Ладно. Не иногда, а часто.
Спеша поздравить счастливицу, подруги по очереди сжимают Эбби в объятиях, и ее сердце бьется все быстрее. Несмотря на то, что девятиклассники стараются казаться незаинтересованными, Эбби замечает, что они продолжили играть в сокс, приблизившись к ним.
Она до сих пор не осознала произошедшего. В Маунт-Вашингтоне полно симпатичных девятиклассниц, и Эбби дружит с большинством из них. Неужели она действительно заслужила, чтобы ее назвали лучшей?
Это удивительно для нее.
– Девчонки, мне жаль, что выбрали не одну из вас, – вдруг говорит Эбби, и в ее голосе заметна искренность.
– Да ладно тебе, – смеется Лиза и показывает на свой рот. – Разве кто-то проголосует за меня с этими рельсами, проложенными на моем лице?
– Перестань! – вскрикивает Эбби, подталкивая Лизу. – Ты такая красивая! Намного красивее меня.
Эбби и правда так считает. На самом деле ей повезло, что она попала в список в этом году, так как еще неизвестно, кого выберут, когда Лиза наконец снимет брекеты. Она сантиметров на десять, если не больше, выше Эбби, ее длинные черные волосы всегда блестят, а левую щеку украшает крохотная родинка. У нее классное тело, с манящими формами. Единственное, что портит ее внешность, – это брекеты. И, возможно, немного толстоватые ноги. Но люди обычно не замечают подобное.
– Не умеешь ты принимать комплименты, Эбби, – со смешком произносит Лиза. – Но это такой масштаб. Теперь тебя все в школе будут знать.
Эбби улыбается. Еще никогда она так не предвкушала последующие четыре года учебы, как в эту минуту.
– Хотелось бы мне знать, кто выбрал меня, чтобы отблагодарить.
Мысль о какой-нибудь девушке или, вероятно, даже целой делегации, оказавшей ей такую честь, невероятно волнует Эбби. Оказывается, у нее есть подруги-старшеклассницы, о которых она даже не знает.
– Итак… где ты видела этот список?
– Листок был прикреплен к доске объявлений возле спортзала, – сообщает Лиза. – Но они повсюду.
– Как думаешь, я могу взять один? – интересуется Эбби.
Ей хочется припрятать список в каком-нибудь особом месте. Может, в памятном альбоме или коробке с дневниками.
– Обязательно! – засмеялась Лиза. – Пойдем и заберем один.
И девочки бегут в школу, держась за руки.
– Кто еще есть в списке? – спрашивает Эбби. – Кроме меня и твоей сестры?
– Ну, самая уродливая девятиклассница – Даниэла Де-Марко.
Эбби останавливается:
– Подожди. В этом списке есть еще и дурнушки?
В суматохе она как-то упустила это.
– Ага, – бормочет Лиза, таща подружку за собой. – Подожди, сейчас сама увидишь. В этом году составители под каждым именем сделали смешные приписки. Например, Даниэлу назвали Дэн-мужик.
Эбби не дружит с Даниэлой ДеМарко, но они вместе ходят на физкультуру. И на прошлой неделе та показала невероятное время в забеге на полтора километра. Это был результат, достойный восхищения, и, возможно, Эбби могла бы отстать от нее меньше чем на семнадцать минут, но ей не хотелось остаток дня ходить потной. Конечно, ей жаль, что Даниэлу назвали самой уродливой девочкой в классе, но та казалась довольно сильной, чтобы справиться с этим. И, возможно, Даниэла догадается, что на ее месте могла быть любая из девочек. Как и в случае с Эбби. Все дело в везении.
– Что написали про меня?
Лиза, опустив голову, шепчет:
– Благодарят за то, что преодолела генетическое наследие. – А после выдает неловкое хихиканье.
Ферн!
Эбби прикусывает щеку, а потом спрашивает:
– Ферн – самая уродливая одиннадцатиклассница?
– О, нет, – быстро отвечает Лиза. – В списке чудачка Сара Сингер, та, что с хмурым видом просиживает все вечера на скамейке у Островка Девятиклассников.
Эбби опускает глаза и медленно кивает. А ощутив, как Лиза похлопывает ее по спине, понимает, что подруга чувствует себя виноватой.
– Слушай, Эбби. Не парься по поводу генетики. Там не упоминается имя Ферн. Готова поспорить, многие даже не знают, что вы сестры!
– Возможно, – соглашается Эбби, надеясь, что Лиза права.
Но даже если многие не знают об их родстве, учителя уж точно в курсе. И это было хуже всего в Маунт-Вашингтоне: Эбби видела, что не прошло и недели, как учителя поняли – она не так умна, как сестра.
– В любом случае, Ферн всегда добивается признания. И каждый раз ты радуешься за нее. – Лиза хочет подбодрить подругу. – Помнишь, в прошлом году ты заставила меня просидеть в том колледже три часа на конкурсе чтецов латинской поэзии, в котором участвовала твоя сестра?
– Это и вправду было очень важно. Ферн выбрали среди всех учеников старшей школы, и она выиграла стипендию.
Лиза закатывает глаза:
– Точно, точно. Помню. Теперь твой черед быть в центре внимания.
Эбби сжимает руку подруги. Да, комментарий про генетическое наследие немного язвительный. Но Лиза права. Не сама же Эбби это сказала. И она всегда поддерживала тягу Ферн к знаниям. И ни разу не жаловалась на ранние пробуждения или поездки по колледжам этим летом во время каникул. По крайней мере, вслух.
Когда они приближаются к спортзалу, Лиза опережает подругу на несколько шагов.
– Ну вот, – объявляет она, стуча пальцем по листку. – Черным по белому.
Эбби находит свое имя наверху списка. Свое имя! От увиденного все кажется более реальным и более заслуженным. Эбби официально самая красивая девочка девятого класса.
Какое-то время она не сводит глаз с листка. Но наконец Лиза ущипнула ее за руку. Сильно.
И Эбби отводит взгляд от доски объявлений. А затем замечает Ферн, целеустремленно шагающую по коридору.
Лямки ее рюкзака впиваются в плечи, а кончики французских кос покачиваются из стороны в сторону.
По виду сестры не понять, знает ли она, что Эбби попала в список. И, проходя мимо, Ферн, как обычно, делает вид, будто Эбби не существует.
А та дожидается, пока сестра не завернет за угол. Затем розовыми ногтями ослабляет скрепки и, стараясь не порвать уголки, снимает листок с доски объявлений.
За квартал до остановки Даниэла ДеМарко понимает, что опоздала на автобус. Слишком тихо, особенно для понедельника. Слышны лишь привычные утренние звуки – чириканье птиц, щелчки поднимающихся автоматических гаражных ворот, тихое громыхание выкатываемых на подъездные дорожки пустых мусорных баков.
Даниэла опаздывает в школу, она не позавтракала и совершенно измотана. Не лучшее начало недели.
Но Даниэла все равно считает, что прошлый вечер того стоил.
Она проспала всего пару часов, когда зазвонил ее телефон.
– Алло? – зевая, ответила она.
– Ты что, уже спишь? Еще только полночь.
Даниэла проверила, закрыта ли дверь в ее спальню. Ее родители не обрадовались бы позднему звонку Эндрю. Они до сих пор считали, что он просто «парень, с которым она подружилась в лагере», хотя дочка миллион раз поправляла их. Будто бы они сломали язык, если бы назвали его бойфрендом Даниэлы. Или, возможно, их беспокоило то, что Эндрю был на год старше ее. И хотя родители и отнесли Эндрю в ту же категорию, что и Хоуп, лучшую подругу Даниэлы, при этом обозначили слишком много правил о том, когда, где и как они могли проводить время. По возвращении из лагеря «Кловер-Лейк», в котором этим летом оба работали вожатыми, смириться с этим было сложнее всего. Даниэла и Эндрю больше не могли гулять и общаться в любое время. Эндрю больше не пробирался в темноте к ее окну и не скребся в оконную сетку над ее кроватью. Они больше не уплывали на катамаране до середины озера, чтобы насладиться тем временем, пока ветерок относит их обратно до пирса.
И им казалось, что лето закончилось миллион лет назад.
Поэтому Даниэла спряталась с головой под одеяло и постаралась говорить потише.
– Отбой, детишки, – подразнила она.
Эндрю вздохнул:
– Извини, что разбудил тебя. Слишком перенервничал, чтобы заснуть. Во мне бурлит адреналин после игры, и я никак не могу успокоиться.
Днем Даниэла и Хоуп с трибун наблюдали за Эндрю, который непрестанно разминался у скамейки запасных, пока его товарищи по команде и их соперники вспахивали бутсами футбольное поле. Он подпрыгивал на носочках, прыгал, скрещивая руки и ноги, или бегал на месте, высоко поднимая колени, чтобы его мышцы не затекли. А после каждого розыгрыша мяча сжимал в руке щиток сверкающего белого шлема, бросая взгляд на футбольного тренера. И надеялся.
Даниэла ужасно переживала за друга. Это была четвертая игра в этом сезоне, а Эндрю не выпустили на поле даже на минуту. Неужели трудно дать таким десятиклассникам, как Эндрю, шанс? К концу второго периода команда Маунт-Вашингтона проигрывала три тачдауна. «Альпинисты» не выиграли ни одной игры.
– Ну… на мой взгляд, ты выглядел миленько в своей куртке с эмблемой команды, – сказала девушка.
Эндрю засмеялся, но его смех звучал так сухо, что Даниэла поняла – он до сих пор расстроен.
– Лучше бы и не брали в команду совсем, раз уж не выпускают на поле. Они же просто засунули меня на скамейку запасных. А стоять там и не иметь возможности сделать хоть что-нибудь, пока нам от игры к игре надирают задницы, унизительно. Я с таким же успехом мог поесть на трибунах начос с тобой и Хоуп.
– Да ладно тебе, Эндрю. Как бы там ни было, это большая честь. Могу поспорить, многие десятиклассники готовы убить, чтобы попасть в запасной состав.
– Наверное, – вздохнул парень. – Чака выпустили на поле на всю вторую половину игры. Жаль, что я не такой большой, как он. Надо больше тренироваться и, может, начать пить эти отвратительные протеиновые коктейли, которые у Чака постоянно с собой. Я слишком худой. Типа, самый маленький в команде.
– Это не так. Почему ты хочешь быть таким, как Чак? Да, он здоровяк… но не похоже, что он в хорошей форме. Готова поспорить, ты бы с легкостью обыграл его.
Даниэла уверена – Эндрю знает, что она не в восторге от этого парня. Однажды он сказал ей, что у Чака есть особая полочка для флаконов с духами, которые тот с гордостью демонстрирует, он вообще не выходит из дому, не воспользовавшись одним из них. Даже перед походом в гараж, где тягает железо. Со слов Эндрю, Чаку не нравится запах пота, даже своего собственного.