На втором этаже Даня сворачивает налево. Толкает одну дверь в аудиторию, вторую – все заперто. Но он не сдается и продолжает. Мне кажется, готов вынести при необходимости и дверной проем. Благо очередная дверь поддается. Он вместе со мной переступает порог и только после этого опускает меня на ноги. Коленки подкашиваются, но я медленно отступаю спиной в середину комнаты.
– Лаборантская? – в ужасе восклицаю я, успев оглядеться вокруг, пока из коридора сюда попадает свет. – Мы сожжем университет!
Дверь захлопывается, как раз когда врезаюсь бедрами в стол. Мы остаемся вдвоем в полутьме, разбавленной лишь уличными фонарями, на быстро сокращающемся между нами расстоянии.
– Да и пусть горит синим пламенем.
На этот раз, когда Даня врезается в мои губы, я, не сдерживаясь, стону в ответ. Прямо ему в рот. Как будто все запреты пали. Как будто все приличия остались там, за дверью. А здесь только мы и наши желания. И сейчас они определенно совпадают, потому что, когда Даня подкидывает меня вверх, чтобы усадить на стол, я синхронно его движениям успеваю ухватиться за него.
Руки Данила оказываются везде и сразу: на моей спине, на обнаженных плечах. Они сдавливают мою шею, гладят подбородок, закидывают выше голую благодаря разрезу на платье ногу, чтобы позволила быть ближе. И сейчас я не вздрагиваю, когда ощущаю, как сильно он меня хочет. Никаких «ой», только желание крепче прижаться, что я и делаю. Вынуждая Даню низко и хрипло простонать мое имя.
– Умоляю, скажи это еще раз.
Меня закручивает в вихре совершенно новых ощущений. Я сильнее сдавливаю бедрами Даню. Кажется, если начну тереться об него чуть быстрее, во все стороны полетят искры.
– Лиля? – не прекращая целовать шею, повторяет он по моей просьбе.
И снова мурашки. Живот обдает огнем. Мышцы сокращаются. Я судорожно вздыхаю, ерошу волосы у Дани на затылке, не собираясь его отпускать.
– Так красиво звучит, – шепчу бездумно, теряясь в ощущениях.
– Ты красивая, – прежде чем снова накрыть мой рот своим, говорит он.
Я отвечаю ему такими же яростными поцелуями, как те, которые он оставляет на моих губах. Мы сталкиваемся языками. Зубы бесконтрольно стучат друг о друга. Нежность и осторожные движения забыты, как будто мы перешли на другой уровень, где есть только неутолимая потребность. Потребность в нем: в его руках, губах, крепком теле. Хочу, чтобы он продолжал толкаться языком в мой рот, заявляя права, доказывая, кто здесь главный, пусть я и не собиралась спорить, потому что в этих делах совсем неопытна и следую за ним на инстинктах. Хочу, чтобы продолжал забываться и иногда до боли сжимал в объятиях, будто желает стереть в порошок, потому что я ощущаю нечто похожее, ногтями цепляясь за его плечи. Чувств слишком много, я больше не контролирую их. Хочу ощутить его ближе, хочу больше кожи, а не все эти тряпки между нами и…
ТУК-ТУК-ТУК! Мы отрываемся друг от друга и синхронно поворачиваем головы к двери, которую сразу и не разглядишь в темноте.
– Я знаю, что вы там, вас слышно на весь этаж! – раздается голос Лизы по ту сторону, а я, вместо того чтобы смутиться, почему-то улыбаюсь и хихикаю Дане в плечо. – Скоро награждение лучшей пары, и мама с меня шкуру спустит, если я не приведу вас через пять минут.
Мы все еще не двигаемся, прижимаемся друг к другу, как будто прикосновений было ничтожно мало.
– Короче, я вас жду прямо тут. Лиль, вы обязаны выйти! Хотя бы чтобы я сфотографировала перекошенное лицо Гали!
Мы все еще не спешим вернуться в реальность, но дышим уже спокойнее. Я почти на ощупь поправляю бабочку у Дани на шее и приглаживаю его волосы. Он возвращает на место бретели платья – не знаю, когда они съехали вниз. Поднимает с пола туфлю, которую я все-таки потеряла, и надевает мне на ногу, стоя в полутьме на одном колене. Как чертов настоящий принц. Затем протягивает руку, на которую могу опереться, и помогает спрыгнуть на пол. А когда я делаю шаг к двери, снова ловит мои губы. Целует сдержанно, но не сдержавшись.
Глава 23ОнаРазлетелись птички из гнезда
Никто не удивляется, когда нас с Даней выбирают лучшей парой вечера, а в зрительском голосовании, которое открывают прямо на балу, с первых же секунд с непреодолимым отрывом лидирует наша визитка. Даже я, хотя еще недавно не поверила бы, если бы мне кто рассказал. Но сейчас, держа Романова за руку, я ощущаю себя именно такой – лучшей. И улыбаюсь. Очень много улыбаюсь всем вокруг, потому что хочется поделиться распирающей меня радостью со всем миром. Я счастлива, вот и все.
В финал конкурса мы проходим вместе с очень злым Савельевым и еще одной парой, которую никто так и не запомнил. Сереженька сильно старается привлечь к себе внимание и откровенно конфликтует с Даней. Настолько, что даже Галя с кислым лицом меркнет на его фоне. Лиза успела рассказать по пути в зал, что придурка Савельева выгнали из команды, вот он и бесится. Хотя и без предисловий заметно, что с футболистами у него личные счеты: те кричат на его выходки протяжное «фу-у!» и показывают пальцем вниз. Хорошо, что Даня никак не реагирует – ни на толчок Савельева в плечо, ни на явные злорадные усмешки. Он вообще не отрывает от меня глаз, подавая пример другим.
Я не шучу: кажется, что на сцене на нас смотрят ВСЕ! И все знают, чем мы только что занимались в лаборантской. Особенно строгая мама-декан. Но я стараюсь ровно дышать: все под контролем, Лиза поправила мне прическу и макияж, Даня рядом, обнимает за талию как ни в чем не бывало. С такой группой поддержки в лице Романовых мне все будто бы нипочем и по плечу.
Когда мы возвращаемся на танцпол, Лиза с ходу нападает на меня, чтобы задушить в объятиях. Я не успеваю отреагировать, а Даня уже шепчется о чем-то с Тимом. Они машут нам, обещают, что вернутся через пару минут, и, заговорщически подмигнув, исчезают в неизвестном направлении. Пока я выглядываю их, Лиза не перестает повторять, какие мы с ее братом красивые и как она завидует, что у нас все так легко складывается. Я не согласна с ней, не просто, но сейчас не спорю. Напоминаю, что они с Тимом танцевали медленный танец, когда мы сошли со сцены, а Лиза отмахивается, мол, это другое. Коне-е-ечно. И то, что у обоих таблички на лбу горят «влюблены по уши», совершенно ни при чем. Почему со стороны все виднее и проще? От этих мыслей меня отвлекают парни, которые возвращаются с таинственной фляжкой, наполненной…
– Шампанское? – сделав глоток, смеется Лиза, когда пузырьки щекочут ей нос. И передает контрабанду мне.
Даня смотрит на меня, с вызовом приподняв бровь. Уверена, в любое другое время я бы возмутилась тем, что он нарушает правила и откровенно пользуется особым положением в университете благодаря маме, но сейчас… Мне так хорошо, когда он рядом, что я улыбаюсь и отпиваю сладковатый газированный напиток без каких-либо возражений.
Следом начинает играть новая мелодия, Лиза с криком хлопает в ладоши, радостно прыгает, и я присоединяюсь к ней. Сколько мы выпиваем того игристого на четверых? А кажется, что пузырьки так сильно бьют в голову! Я смеюсь без остановки, будто умом тронулась.
– Это все шампанское! – перекрикиваю музыку, чтобы Лиза услышала меня, продолжая размахивать руками в такт заводной песне, слова которой откуда-то неожиданно знаю.
– Не может быть! Ты просто влюблена! – заключает она.
Влюблена, да? И если оставшееся время на танцах я еще задаюсь этим вопросом, пытаюсь анализировать свои ощущения с научной точки зрения (пусть и безуспешно, потому что от прикосновений Дани все мысли разом вылетают из головы), то позднее, когда мы доезжаем до моего дома на такси и Даня, проводив меня до подъезда, целует на потеху зрителям в окнах, я… да, почти готова с этим согласиться. Видимо, влюблена. Не может сердце так отзываться без причины. С чего бы так грустно было расставаться? Все вышло далеко за рамки подготовки к конкурсу, стоит признать, и… Интересно, у меня теперь тоже на лбу табличка горит?
– Пока. – Я смущенно отвожу глаза, прощаясь, потому что уверена: Даня легко может прочитать все мои мысли о нем. Проверяю время на телефоне – три минуты после полуночи. – И с днем рождения тебя.
– Завтра поздравишь.
Он улыбается мне, выдыхает пар. Губы красные и припухшие. Это моих рук (ну то есть губ) дело? Расстегнутая бабочка висит на шее, рубашка торчит из-за пояса брюк. Он непривычно лохматый, глаза горят. От него пышет жаром, пусть на улице и явно ниже нуля.
– Завтра так завтра, – киваю ему, не спешу уходить, растягиваю момент. Это напоминает телефонный звонок, который никто не может закончить, оставаясь на проводе.
– Я наберу, как договоримся обо всем с Тимом, – повторяет Даня то, что мы обсуждали в такси, чтобы снова не сорваться в поцелуи, так как меня смущало присутствие подглядывающего в зеркало заднего вида водителя.
За время танцев с волшебной фляжкой мы успели решить отмечать Новый год и день рождения Дани все вместе. Вчетвером. Оказалось только, что Тим уже попросил Лизу подыграть ему в театральном представлении перед какой-то теткой, кажется маминой сестрой, через которую та передала им на праздник тазик оливье и кучу закруток. Непонятно, когда она заедет, так что будем действовать по обстоятельствам, раз все вышло спонтанно.
– Да заходите уже, а то отморозитесь же без гамаш! – в открытую форточку возмущается баб Валя.
Хорошо хоть без компота наготове. Странно, что моих сестер не слышно. И когда я, попрощавшись с Даней в десятый раз, захожу счастливая домой, то понимаю почему. Крик стоит невообразимый, аж барабанные перепонки ломит. Я вешаю пальто на крючок и крадусь мимо них.
– Ты его бросила! Сама!
– А ты теперь с ним сосешься в нашей комнате!
– Мы просто смотрели кино! Ты бесишься, потому что дура!
– Сама такая!
Рита с Ветой орут друг на друга так, что, кажется, слюни летят во все стороны. Вот-вот патлы начнут друг другу выдергивать. Всегда в их схватках переживала за Риту, которая слабее, но сейчас, кажется, у нее боевой настрой.