую нить. – Надувать ещё, – и мастерски выпустил большой пузырь.
Воины, как зачарованные, наблюдали за его действиями. Мал, не дожидаясь конца эксперимента, последовал примеру чужанина.
– Фантик не выбрасывай, – посоветовал князю Рюрикович. – Его можно на себя перевести, на плечо там или на живот… Пока не искупаешься, будешь ходить с татушкой.
Упаковка пошла по рукам. Бояре сначала с опаской, потом всё смелее пробовали разрекламированную продукцию. Дольше всех продержался Калина. Наконец и он не устоял – сунул в рот сразу три пластинки.
– Жалко, диван у Михайлы остался, – сокрушался торговый гость. – Можно было бы регулярные поставки организовать. У нас ещё много чего есть. Модели машинок, диски, мобильники всякие, ноутбуки…
Древляне доверчиво кивали, оживлённо жуя. Добрыня перевёл наклейку себе на наручье. В этот момент дверь гридницы распахнулась, и стражник крикнул:
– Послы воротились, княже!
Тяжело дыша, в разорванной рубахе, в палату ввалился пацан лет пятнадцати, весь в синяках и ссадинах.
– Княже! – завопил он, валясь Малу в ноги. – Не жди послов, не воротятся они! Не вели казнить, княже!
– Говори, отрок, – повелел Мал.
– Приплыли мы в Киев, и призвала нас к себе Ольга. Лютобор сказал таковы слова: «Мужа твоего мы убили, ибо он, как волк, расхищал и грабил древлянскую землю. Пойди замуж за князя нашего, за Мала». А Ольга, лисица, отвечала: «Мужа моего мне уже не оживить. С великой честью пойду за вашего князя». И приказала истопить баню. Не вели казнить, княже, об ту пору я с полянами мёд пил. А Лютобор с гриднями мыться пошли. Я же, захмелев, уснул. Только посреди ночи будит меня отрок полянский, брат мой названый, Ярко. И говорит: «Беги, мол. Княгиня ваших хитростью извела. Она их в бане велела запереть запорами и поджечь. Одни головёшки остались». Вывел меня Ярко огородами за заставу и дорогу указал. Не вели казнить, княже!
Мал сидел, нахмурясь, низко опустив голову. Добрыня подтолкнул Петулю к выходу и затворил за ним дверь.
Глава 3. Вещий Спиноза
Спиноза медленно шёл на поправку. За ним ухаживала не простая бабка-лекарка, а мать теперешнего древлянского князя Мала, и соответственно, жена его покойного папы Нистини.
– Скажите, пожалуйста, – поинтересовался учёный, едва у него прошло горло, – каково нынешнее международное положение вашей родины?
– Да ты лучше отвару выпей, – отмахнулась Радуна, – чем голову-то забивать.
Витя сделал глоток, и приятное тепло разлилось по его тщедушному телу.
– Да ты сырой, как погляжу, – покачала головой бабка. – Немощный… На лошади не усидишь, – она насильно впихнула в Спинозу ложку гороховой каши.
– Благодарю вас, – чуть не подавился мальчик. – Только мне не нужно овладевать навыками всадника. Я мыслитель.
– Ишь, умник, – неодобрительно заметила старая княгиня. – Усе мужики на лошадях сидять. И воюють, воюють, никак не угомонятся, окаянные.
– Видите ли, ваше сиятельство, – взялся Спиноза за подбородок. – Войны на земле не вечны. Настанет время – и мечи перекуют на орала. Построят заводы, фабрики, пустят троллейбусы и самолёты. Космос будут бороздить межпланетные корабли…
– Полно брехать-то, – ласково сказала Радуна.
– Потрогайте, из чего сделан этот головной убор, – Витя протянул ей шлем с надписью «Харлей». – Видите, это синтетический полимер.
– Красивая шапка, – похвалила старуха. – Тёплая?
– Она не от мороза. Это чтобы мотоциклист не разбился. Очень подходит для экспериментов.
– И все у вас так ходють?
– Только байкеры. А панки стригутся, – Спиноза взъерошил волосы, – вот так. А готы, наоборот, вот так, – всей пятернёй он переместил чёлку на лоб. – А рокеры – в коже и в железных бляшках.
– Вот и наши так ходють, в доспехах, – одобрила бабка. – А девки – в сорочках да сарафанах. Ежели какая дочь али жена боярская – та ишшо в шелках, с золотою каймою, с бахромою… А ваши что носють?
– В основном джинсы, штаны такие И женщины, и мужчины.
– Бабы? В портках? – всплеснула руками княгиня. – Тьфу! Срамота!
– Современный ритм жизни, – объяснил Витя. – Впрочем, сарафаны тоже можно увидеть. Летом, когда жарко. Ещё носят совсем короткие шорты.
– Страсти-то какие, – недовольно поджала губы старуха.
Снаружи послышался шорох. Бабка рывком распахнула дверь. В горницу впала Малуша.
– Опять ушки на макушке? – пожурила её Радуна. – Ай-яй-яй!
– Бабушка! Я знаю, отчего девки портки носють. У их сзаду хвост, аки у лисицы.
Спиноза снисходительно улыбнулся.
– Совершенно отсталая точка зрения. Да, у наших отдалённых предков, обезьян, есть этот атавизм. Но у человека, согласно теории Дарвина, он отпал в процессе эволюции, за ненадобностью. Для чего обезьянам нужен хвост? – Витя спустил с лавки ноги и сунул их в клетчатые тапочки. – Они живут на деревьях. И цепляются хвостами за ветки, чтобы не свалиться.
– А я что говорила! – обрадовалась Малуша. – На деревьях живут. И он, и весь его род.
– Мы живём в многоэтажных домах, – неверной походкой Спиноза прошёлся туда-сюда. – С мусоропроводом, лифтом, телефоном, центральным отоплением…
Малуша во все глаза смотрела на его худые ноги с выпирающими коленками и с особым вниманием разглядывала плавки на тощем заду – не видать ли длинного и пушистого лисьего хвоста?
– На каждой лестничной клетке две, три, а то и четыре квартиры.
– Ой, бабушка, – испугалась девочка. – Истинно в клетках живуть. Аки медведи скоморошьи. И нёбо у них чёрное. А девиц умыкають…
– В будущем и у вас будет всё, как у нас – магазины, транспорт, наука и искусство, – продолжал лекцию Спиноза.
– Откуда ж тебе всё это ведомо? – старуха подперла рукой подбородок.
– Это реалии, – подчеркнул научный руководитель. – Это знания, накопленные человечеством. Это доступ к информации, наконец.
– Вещий! – ахнула Радуна. – Всё наперёд видит.
– Вещий! – обалдела Малуша, и прежде, чем Витя успел рот раскрыть, понеслась вниз по лестнице, пронзительно вереща:
– У нас в горнице вещий человек!
Спинозу призвали к князю. Мал сидел в своих покоях и играл с Добрыней в шахматы.
– Верно сказывают, будто тебе всё на свете ведомо? – князь недоверчиво оглядел хилого чужанина.
– Понеже, – по-древнеславянски начал отвечать мальчик. – Паки… дондеже… Зрю аки на долони… – взгляд его упал на шахматную доску. – Позвольте, позвольте… какая любопытная позиция… защита Алёхина… Белые выигрывают в три хода.
– Ну да?! – усмехнулся Мал. – Глянь, чёрных видимо-невидимо.
Добрыня сделал ход конём. Княжеский ферзь оказался под угрозой.
– А мы вот так, – князь передвинул ладью.
– Тебе мат, княже, – Добрыня встал и поклонился отцу. – Не изволь гневаться.
Как ни странно, князь не рассердился. Он похлопал Спинозу по плечу: