— Дом же вроде каменный должны были построить. Чему там гореть? — Не понял я.
— Вот и я про то. Утром народ посмелее собрался. Вооружились, чем смогли и пошли мы выяснять, что за очередная чертовщина на горе произошла.
— «Мы»? Так это недавно было?
— Года три как. — Глянул на меня удивлённо Никифор. — Я разве не говорил?
— Вроде нет. Ты лучше вперёд смотри, а то слетим с дороги. — Посоветовал я. — Что нашли?
— Ничего хорошего. Всё поместье оказалось исписано демоническими знаками. В центре двора из костей выложили пентаграмму, а в ней девушка распятая.
— Мёртвая?
— Живая. Она одна живая осталась. Больше в поместье никого не нашли. Только кучи пепла от чернокнижников.
— Злобный дух угробил собратьев по тёмным делам?
— Они же, как ты говоришь, тёмные и постоянно грызутся между собой. Чего-то не поделили или ритуал неправильно провели. Вот дух и осерчал на своих.
— А девушка?
— Из местных была. Её святые отцы забрали в монастырь. Приглядывают за ней. Мало ли что во время ритуала в неё подселилось.
— Дело ясное, что дело тёмное. — Вздохнул я. — А с поместьем чего?
— Стоит. Никто его у казны выкупать не торопится. Уже цену снизили ниже некуда, но желающих в дурку попасть за свои деньги больше не находится.
— Конфисковало государство, значит, имение?
— У чернокнижника? Не только имение. Все у него забрали. Говорят, семья и некоторые холопы в застенках сгинули. Замазаны в крови оказались.
— Жуть. Вот так живёшь с человеком, а он дьяволопоклонником каким-нибудь окажется.
— Здесь таких нет. Все люди на виду. Этот чернокнижник из Сибири приехал. Там просторы и тайга глухая. За всеми не уследишь.
— Но я ведь тоже из Сибири. Могу чернокнижником оказаться. — Усмехнулся ему в ответ.
— Если тебя Аберрация выпустила, значит, нет в тебе черноты. — Уверенно заявил Никифор. Напоминать ему, что про Аберрацию он знает только с моих слов, я не стал. — Ты чем заняться думаешь?
— Отдыхать. — Пожал я плечами. — Солнце, море, девушки. Деньги пока есть, а там посмотрим.
— Ты если деньгами богат, лучше дом прикупи. Или участок, а дом построй. Будет своё жильё, и девку путную сосватаешь. Голь перекатная никому не нужна. Деньги, они сегодня есть, а завтра нет. Дом — это стабильность и крыша над головой.
— Всё ты правильно говоришь, но я сначала просто поживу. Я ж сибиряк. Вдруг мне ваш климат не подойдёт?
— Тоже верно. Бывает, что купят, а жить долго не могут. — Согласился Никифор. — Главное все деньги не пропей и в азартные игры не проиграй.
— Нет у меня таких вредных привычек. Уже нет.
Вдоль дороги тянулись многочисленные сады и виноградники. Периодически мы обгоняли другие, медленно едущие автомобили и даже целые кортежи. Как пояснил Никифор, для гужевого транспорта есть другая дорога. Сделали так специально, чтобы было меньше аварий и заторов.
Когда обгоняли чужие машины, я частенько видел свет от артефактов. Радовало, что он не слепил и не сильно отвлекал. У меня вообще сложилось впечатление, что свечение артефактов никакого отношения к электромагнитным волнам не имеет, хотя вижу я этот свет именно глазами.
— Никифор, а сколько стоят дома в Алуште и близлежащих городках?
— Сложный вопрос. — Водитель задумался.
— Ты мне примерно скажи. От и до. — Решил я упростить задачу.
— Тут и примерно не скажешь. Слишком от многого зависит окончательная цена. Можно и за двадцать тысяч купить, а можно за миллион. За двадцать будет халупа в горах практически без земли. А за миллион большой особняк на берегу моря. Или добротный дом с большим виноградником и садом в хорошем месте, с хорошей землёй. Земля здесь тоже разная. Где скалы, а где чернозём. Как-то так с ценами.
— Понятно. А за сколько покупали ту гору?
— Последний покупатель за двести тысяч купил. Хотя реальная цена больше раз в сто!
— Ты говорил там гора! Голый камень, который бессмысленно добывать. Может леса немножко. Толку от неё?
— Зато какая гора! Престиж он тоже денег стоит. И насчёт голого камня ты не прав. Земля там есть. Ивановы хорошо вложились в создание террас под посадки. Даже землю начали завозить, но не успели закончить. Стоит теперь проклятая гора, никому не нужная.
— На земле ведь можно днём работать. Необязательно на ночь оставаться. — Этот факт меня зацепил в самом начале. Хрен с ним, с ночным привидением. Работают ведь днём.
— Пробовали. Злобный дух в силу вошёл после стольких жертв. Теперь на горе и днём не сильно поработаешь. Руку или ногу сломать на ровном месте как нечего делать. — Никифор тяжело вздохнул. — Я пробовал с краешку горы виноград разводить. Даже разрешение выбил в магистратуре за небольшую мзду. Всё прахом пошло. Не растёт там ничего, руками посаженное.
— Теперь понятно, почему ты эту гору не любишь.
— Её все местные не любят. У всех дети есть и все сами детьми были. Кто ж устоит от такого приключения. Перед девчонками можно хвастаться, что на Ай-Юдаге ночевал.
Знакомое название напомнило пионерские годы.
— Ты тоже ходил? — Спросил я.
— Спрашиваешь. Нам тогда ещё повезло. Призрак нас шуганул, когда подниматься на гору начали. Не успели далеко в его владения забраться. Родители ведь не зря не пускали, но кто ж их слушает? Мы с пацанами сговаривались ночью сходить. Вот и сходили. Как только портки не испачкал.
— И после произошедшего ты решил виноградник на горе разбить?
— Не на горе, а у подножия. Днём ведь ходил работать. Не ночью. — Вздохнул Никифор. — Ты это. К местным девкам только не лезь. — Переменил он тему, заметив, как я разглядываю прохожих. Мы въехали в городок. Возможно, Алушту. — Парни нашенские могут осерчать. Зачем тебе проблемы на пустом месте? Приезжих девиц полно. На любой вкус. В последнее время богатенькие дамочки любят отдыхать, сменив внешность. Вроде как инкогнито. Можно шуры-муры покрутить, и честь семьи не уронить при этом.
— Надеюсь мужики до кардинальной смены личины не додумались? — Решил уточнить я.
— Тьфу на тебя. — Чуть и правда не сплюнул Никифор, но забота об обивке салона перевесила. — Попался один такой. Ему очень повезло, что первым на него ГБ вышла и у себя в застенках спрятала. Очень на него обиделись некоторые дворяне.
— Хоть бы закон какой издали. Запрещающий смену пола. Уродов ведь хватает. — Поёжился я, вспомнив свою Землю. Слава богу, лично я с трансформерами не сталкивался, но в новостях про них насмотрелся.
Никифор покосился на меня, но ничего не сказал.
Я почему-то думал, что здесь пуританская мода. То есть, все дамы и девушки ходят в жару с зонтиками, при этом упакованные в многослойную одежду, как при минусовой температуре. По крайней мере, в Воркуте встреченные мной прохожие выглядели именно так. И за время путешествия на поезде откровенно открытой одежды я не заметил.
Но курортный город общим правилам не подчинялся. Прохожие на улицах были одеты легко. Коротких шортиков и юбочек до пояса я не увидел, но полупрозрачные платья, казалось, носили все особы женского пола.
— Вот по таким платьицам приезжих от местных девушек можно сразу отличить. Такую срамоту местные никогда не наденут. — Заметил мой интерес Никифор.
— Неужели все приезжие так одеваются? — Не поверил я.
— Не все, но многие. Ещё и возмущаются, когда на них долго смотришь! — Возмущённо добавил он, видимо, вспомнив что-то своё. — Зачем, спрашивается, так одеваться, если смотреть нельзя?
— Ты меня спрашиваешь? — Удивился я. — Неужели я похож на знатока женской психологии? Это ты у нас женатый.
— Не напоминай. У моей жены с логикой полный мрак. — Автомобиль свернул с центральной улицы. — А вон и она. Только помянули. Это мой дом! — Уже с гордостью произнёс Никифор.
Мы подъехали к уютному домику, стоящему в глубине небольшого палисадника. У калитки замерла женщина средней комплекции. Она внимательно наблюдала за нашей машиной. Разглядела через лобовое стекло меня. Выражение лица сразу сменилось на оценивающее. Видно, нечасто Никифор с пассажирами к дому подъезжал.
Я оказался прав. Никифор с женой всех подряд с улицы в дом не пускали. Я, оказывается, тройную проверку прошёл в местном ГБ. Начиная со свояченицы, которая пирожками торговала, потом Никифор ко мне всю дорогу приглядывался. Ну а когда его жена добро дала, мне удалось, наконец, увидеть хоромы, которые мне предлагали.
Небольшой домик на две комнатки. Но с нормальным санузлом и душем. Домик располагался на другом конце небольшого полуогорода-полусада. Вход действительно был отдельный. Даже своя калитка выходила в переулок. Можно всё лето прожить и с хозяевами не пересекаться. И им удобно, и жильцам, то есть мне.
Питаться мне предстоит по кафешкам и ресторанам. Плиты, как и холодильника в гостевом домике не предусмотрено. Из освещения только подсвечник. Свечи или магический светильник рекомендовалось покупать самому.
В принципе меня устраивало наличие кровати и крыши над головой. Ощущение собственного угла, тоже создавало комфортную атмосферу. Пусть угол пока съёмный, за приличные, кстати, деньги, но в гостинице такого не ощутишь. Да и денег в ней сдерут куда больше. Самый сезон на полуострове.
Время только перевалило за полдень. В животе у меня переваривались пирожки. Поэтому я решил пройтись по городу и сходить на пляж. Прежде чем идти купаться, прогулялся по набережной и посмотрел, в чём народ принимает водные процедуры.
До плавок и мини-бикини здесь мода не дошла. Закрытые купальники у женской части. Причём на бёдрах, что-то среднее между панталонами и обрезанными лосинами. Никаких тебе голых ягодиц и чуть прикрытого лобка.
Мужчины привычно щеголяли в трусах, наподобие семейных. Некоторые носили майки. В общем, вылитый совок пятидесятых, как я его себе представлял. Народу на пляже немного. В месте, куда я пришёл, купались и загорали простолюдины, выбравшиеся на отдых. У дворян были свои, закрытые частные пляжи. Рваться туда я никакого смысла не видел. Море — оно везде одинаковое.