- Когда же это кончится - это бедствие изнасилований и насилия, совершенного руками двух женщин? Мы можем только надеяться. Tолько шо поступили донесения из Главного управления полиции штата в Пуласки, где комиссар Ходж назначил дополнительных полицейских для участия в этой, не побоюсь этого слова, самой жуткой охоте на людей - или, я бы сказал, охоте на женщин…
- Иди на хуй, - пробубнила Моника и выключила телевизор.
- А как тебе нравится этот толстый деревенский Шеф? - Джессика с улыбкой покачала головой. - Он думает, шо поймает нас? Черт, эта деревенщина никак не могла успокоится.
Моника нахмурилась, потирая кулаки о бедра.
- Теперь я еще больше злюсь. Это заставляет меня хотеть сделать все еще хуже.
- Остынь, - успокоила еe Джессика. - Ну же, давай немного повеселимся.
Она вышла из номера мотеля, позвякивая ключами от фургона "Форд", который они только шо угнали из гаража Халла в Локвуде – они откроются только в понедельник, и до этого никто не сообщит о краже. Соски Джессики затрепетали в потоке предвкушения, но затем она остановилась у двери.
- Моника? Что... шо ты делаешь?
Ее младшая коллега, с порозовевшим от гнева лицом, встревоженно разглядывала себя в зеркале, прикасаясь к носу.
- У меня ведь не такой уж большой нос, правда?
Для двух насильниц-социопаток из захолустья они были довольно умны. Примерно половина округа Рассел была не нанесена на карту, поэтому полицейские округа и штата регулярно патрулировали ее. Но, шо касается указанных городов, то Джессика и Моника остались на довольно обширной территории.
Пончикоеды не часто посещали графство и округ, поскольку у них были свои собственные полицейские управления, если их можно так назвать. Большинство из них - просто кучка жиртрестов, которые сидят в потрепанных патрульных машинах и едят ребрышки и кукурузу в початках.
Все эти просёлочные дороги и закоулки оставляли им сотни миль потенциальных возможностей. Пятничные вечера всегда были лучшими - день зарплаты. Джессика не видела никаких проблем в том, шобы забрать их деньги, а также их бизнес. Мужчины насиловали и эксплуатировали женщин в течение пятидесяти столетий; настало время для небольшой расплаты. Они чередовали мотели и просто вывозили их обратно в лес. Однажды они даже проследили за парнем до его дома, связали его жену и заставили ее смотреть, как они "работают" с муженьком. Это был хороший концерт.
Джессика вела машину, а Моника держала дробовик. Лучше держаться подальше от дороги, потому шо проселочные дороги были лучше, более изолированными, и Джессика знала их как свои пять пальцев. Да, мне нужно действовать быстро, - подумала она, потирая горошинку сквозь трусики между своими плюшевыми ногами. Может быть, это ее вина, шо она родилась с сексуальным влечением пещерного человека? Эти вещи нужно было решать - у каждого были свои потребности. Почему бы не оценить их честно, без всяких прикрас так называемого "морального общества"? И почему это так отличается от того, шо мужчины делают с женщинами каждый день?
Моника шо-то бормотала себе под нос, рассматривая его же в косметическом зеркале за козырьком.
- У меня не такой уж большой нос!
- Да перестань ты с этим носом! - воскликнула Джессика. На самом деле это был большой шнобель, шо-то такое, за шо можно было бы ухватиться и тащить ее за собой. Моника часто нуждалась в том, шобы ее успокаивали. - Не будь такой неуверенной. Ты яркая, привлекательная, сексуально реализованная женщина.
- Да, да, ты права, - согласилась Моника, поднимая козырeк. - А в чем я должна быть неуверенна?
Нос у нее был больше дорожного столба, и Джессика не могла устоять.
- Вот это - и есть уверенность.
Дорога разматывалась перед ними черной лентой, окаймленной деревьями. Иногда на то, шобы найти след, уходил час или два, но в конце концов они всегда находили его: какой-нибудь деревенщина автостопом добирался от разбитой машины или возвращался домой с работы.
- Думаю, мы так скоро объедем весь Южный округ, - пробормотала Джессика.
- Только не в Люнтвилль снова.
- Tы шо, боишься, шо большой плохой Шеф Кинион отшлёпает тебя по попке?
- Это здравый смысл, Джессика…
- Сара!
- Хорошо, Сара. Мы не можем продолжать доить Люнтвилль, мы и так слишком часто бывали в этой клоаке.
- Я знаю. Просто это всё те крепыши, которые работают на мельнице: грудные мышцы, пресс, руки, как у футболистов, - и большинство из них идут домой с работы, потому шо они потеряли свои лицензии, сидя за рулем дерьмовоза. Но ты права, мы не можем быть глупыми. Мы попробуем в следующий раз, может быть, в Kрик-Сити. Я слышала, шо у них там один человек в полицейском управлении, и больше почти ничего: "Стаки", пара баров и этот трейлерный парк для пенсионеров. Если нам повезет, то там останутся только старые сухари и толстяки.
- Пока у него твердый член, мне плевать на все это!
Они дружно рассмеялись, когда фургон проехал по плавным извилистым поворотам. Из-за деревьев сверкнули красные глаза: опоссумa или лисы. Теплый летний вечер ласкал их. Затем…
- Мужик…
- Мужик, ox, мужик!
Они обe наклонились вперед, широко раскрыв глаза при виде фигуры в свете фар.
- Это не старый сухарь и не толстяк, - заметила Джессика.
- Бля, - с придыханием согласилась Моника.
Узкие джинсы, красивые ботинки, трапециевидное, узкое тело, прикрытое открытой белой рубашкой. И лицо… Лицо как у деревенского Тома Круза. И он ловил попутку!
- Мы не можем проехать мимо этого красавчика, - одними губами произнесла Джессика. - Сегодня вечером мы нашли сокровище в навозе.
- Бля, - с придыханием согласилась Моника.
Джессика замедлилась, остановилась и прошептала последнее напоминание:
- Не забывай, шо я - Сара Джин, a ты - Конни, и не забывай про деревенский акцент…
Человек на дороге ухмыльнулся и опустил большой палец, когда фургон замедлил ход и остановился.
- Ну, привет, красавчик, - поздоровалась Моника. - Слушай, а мы… Hе могли бы тебя… Mожет прокатимся?
Джессика закатила глаза.
Молодой человек наклонился вперед, заглянул внутрь и затем без особого красноречия ответил:
- Оооооооооооооо! Господь благословил меня сёдня вечером, скажу я вам! А ещё, едрён-батон, я с ур-до-воль-стви-ям прокатаюсь с двумя такими красотулями, как вы, да, сэр!
- Ну шо ж, садись, милый, - предложила Джессика, - мы тебя прокатим! - и когда она произнесла это заявление, ее левая рука бесшумно скользнула вниз по сиденью и взялась за пистолет.
- Заткнись, еблан!
Моника ткнула его пистолетом в висок.
Она сидела рядом с ним на заднем сиденье фургона, уже надев на него наручники. Она сжала его промежность и быстро подняла бровь, затем повернулась и наклонилась между передними сиденьями.
- У этого парня… Tакое чувство, будто он уже "готов", - прошептала она второй заговорщице.
Джессика пожала плечами, не сводя глаз с дороги.
- Проверь его, посмотри, шо у него есть.
- Eдрён-батон, - пробормотал похищенный, лежа на спине. - Mожет быть, вы немного ослабите эти наручники? Они причиняют, трындец какую, боль, да, сэр.
- Я же сказал тебе заткнуться, придурок.
Моника расстегнула его джинсы и попыталась стянуть их вниз. Никаких "семеек", - заметила она, а потом положила руку на это и потискала. Она чувствовала себя так, словно у нее на ладони лежала фаршированная индейка. Ее глаза расцвели, как маленькие луны в темноте. Не веря своим глазам, она посветила на это фонариком, а затем обернулась с радостным визгом:
- Джесс… э-э… Конн… э-э… Блядь!
Ебать тебя три раза не в те дыры!!! - подумала Джессика. - Я - Сара Джин, a ты - Конни!
- В чем дело, Конни?
- Этот парень, скажу я тебе… У него в штанах чуть ли не поросенок сидит!
Джессика усмехнулась:
- У него "стояк"?
- Нет, но...
Зачем зря терять время? Моника снова обратила свое внимание на пленника. Ее рука нащупала теплую массу вялой плоти. Пару раз сжалa, потом пару раз лизнулa.
- Если ты попытаешься ударить меня, я тебя убью, - предупредила она.
- Eдрён-батон, - сказал парень. - Шо за чушь! Я шо, совсем спятил? Думаешь, 5шо я буду пинать девку, пока она лижет моего "дружка"?
Тогда Моника стала делать кое-шо больше, чем лизать. Сначала, вроде как сырая, куриная голень вырослa в бедро, а потом превратилась в маленького поросёнка. А яйца у него были большие, точно, как куриные яйца.
Пленник присвистнул.
- Боже мой, красотуля, да ты мне задницу сейчас всосешь, да, сэр!
Ее рот оторвался с влажным шлепком, ее восторг был почти неконтролируемым.
- Джесс... э-э... Сара Джейн…
Джессика заскрежетала зубами. Джин! Сара Джин!
Но Моника уже хихикала и еле сдерживала похоть.
- Этот парень уже твёрд…
- Твёрд, как могучий дуб, красотуля, - сказал он.
-...наверное, дюймов на десять![15]
- Десять с половиной[16], и это, когда я уставший, eдрён-бaтoн.
- Десять дюймов? Ты меня разыгрываешь!
Джессика повернулась и посмотрела между сиденьями; фонарик осветил приз. Господи Иисусе, она не шутит, - подумала она с затуманенным благоговением. Он была длиной в десять с половиной дюймов, и такой же крепкий, как ее запястье. Настолько сбитая с толку, шо почти забыла о своем настроенном акценте, она произнесла:
- Cвятые мученики, Конни! Это похоже на то, шо называется фабричной ливерной колбаcой!
- И он чистый! - добавила Моника.
- Всьо чьотко, едрён-батон, - раздался ответ из темноты. - Помылся всего лишь час назад. Я тверд, чист, как кошачья задница, и готов кататься!
- Заткнись, блядь! - но Моника была просто слишком взволнована, шобы придерживаться надежной жесткой линии. Она еще немного поиграла с ним, упиваясь его напористым теплом, чистым чувственным органическим ощущением. - Клянусь, это самый большой член, который я когда-либо видела!