Все ближе и ближе подбирались к рекордам братьев Александр Пугачевский и Станислав Пржевальский. Наконец, приехал с Урала и нанес неожиданный удар Феодосий Ванин. Не Знаменские стали бегать хуже, а их соперники лучше.
Что же все-таки сделали в спорте братья Знаменские?
Как можно судить по таблице всесоюзных рекордов, между 1928 и 1934 годами в большинстве беговых видов легкой атлетики наметился застой. С появлением же Знаменских рекорды резко пошли в рост.
Дистанция 1500 метров.
За восемь лет (с 1925 по 1933 год) рекорд был улучшен всего на две секунды. Георгий Знаменский в 1934 году сбросил с него три секунды сразу. И началось! Не прошло и трех недель, как Николай Денисов (прежде он улучшал рекорд по 0,3–0,4 секунды в год) пробежал дистанцию на две с половиной секунды быстрее.
Через год Серафим сократил цифру рекорда еще на две секунды, а потом еще на две секунды — Георгий. Сброшено девять секунд в течение трех лет.
Дистанция 3000 метров.
С 1928 года рекорд застыл на цифре 9.12,8. В 1933 году Серафим смахнул сразу пятнадцать секунд. Георгий в следующем году еще десять. В том же году Серафим еще семь. В 1935-м он же еще три. В 1936-м еще пять с лишним и, наконец, в 1939-м еще три с половиной, доведя цифру рекорда до 8.28,0.
То есть 45 секунд за 6 лет.
Дистанция 5000 метров.
До 1934 года рекорд не улучшался в течение четырех лет. Серафим в течение одного сезона сбросил с него 30 секунд. В 1935-м еще 5, а в 1936-м еще 13. Дальше стало труднее. Только в 1939 году он улучшил рекорд на 0,3 сек., а в 1940-м еще на полторы, доведя его до 14.37,0.
50 секунд за 6 лет.
На дистанции 10 000 метров в течение шести лет рекорд был улучшен общими усилиями Знаменских и М. Иваньковича почти на две минуты.
В общей сложности 23 раза братья вносили поправки в таблицу всесоюзных рекордов и двенадцать раз завоевывали титулы чемпионов страны.
Свои международные встречи они, как правило, проводили исключительно успешно, но наибольшую славу красному флагу Страны Советов принесли их выступления в кроссах на приз газеты французских коммунистов «Юманите».
Ежегодно, начиная с 1935 года, спортивный сезон открывался для них в феврале. В Москве и под Москвой все было покрыто снегом — леса, парки, поля. Они участвовали в парижском кроссе четырежды, но самым запоминающимся был, конечно же, первый.
Выехали 30 января — вшестером — и ехали навстречу весне. Польша, Германия. Непривычное тревожное ощущение какой-то бесправности или полубесправности. Скованность. Опасаешься засмеяться или что-то громко сказать. Наконец чемоданы взяты в руки и — Париж.
Ну что это! Разве это Париж? Словно приехали домой — цветы, улыбки, рукопожатия, красные флаги, крики — только никто не кричит по-русски.
Утром проснулись, после чего-то пресного и сладкого (не до еды), отправились на ипподром.
Народу! Как у нас в спортивный день на «Динамо». Держались друг друга — на каждом голубой костюм с эмблемой «СССР». Их рассматривают: сперва на лицах недоумение — читают, тыча пальцами: «Ц-Ц-Ц-П», но тут же улыбаются, кричат: «Вива!»
Осмотрели дистанцию, в одном месте высокая трава: в шипах бежать или в тапочках? Тут только видят, что трава-то, елки-палки, зеленая. Теплынь, почки надулись, птицы поют — весна! Совсем как в родных Сокольничках. Да нет — уж очень просторно: у нас аллеи, тропы, а тут словно огромная поляна среди леса.
Парад. Марсель Кашен что-то говорит, указывая на советских спортсменов. Все понятно: мы тоже рады, что вы нам рады…
Конец церемонии. Приглашают на старт. Черт возьми, какая толпа — 350 человек!
Бах! Выстрел! А Знаменские в самом хвосте этого войска. Вот влипли!
Как пробиться сквозь мчащуюся массу? И когда? Сейчас или дать ей растянуться? Но на дистанции столько коридоров — там не протолкнешься. Надо решать немедленно. Серафим — капитан, за ним еще пятеро. Куда он, туда и они.
И вдруг Серафим видит — влево свободнее! Длиннее, ну да черт с ним! Оглянувшись, он машет: «За мной, ребята!» — и ходу. Фу-у! Выбрались…
Достали лидеров — их пятеро. Никто не оборачивается, чешут.
Серафим сделал условный знак и рванулся. Прислушался. Кто-то топает, но один. Ясно, родной братец. Все хорошо, круг кончается, Знаменские ведут.
Что творится на трибунах! «Сэра! Сэра! Темно!» А легко — хоть до вечера беги. Погодка-то какая!
Да, но как же там команда? Что, если кто-то уже сошел? Серафим понял, что они с братом оторвались метров на 150. Вот так канавки!..
Кто-то вперед лезет. Да ведь это Жора. Куда ты, милый? Впереди круг целый! Ну ладно, иди — своя голова на плечах. Держаться за ним — все в точности так, как бывало…
Мелькают лица зрителей, но не сливаются в сплошную ленту. Значит силы еще есть…
Сейчас канавки, третья самая широкая, пятая самая скользкая… До финиша метров 800… Тут Георгий оборачивается и бросает:
— Иди…
И Серафим, конечно, идет…
Про то, как они учились в институте, можно написать целую книгу. Как было трудно — 41 предмет! — а ведь у них за плечами был, по сути, один рабфак — и как много-много людей им помогали. Как получили, наконец, у Никитских две смежные комнаты и жили по-прежнему братской коммуной — не каждый в своей комнате, а в одной — общая спальня, в другой — общий кабинет. Как вставали по привычке в пять зимой и летом и бегали — по всем бульварам до Сретенки и обратно. И как потом Георгий ушел к своей жене, а Серафим остался здесь со своей…
Дипломы врачей они получили 24 июня 1941 года, а через несколько дней надели форму военврачей третьего ранга. Война их разлучила…
Из лучших спортсменов страны была создана Отдельная мотострелковая бригада особого назначения — ОМСБОН. Пройдя ускоренную специальную подготовку, спортсмены стали разведчиками, минерами, подрывниками, автоматчиками, снайперами. Уже в августе 1941 года подрывники и минеры получили задание готовить столицу к обороне. Дальние и ближние подступы к Москве покрылись сложной сетью минных полей. Мосты, железнодорожные и шоссейные коммуникации, важные промышленные объекты подготавливались к уничтожению.
Полевым врачом в группах минеров был Серафим Знаменский.
Небольшие подразделения, составленные из бойцов ОМСБОНа, направлялись в тыл врага, где начиналась их диверсионная деятельность. Здесь воевал коммунист, врач Георгий Знаменский.
Однажды зимой он был заброшен в белорусские леса. Из соседнего партизанского отряда прибыл связной — есть несколько раненых, свой доктор убит, дайте нам вашего.
Георгий пошел со связным, в течение нескольких дней оказывал раненым помощь, затем отправился обратно. Ему предложили трофейный мотоцикл, и он решил проскочить на нем по лесной дороге. Путь был немалый, километров сто.
Около часу ехал спокойно, затем вдруг его издали обстреляли из пулемета. Он дал газ, надеясь уйти, но с другой стороны тоже застучал пулемет. Пуля зацепила мотоцикл, и водителя выбросило на обочину.
Дотемна он лежал в снегу не шевелясь, потом пошел, а когда чуть-чуть отогрелся ходьбой, побежал. Поздно ночью добрался до боевого охранения своих. Тут сразу понадобилась его помощь, он вымыл руки, открыл сумку с инструментами и увидел, что почти все инструменты помяты, сломаны, затуплены — такой удар пришлось испытать при падении. Считают, что этот удар и мог стать причиной его заболевания раком. Но это произошло уже в 1945 году. А в 1942-м, в ночь на 8 мая, умер брат.
Оба они были вызваны в Москву для участия в эстафете по Садовому кольцу, но прибыли не в один день и не смогли встретиться. Серафим в это время переживал сложную семейную драму, и однажды пришел миг, когда он не сумел с собой справиться. Он ведь всегда был слишком легкоранимым.
Два часа Серафим умирал на руках брата…
И мая собирались команды, которые должны были разыграть приз в эстафете. Георгия не ждали, но он пришел. Ему сказали:
— Георгий Иванович, ты смотри сам, а то мы обойдемся.
Георгий сказал:
— Я побегу.
И неплохо пробежал свой этап, тот самый, где сейчас разыгрывается приз имени братьев Знаменских.
В 1945 году ему сделали операцию желудка, и он почувствовал себя снова здоровее здорового. В 1946 году, уже в качестве спортивного врача, его командировали на первенство Европы в Осло. Он и сам еще бегал так, что порой Александр Пугачевский не мог за ним угнаться. Это было в августе, а в сентябре он снова слег.
Он лежал в том же врачебно-физкультурном стационаре, где сам был врачом.
Приходила жена, и он говорил:
— Знаешь, только теперь я понял, что нет предела человеческому терпению, если твердо верить в будущее.
И они обсуждали, как займутся английским, диссертацией. Он и слышать не хотел, что умирает, но 28 декабря 1946 года все было кончено.
Когда в Москву на соревнования памяти двух бегунов съезжаются спортсмены — бывает это летом, в разгар спортивного сезона, — молодые парни и девушки, а с ними всегда старые друзья Знаменских идут на Ваганьковское кладбище и кладут на их могилу цветы.
Александр Высоцкий
ФЕНОМЕН ИЗ КЛИНА(Александр Долгушин)
«День парного весла» разыгрывается Московским городским советом спортивного общества «Буревестник» ежегодно 19 июля, в день рождения Александра Максимовича Долгушина, выдающегося советского спортсмена, заслуженного мастера спорта СССР, павшего смертью храбрых на полях Великой Отечественной войны. Только тридцать лет отпустила Долгушину скупая судьба, но, не скупясь, наделила его жизнь трудностями и препятствиями, словно все это время испытывала на прочность его характер. И паренек из подмосковной деревушки Клин, родившийся в 1912 году, преодолев на своем пути все препятствия, в возрасте двадцати лет «сделал» свой первый золотой дубль. И надо сказать, добиться этого было непросто: в гребных клубах тогда царила строгая иерархия, от разряда к разряду гребцы продвигались медленно. «Выскочек» здесь не любили, так что рассчитывать на быстрый успех не приходилось.